Пламя моей души

Оседаю на пол, придерживая левую руку, которая просто адски болит. Хибари уже поднимается на ноги, слегка пошатываясь. Лицо ещё больше побледнело, губы плотно сжатые… И с таким лицом он приближается?!

— Перелом? — спрашивает, остановившись в шаге, так как я тоже, терпя боль, поднялась на ноги и приготовилась защищаться из последних сил.

Я уже успела осмотреть руку и теперь для наглядности продемонстрировала результат его действий. А именно — неестественно смещённую кость.

— Доволен, блин? Теперь с гипсом больше месяца ходить. Нет чтоб только обозначать удар, как все это делают.

— Сражаться надо в полную силу, не сдерживаясь, — коротко обжёг он меня взглядом и неожиданно схватил протянутую раненую руку.

Ещё мелькнула мысль, какого чёрта он схватил её двумя руками, там же видно невооружённым глазом всё, как в голове всё помутнело от боли, и я не сдержала крика. Видимо, ноги подкосились, так как очнулась я уже сидящей на полу, прижимая к себе левую руку.

— Ты какого чёрта это сделал?!

— Поставил на место.

Действительно, осмотрев внимательно место перелома, я обнаружила гораздо меньшую деформацию. В голове пронеслась вереница слов, самым цензурным из которых было «костоправ». Выдохнув, чтобы хоть как-то успокоиться и не ляпнуть такого вслух, проворчала:

— Всё равно в больницу идти, это же не вывих, само не пройдёт. Что я дома скажу? У меня и мама, и братец очень заинтересуются, где я успела. Опять фамильную неуклюжесть винить.

Кёя, кажется, не считал нужным выслушивать жалобы. Под моим удивлённым взглядом он достал где-то из внутреннего кармана пиджака тюбик мази и требовательно посмотрел на меня.

— Мне сейчас кажется, или ты действительно собрался лечить перелом мазью? — поинтересовалась с ясно выраженным скепсисом и на лице, и в голосе.

Брови у него чуть больше нахмурились, образовав на переносице небольшую складку. Он присел на колено и попытался дёрнуть левое запястье на себя, потеряв терпение, и, чтобы меньше чувствовать боли, я не стала сопротивляться. Мало ли у кого какие закидоны. Это всё равно потом никак не повлияет на гипс. Пришлось терпеть…

Вначале действительно было очень больно. Особенно когда он не церемонясь размазывал мазь толстым слоем по припухшей части. От неизвестной мази почти сразу же становилось легче, будто жар спадал. Отвлекаясь от боли, я следила за тем, как он двигает кончиками пальцев.

Он всё время спарринга стойко держался. Хотя сила этих ударов того же громадного Фуюки свалила бы уже в первые три минуты. Подсчёт неточный, так как на Ямаде мне жалко проводить такие опыты и бить в полную силу, чтобы прямо воздушная волна появлялась.

Я заметила, что он не поворачивает ладонь вверх, чтобы выдавить на неё мазь, а капает прямо мне на руку. Вообще, странно он ладонь держит, будто напряжённо.

Ещё не полностью осознавая своих догадок, я поискала глазами тонфа, которые обнаружила лежащими позади него и чуть сбоку. На ручках тонфа кровь. С чего это возможно просто в принципе? Спарринг длился не больше получасу, невозможно стереть ладони в кровь за это время… Если только он не едва их удерживал в руках из-за силы удара, который блокировал. Я не сдерживалась и хорошо представляю, какой силы этот удар. А ещё удивлялась, что ему это с виду нипочём.

И он продолжал бой, держа в руках скользкое от крови оружие? Ну и упёртый же баран.

Когда он закончил и закрутил крышку обратно, спрятав тюбик, я осторожно придвинулась лицом к левой руке, которую бережно удерживала правой. Ожидаемо пахло какими-то травами, но мне ведь не может казаться… Это определённо странно, что я чувствую пламя от какой-то мази. Слабенькое, но оно есть, и по ощущениям чем-то схоже с Рёхеевым, но вряд ли боксёр как-то передал своё пламя мази. Интересно, что из этого получится?

С новым интересом смотрю на пиджак. Хибари замечает это, потому поясняю:

— У тебя пиджак как дамская сумочка. В смысле, вроде бы небольшой, а влезает в три раза больше. Что у тебя там ещё интересного есть?

Кёя как раз шарил рукой по каким-то внутренним карманам и, как раз когда я закончила, достал перевязочный бинт.

