Пламя моей души

====== Глава 23 ======

Распахиваю с ноги дверь комнаты, готовая либо снова останавливать Киоко-берсерка, либо драться с неизвестным врагом. Быстро окидываю взглядом обстановку…

Отчетливый запах дыма и гари не успевает выветриваться в открытое окно. За столом сидит потрепанный Тсуна с учебником. Оба покрыты слоем копоти. Реборн находится у каких-то странных коробочек с рычагами, уж больно смахивающих на старинные детонаторы, которые еще в мультиках рисуют или в старых черно-белых фильмах.

— Вы охренели?! — спрашиваю в основном у Реборна, пытаясь выразить взглядом все, что я в данный момент думаю про такие игры.

— Мы математику учим, — с ухмылкой парирует малыш.

— Попутно сотрясая весь дом?! Реборн, никаких больше взрывов в доме. Во-первых, он не резиновый.

— Заряды сильно ослаблены.

— Во-вторых, — продолжаю с напором, — после случая с Киоко, я категорически против всякого шума. В следующий раз, когда, подходя к дому, услышу грохот, буду вызывать полицию.

Угроза Реборна не впечатлила. А то я не знаю, что полиция в городе вся на крючке сидит не у того, так у другого.

С шумом захлопываю дверь, направляясь в свою комнату. Но тишина продолжается недолго. Вскоре из соседней комнаты доносятся крики и громкие удары. Но я терплю, я взялась за домашку. Правда, теперь мысли ни в какую не хотят сосредотачиваться на теоремах или аксиомах. По ту сторону чуть притихли, а я продолжаю возвращаться к мыслям, как же изменилась моя жизнь.

Из-за Реборна в доме я постоянно ощущаю себя, как на крючке. Стоит ему дернуть, и он порвет мне жабры.

Мой пруд выглядит мирно. После того случая с Киоко, репетитор, кажется, вовсе обо мне забыл, но я чувствую его внимание, и мне все время кажется, что он придумывает пакость.

Такеши ведет себя так, будто того разговора и не было. Встречает перед школой, приходит на обеденную перемену, все так же иногда обливает своим пламенем и много-много улыбается. Честно говоря, даже не знаю, как в таком случае мне реагировать. Понимаю, что по сути предмета ссоры и не было, я была просто зла на эту «шутку» с суицидом, ради того, чтобы свести вместе Тсуну и Такеши, которые до того почти не контактировали. Могу поверить, что он перепутал меня с Небом, как и Кея. Знаю, что игры тут серьезней нашей песочницы и сверху присматривают опасные люди, потому приказ есть приказ. Хочешь не хочешь, а выполнишь, и как можно быстрее. Наверное, поэтому я ничего не делаю, позволяя Ямамото встречать после школы и составлять компанию в обед.

В конце концов, даже через наушники я слышу с той стороны крики, взрывы и вой, которые бьют по расшатанным нервам.

Это стало последней каплей! Скоро я начну нервно прикуривать, как Гокудера! Причем, подозреваю, что тоже от динамита!

Быстро собравшись, я оставила несчастно теребимый учебник в покое и отправилась на улицу.

— Ока-сан, я ушла! — крикнула Нане, занятой чем-то на кухне.

Когда я проходила через двор к воротам, краем зрения уловила движение. Что-то крупное, ломая мелкие ветки, с громким треском упало с дерева. Я посмотрела наверх, чтобы убедиться — вероятно, это нечто вылетело из окна комнаты братца или с нашей крыши. Откуда бы оно еще взялось? У нас же тут не фруктовые деревья.

Из-за этого взыграло любопытство, потому я осторожно приблизилась.

Этим “нечто” при ближайшем осмотре оказался ребенок с огромным, давно не стриженным кудрявым афро на голове, одетый в белую с черными пятнами пижаму с пришитым сзади хвостом-кисточкой.

— Эй… — настороженно позвала я, предчувствуя недоброе. — Ты жив?

Малыш, до этого неподвижно лежавший, вдруг пошевелился и громко заорал, заставив меня подскочить на месте. Еще с этого детства не люблю детский плач, особенно такой надрывный, с завываниями, с переменой тональности и особенно с кучей соплей. Все это у меня вызывало только желание держаться подальше.

— Что это за звуки? Кто-то плачет? — на детский плач выбежала Нана. — Я думала, это Реборн-кун. Кто это, Кира-чан? Его друг?

