Пламя моей души

На боку обнаружился отпечатанный черной краской рисунок: два бычьих рога. Без сомнений — семья Бовино. Даже не зная их герба или символа, можно сопоставить и догадаться, почему у Ламбо повернутость на этой символике.

— Эм… Ум… Да… — парень бросил опасливый взгляд на коробку в своих руках, будто она может в любой момент взорваться. Хотя почему «будто» …

— Ты смотрел, что там? Видимо, да. Ладно, давай ее мне. Хотя постой, по логике вещей, здесь должно быть возмещение ущерба.

— Насчет этого, Савада-сан… — вновь замямлил парень, скривившись, будто от боли, и прижав ящик сильнее к животу. — Мы бы хотели вернуть эту коробку.

— Почему?

— Наверное, она оказалась у нас по ошибке. В посылке было письмо, и мы нашли адрес в кармане у малыша, — у подростка резко проявились шок и осознание на лице: — Савада-сан, так это ваш адрес?!

— Давай посмотрим, что там, — решила я.

Гвозди, которыми крепили крышку, уже отдирали, потому я вскоре уже сидела на корточках перед ящиком, рассматривая содержимое.

Сверху лежала короткая записка «Летний ассортимент Бовино в качестве извинений». Развернув ее, я обнаружила послание: «Покорнейше просим прощения за причиненное беспокойство со стороны Ламбо. Это самое малое, что мы можем вам дать. И, пожалуйста, передайте пакет с коровьими пятнами Ламбо». Летний ассортимент — это, видимо, две пачки итальянской пасты, бутылка вина неизвестной цены и три бутылки оливкового масла. И… да ладно? Пачка денег. Судя по тому, что здесь купюры по десять тысяч йен… Ничего себе так сумма получается! Неудивительно, что Шоичи так испуганно на них смотрит, мне тоже боязно держать такую сумму при себе. А если учесть, что в пакете с коровьими пятнами пять штук гранат, то поневоле задумаешься: чьи это деньги, и не захотят ли их вернуть?

— С-савада-сан, у малыша была ваша фамилия и имя Реборн-сана, — Шоичи протянул мне ту самую записку, очевидно, набросанную рукой Ламбо.

Итак, по логике вещей, вино, паста и оливковое масло адресованы в качестве извинений за разрушения для семьи Ирие. Но мы имеем дело с дебильной семьей Бовино, так что они могут извиняться и перед более уважаемым наемником Реборном. Блин, чтобы в этом разобраться, надо поговорить либо с семьей Бовино, либо с Реборном, а так как только один в зоне досягаемости…

— Шоичи, идем со мной, поговорим с Реборном.

— Д-да, — вздрогнул подросток.

Боюсь, реальность от встречи с Реборном разочарует его фантазии насчет грозного бандита Реборн-сана.

Все началось, когда мы еще только зашли во двор. Картина, открывшаяся нам, была вопиюще наглая. Ладно еще Реборн в шортиках, гавайке и своей неизменной черной шляпе, но Бьянки в открытом купальнике…

— Бьянки, ты, кажется, перепутала итальянский пляж с нашим двором, — с легким неприкрытым неодобрением в голосе сказала я, привлекая внимание. — Ты шокируешь нашего гостя.

Бедняга Шоичи стоял напряженно, вытянувшись по струнке и обтекая потом совсем не от жары. Судя по направлению взгляда, таких девушек он видел только на плакатах.

— З-здравствуйте! — выдавил он из себя слишком громко и тонко.

— Реборн, тебе семья Бовино посылочки шлет? — прямо спросила я.

— Так это и есть Реборн… — пробормотал Шоичи, вперившись взглядом в ребенка.

Судя по поплывшему взгляду, у него все-таки произошел разрыв шаблона, причем этому поспособствовала еще и бутылка пива в руке Реборна.

— Ты пришел убить его? — вскинулась Бьянки одним движением оказавшись на ногах.

— Не дави своим телом на неокрепшую психику обычного японского подростка! — я выставила ладонь перед ней, прямо в районе двух ее достоинств. — Вообще-то это из-за Реборна Ламбо порушил их дом.

— Чаос! — поздоровался репетитор, отпив из жестяной бутылки. — Семья Бовино возместит все убытки.

— Реборн! — Ламбо очнулся и заорал мне на ухо, горя желанием возмездия. — Рога Ламбо-сана могут становиться оружием! Умри же, Реборн!