— Вау, я бы похлопала, но сам понимаешь, — замечаю первые признаки вспыхнувшего раздражения. — Всё, молчу.

Сдержав слово, даже не издаю звуков от боли, когда он фиксирует и плотно перевязывает локоть.

— Завтра придёшь перед уроками ко мне в кабинет, — коротко бросает он и собирается выпрямиться, но происходит какая-то заминка.

— Что с тобой?

— Ничего, — цедит раздражённо сквозь зубы.

— Я где-то переборщила? — голос звучит взволнованно, но я и в самом деле волнуюсь.

— Сам разберусь. Иди на урок, — бросает короткие фразы, почти не разжимая губ, и всё-таки поднимается.

Он собирается покинуть спортзал, но походка уж очень нетвёрдая, и видно, как он прихрамывает, накреняясь чуть набок.

Ну и что мне делать? От предложенной помощи отказывается, попробую настоять — начнёт кусаться. Кёя ни за что не признается, что где-то серьёзный ушиб, но он довольно крепкий, и просто ушиб ему бы видимых проблем не принёс.

Нервно вздыхаю и из-за неприятных ощущений тянусь утереть рукой под носом. На пальцах осталась чуть подсохшая кровь, которую я так и не вытерла полностью.

— Кея, та мазь обладает каким-то лечебным эффектом? Мне бы лицо намазать, если она действительно помогает. Мальчику нормально с синяком на лице ходить, а на девочку будут обращать много внимания.

Мне удалось его заставить остановиться и обернуться.

— Зайди ко мне через полчаса, — сказал и всё-таки поковылял на выход.

Странность ли, что я пошла почти сразу же за ним и поглядывала на время, подпирая стену у дверей в кабинет главы Дисциплинарного комитета. Я знала, что Хибари внутри, но раз сказал полчаса, значит, надо подождать. Не до уроков всё равно. Вроде бы и прилипать не хочется, но после того случая, когда напавшие старшеклассники едва не проломили мне голову, а я отправила их всех в больницу, не могу с равнодушием относиться к тому, кто серьёзно пострадал от моей руки. Одно дело — синяки и ссадины разной степени тяжести. И в данном случае ничего не давило на меня, как тогда, когда похитили Тсуну и я не знала, что с ним, а потому почти не было жалости к виновникам. И даже не было безвыходного положения, как тогда, когда меня окружила толпа янки из Кокуё.

Это ведь тренировочный спарринг, обычней некуда. Его задача — дать испытать свои силы и научиться чему-то новому. Перелом руки вполне возможен. А вот что мог сделать мой удар в незащищённый бок? К тому же неясно, куда пришёлся удар ногой. То ли чуть ниже живота, то ли в тазобедренную кость, то ли по бедренной кости. Чем дольше думаю, тем больше начинаю переживать.

Наконец, я с чистой совестью могла заявить, что полчаса прошли, и постучалась в дверь.

Кёя обнаружился сидящим на диване, но не как обычно, с выпрямленной спиной, а чуть съехав вниз. К счастью, он был в сознании и протянул мне какую-то баночку с закручивающейся крышкой.

— Зеркало на обратной стороне дверцы шкафа.

Я кивнула и принялась за дело, чувствуя его взгляд на себе. Эта мазь чуть иначе пахла, но тоже какими-то травами, и излучала ещё более слабый ореол пламени, схожий с Рёхеевым. Я даже попробовала на вкус немного и тут же скривилась, пытаясь вытереть запястьем эту гадость — ну ничем не отличается от обычного детского крема!

Стоило мне закончить, как Хибари дал понять, что мне пора идти. Покинув его кабинет, я вновь задумалась, а затем двинула по школе. Удивительная вещь, плотно зафиксированная рука подавала только слабые сигналы боли, которые вполне можно было терпеть. Так болел бы сильный ушиб, но не перелом.

— Тетсу!

Кусакабе я нашла только на перемене, и то мне пришлось спрашивать, где он, у рядовых членов комитета.

— Савада-сан? — заметил он меня, остановившись на лестнице. — Что с Вами случилось?

— А, это? С лестницы упала. Тетсу, у меня к тебе просьба, — я придвинулась вплотную и приподнялась на цыпочках, чтобы хоть чуть-чуть приблизиться к его уху. Затея не увенчалась особым успехом, так как я едва дотягивала в росте до ста сорока сантиметров, а он уже был метр с восьмьюдесятью. — Присмотри за Кёей.