Я не знала, на какой из вопросов отвечать. Только теперь обратила внимание, какой исцарапанный и замызганный этот ребенок, упавший с дерева. А тем временем в его невнятных завываниях отчетливо проступило имя «Реборн».

— Они подрались? Не плачь, малыш, все будет хорошо, — Нана присела на корточки перед ребенком и совершила героический поступок, а именно вытерла ему лицо своим передником.

— Кира-чан, — неожиданно обратилась ко мне Нана. — Я сейчас занята обедом и не могу надолго покинуть кухню, поэтому не могла бы ты успокоить его и помирить с Реборном? — просительно сложила она руки.

— Это… да… наверное, — я с сомнением посмотрела на вновь текущие из его носа сопли.

— Полагаюсь на тебя, — улыбнулась она и направилась обратно в дом.

Та-а-ак, что же мне делать с ним, а? Раньше я просто уходила от таких детей подальше, позволяя кому-нибудь другому заниматься этим. Сейчас, похоже, никто кроме меня не может или не хочет этого сделать. Может, он в самом деле какой-то знакомый Реборна? Не с неба же он свалился. Тогда, может, действительно будет проще отвести его к Реборну, и пусть тот сам с ним разбирается?

— Эй, а ну не реви.

— Ува-а-а!

Я справилась с самовольным подёргиванием брови и, поборов брезгливость, протянула ладонь:

— Идем со мной.

Малыш безропотно взялся за руку и, к моему облегчению, закусил губу, перестав громко орать. Он все еще всхлипывал и икал, но это уже проще пережить.

В комнате Тсуны обстановка не успела измениться. Реборн и Тсуна сидели за столом с учебниками и тетрадками. Разве что динамита больше не было видно. Но теперь, когда все было так чинно и вроде бы правильно, нечто резануло глаза.

Если Реборн такой крутой киллер, то почему он занимается такой ерундой, как помощь с уроками? Тем более с уроками первого года в средней школе. Это же ерунда полная!

— Вы знаете этого малыша? — спросила я, когда поняла, что пауза затянулась, а все смотрят на меня.

— Нет, — отрезал репетитор и мгновенно потерял всякий интерес.

— Это же я — Ламбо! — заорал ребенок.

— Тсуна, запомни эту формулу, — Реборн невозмутимо обратился к братцу.

— Эй! Я же сказал, не игнорируй меня, Реборн! Я тебя прибью, черт подери! — заорал малыш, отпустил мою руку и, достав неизвестно откуда нож, побежал с ним на аркобалено.

Реборн даже не поднялся на ноги, только рукой двинул, а ребенок выронил нож и отлетел, врезавшись головой в стену. Я не знала, как и реагировать. С одной стороны, Реборн охренел так с ребенком обращаться, от такой силы удара тот мог себе череп проломить, с другой — этот Ламбо явно ненормальный. Набрасываться на людей с ножами! Поэтому выражение лица у меня наверняка ушло недалеко от гримасы братца.

— Ой, больно, — только и сказал сползший на пол ребенок, подтверждая, что еще жив и даже относительно цел. — Наверное, споткнулся.

Он поворачивается лицом, и теперь видно, что от удара у него из носа течет кровь, а на лбу, скорей всего, нальется шишка.

— Я, Ламбо-сан, пять лет, итальянец, наемник семьи Бовино, просто споткнулся! Любимая еда: виноград и конфеты. И я, Ламбо-сан, просто споткнулся!

— Реши это с помощью этой формулы, — говорит Тсуне Реборн, а я понимаю, что репетитор на самом деле не настолько увлечен уроком, как хочет показать. Скорее, это просто отмазка.

— Умри, Реборн! — Ламбо снова с криком бросился на репетитора, на этот раз достав откуда-то розовую круглую штуку, из которой выдернул и бросил на пол кольцо.

Реборн едва заметным движением поймал маленькой ручкой эту штуку и бросил ее обратно так, что она попала в Ламбо, и их обоих вышвырнуло в окно. Прямо во дворе на уровне окна раздался взрыв… Кажется, это была граната, но почему-то розовая.

Стекла в окнах не повыбивало, хотя взрыв был в паре метров, значит, граната все-таки ослаблена. Ну да, какой придурок даст ребенку в руки настоящую гранату, когда он может случайно подорвать и себя, и всех вокруг? Правда? Ведь правда?