Пламя моей души

Ловлю себя на мысли, что с нетерпением жду, когда появится парень со стальными дубинками. Всё также на выходных выбираюсь в парк, за пару месяцев мы так встретились от силы раза три. Этого было вполне достаточно, чтобы сверить силы. Вроде бы он не знал, кто под маской, а если бы узнал, что я девочка, то вряд ли бы прекратил эти спарринги.

Хотя Хибари, кажется, приходил чаще, но меня частые спарринги не устраивали.

Фуюки, который уже перешёл в нашу среднюю, сообщил, что в школе он появляется лишь изредка. Подростки чувствуют испускаемую им угрозу, и когда он чётко выверенным шагом идёт по коридору к кабинету директора, шугаются в стороны. Слухи про него тоже быстро пошли, но этой зверюге никто даже не осмеливался читать моралей, как обычному хулиганью. Да и кто сказал, что он обычный? Он подгрёб весь город и сейчас активно удерживает свою жёсткую власть. Тем не менее, результаты его тестов появляются вместе со всеми остальными. Директора, что ли, запугал?

Альянс заволновался. На одном из собраний они подняли волнующую тему.

— Азазель-сама, банды куда старше и серьёзней распадаются и боятся высунуться. Смельчаки оказываются в больнице, — сказал Коичи.

— Прыщ дело говорит. Он разгоняет всех без разбору, — подтвердил Фуюки, проигнорировав взгляд Коичи.

— Я слышал, он делает базу в средней школе Намимори, — растягивая слова, сообщил Мураками.

— В какой? — спросила напряжённо Мегуми.

— Ну не в Мидори точно, — фыркнул снисходительно тот. — В обычной общей средней школе. Нельзя сказать, что я не рад. Будь он в моей частной… Но ведь среди нас есть только двое, кто ходит в обычную школу для всех. И я не думаю, что этому парню нужен наш здоровяк.

Я держала каменное лицо под перекрестком взглядов. Этому очень способствовала маска, закрывающая половину лица. Скоро я также окажусь в средней.

— У нас нейтралитет, так что всё в порядке, — деланно безразлично пожала я плечами.

Ребята знали, что я виделась с Хибари Кёей несколько раз, но подробности оставались со мной. Какие тут нужны подробности, когда бои с натяжкой можно огласить ничьей? И то, когда выдыхалась, я их прерывала не без труда. Он маньяк сражений, совершенно забывает обо всём во время боя. Просто словами его не остановить, разве что мысль интересную ему подать, но всё, что мне известно о его интересах — это драки.

Кто знает, что было бы, если бы такой порядок вещей нарушился. Обычно я едва-едва дотягивала до его уровня, хотя с каждым разом я привыкала всё больше к его стилю, но и он учился поразительно быстро. Так что мы оба шли, что называется, ноздря в ноздрю.

Впрочем, Хибари Кёя быстро покинул мои мысли, ведь впереди были экзамены, а это куда ужаснее, чем парень, который пока не принёс особых проблем мне лично. Пусть он всё ещё тёмная лошадка, но Емитсу пока что не приехал вновь, и это уже немного успокаивает. Похоже, Хибари сам по себе, или же мне просто дали разрешение на свои действия, но рассчитывать на такое не буду. Всё равно из-за учёбы всё остальное отодвинулось на второй план.

Нана, поддавшись общему наплыву безумия у мамаш города Намимори, решила, что я должна постараться повысить свои оценки и сдать всё отлично. Для этого она меня без моего ведома записала на курсы, и пришлось ходить. Тсуна вытер пот со лба. Его экзамены ждали только в следующем году, и так как я буду ходить на дополнительные занятия вечером, после школы, то у меня не будет времени донимать его и заставлять делать домашние задания. Он вообще бы забил на учебу, а Иригая с Нэндо и сами не отличники, чтобы чем-то помочь.

Отказаться от дополнительных занятий я не могла. Во-первых, поругаюсь с Наной практически на пустом месте, во-вторых, Нана расстроится, что я потеряла в её практически идеальном образе дочери несколько очков, и будет грустить. Соответственно, качество готовки упадёт, а меня свергнут в пучину потерянных — то есть к Тсуне — и будут бесконечно журить и всплескивать руками. Бр-р-р. Не, не надо мне такого счастья. Я и так кое-как помогаю по хозяйству, и не сказать, что делаю всё идеально. Нет во мне педантичности и старательности японской, что расстраивает мать. Но она надеется, что это исправимо. Ага, ага… Как будто годы прошлой жизни у меня всё было иначе.