Я успела заметить, как «потек» хамелеон Леон в руку Реборна, и поэтому успела выставить руку перед лицом Ламбо, когда репетитор отбил метательный рог обратно. Вовремя: острый конец вонзился мне в ладонь.

— А! Кира! — воскликнул малыш, теперь заметив, кто его нес.

— Ага, — сказала я, стягивая ребенка вниз, пока он снова не дернулся что-то творить. — Реборн! Разберись уже с семьей Ламбо! Поговори с его родителями или опекунами, это ведь наверняка обычное недоразумение. Наверное, его опекун не смог ему нормально что-то объяснить, и Ламбо неправильно все понял. И вообще, если семья Бовино возмещает все убытки, кто мне нервные клетки возместит?! Бьянки! Если уж расположилась в нашем доме со всеми удобствами, то будь добра взять на себя хотя бы обязанности по дому. Ока-сан не обязана тебя кормить! Увижу на кухне — ты знаешь! Будет военный режим!

Выдохнувшись, я заметила абсолютно круглые зеленые глаза малыша, которого я держала на руках.

— Опекуны Ламбо, скорей всего, все правильно поняли, но эта тупая корова слишком надоедливая, — ответил Реборн ровно.

— К тому же бесполезная, — поддакнула ему девушка. — Он то и дело только все рушит и всем надоедает. Особенно Реборну.

У малыша от такого слезы на глаза навернулись. Он смотрел на этих двоих взрослых, закусив губу.

— Стрелочники! — возмутилась я, и тут Ламбо заревел и достал ту самую розовую миниатюрную базуку из своих волос.

У бедного Шоичи глаза на лоб полезли, а челюсть упала где-то в недра земли.

Появившийся взрослый Ламбо был одет в простую юкату.

— Боже мой, — флегматично вымолвил он, тем не менее с интересом осмотрев присутствующих. — А я только собрался насладиться гостиничной кухней.

— Что за грохот вы опять устроили! — на веранду выскочил Тсуна. — Эй, Бьянки, что ты на себя напялила?!

Взгляды «Ядовитого скорпиона» и взрослого Ламбо встретились. Ламбо отвернулся и быстро зашагал прочь:

— Прошу меня извинить, я вас покину…

— Все нормально, я все объяснил Бьянки. Прости за то, что тогда случилось, Ламбо, — остановил его братец. Повернулся к девушке: — Видишь, через 10 лет он становится таким. Понимаешь?

— Так ты жив, Ромео, — с неприкрытой угрозой сказала Бьянки.

— Беги, Ламбо! — завопил Тсуна.

— Дура, куда в купальнике! — заорала я, когда эти двое пронеслись мимо.

— Реборн, сделай что-нибудь! Останови их! — кричал Тсуна в панике.

— Зачем? Ты же можешь остановить их сам, верно? — спокойно сказал репетитор, направив дуло пистолета в лоб братцу.

Далее я наблюдала картину, свидетелем которой вблизи никогда не была. Братец вначале, как и положено, «умер» от пули, а потом быстро вспыхнуло пламя, и одежда на нем разорвалась на клочки. Уцелело одно белье. Вместо обычного Тсуны теперь стоял, бешено выпучив глаза, Тсуна-псих, который орал во всю глотку о том, что остановит драку ценой своей жизни.

Реборн выстрелил еще два раза, и две крошечные струйки крови говорили о том, что он целился в щеки. Лицо Тсуны раздуло до невероятных размеров. Шоичи от всего увиденного упал в обморок прямо на землю. Бьянки замерла, уставившись на братца, и впечатала ему в лицо свою отравленную кулинарию.

— Раздражаешь, — бросила она.

Развернувшись, девушка напоролась на мой взгляд. Ее веки чуть расширились. В этот момент я хотела ей как минимум хорошенько врезать, а лучше взять этот отравленный торт и запихать его ей в одно место. Слишком много всякого случилось за неполный час. Поэтому, не сразу осознав, что эти желания привели к активации пламени, я поздно поняла, что пламя опять прилило к радужкам. Отворачиваться поздно, она уже все видела.

— Раздражаешь, — повторила я ее слова и все-таки отошла, прикрыв глаза, чтобы прийти в себя.

Закинув руку Шоичи на плечо и взяв в целую руку посылку, я направилась в дом. Подростка оставила на диване, посылку поставила в углу, чтобы кто-то случайно не задел. Я отправилась в ванную смыть кровь с руки и рога Ламбо, а заодно обработать рану. Вроде бы не глубокая, но все равно надо. Видимо, действие базуки закончилось, и вскоре маленький Ламбо прибежал обратно, крутясь под ногами.