Она меня даже на кухню не пускает после идеально сваренного борща. Не признала она в нём блюдо, а зря.

Дополнительные занятия вытягивали с дневными уроками все соки. Но Нана оплатила их и обещала, что, если буду ходить и сдам хорошо экзамены, купит компьютер, так что пришлось терпеть и пытаться догнать по старательному трудоголизму типичных японских школьников.

Я приходила домой пообедать и тут же уходила снова на занятия. День проходил незаметно, а когда я возвращалась домой, то ужинала, болтала со счастливой и довольной Наной, слушала, как меня ставят в пример братцу, и поднималась к себе в комнату. Пару часов я вновь тратила на домашние задания к школе, ещё около часа могла тупо пялиться в томик манги, а потом просто вырубалась. Да, я не была машиной, которая может выдержать такой режим дня: с утра пробежка перед школой или разминка в комнате, затем на занятия, на дополнительные занятия, домашняя работа, возможно, прогулка, если есть силы, и сон. На выходных можно оторваться по полной и провести время с друзьями, а если есть силы – попытаться словить Хибари. Поэтому после успешной сдачи экзаменов я вздохнула спокойно. Теперь я могла провести свободное время по-человечески, а не как обычная японская школьница.

Кроме полки с учебниками в моей комнате висела немаленькая полочка с мангой. Предпочтения разнились, тут могла стоять какая-то неглупая романтика рядом с типичным сёненом. На сёдзе мангу меня упорно подсаживали Киоко с Ханой. Наверху лежало более серьёзное чтиво зарубежных писателей. Я в упор не понимала японскую поэзию и прозу, она всё так же оставалась мной отвергнута. Плеер с наушниками я обычно оставляла на полке или на письменном столе. В углу сиротливо стоял небольшой телевизор, ещё не плазма — технологии не те. Под телевизором — проигрыватель и компакт-диски с фильмами и аниме.

Весенние каникулы были всего две недели, и у меня ещё оставалось время для себя любимой. Но расслабиться не получалось, меня терзал какой-то червячок тревоги, и я не могла понять, дурное предчувствие это или нет. Что-то в последние дни я не виделась и не общалась по телефону с Рёхеем… Странно это, потому я решила прогуляться и зайти в гости к Сасагаве.

Дорога к их дому была мне прекрасно знакома. Я позвонила в звонок у ворот и подождала, пока из дома не вышла Киоко.

— Акира-чан? — удивилась она, завидев меня, мнущуюся у ворот.

Ох, по всем правилам она была для меня семпаем, а я для неё, соответственно, была кохаем — то есть младшим товарищем… или наоборот, я не поняла. Конечно, норм поведения я часто не придерживалась, и уж точно не в этом случае. А потому откликнулась:

— Привет, Киоко! Рёхей дома?

— Да, Кира-чан, старший брат сейчас отдыхает у себя.

— Отдыхает? — скептически приподняла я бровь. — Он заболел?

Образ вездесущего, неутомимого и непробиваемого Рёхея никак не вязался с картинкой бездельничающего в кровати друга. Его, помнится, даже температура под сорок когда-то не остановила от пробежки по снежным улицам.

— Акира-чан, — повторила Киоко с несчастным выражением лица, и я поняла, что что-то точно нечисто.

— Рассказывай.

— Зайдёшь внутрь?

— Да, не откажусь.

Негромко по традиции извинилась за вторжение при входе, хотя внутри никого не было. Родители Сасагавы опять где-то в разъездах. Девочка пригласила меня за низкий столик в гостиной и мелкими шажочками засеменила на кухню. Пришлось подождать, пока она вернулась с чайным набором и демонстрировала свою хозяйственность. Когда же я отпила из кружки, больше терпеть и терзаться вопросами не пришлось.

— Что случилось?

Киоко вздрогнула от моего вопроса и вновь подняла несчастные карие глазки:

— М-мне кажется, старший брат вновь подрался. Вчера вечером он пришел поздно и едва живой. Сказал, на соревнованиях тяжко пришлось. Но он никогда не был так избит, Кира-чан!