Пламя моей души

— Блин, — пробурчал Рехей, — почему с самого начала нельзя было так сделать?

Ямамото теперь смотрел на боксера и то открывал, то закрывал рот, как выброшенная на берег рыба.

— Не досмотрели за хранителями, — певуче протянул улыбающийся Луссурия и покачал головой, разведя руками: — Кто же ожидал, что все завершится так просто и вы все будете убиты?

— Кея! — возмутился Каваллоне, едва пришедший в себя от такого заявления. — Они ведь всех вас убьют, включая Акиру-чан!

— Я не могу позволить этому произойти, — Тсуна с непривычной мрачной решимостью сжал перед собой пылающий кулак в перчатке.

— Десятый! — восхитился Гокудера и с готовностью крикнул: — Сделай что-нибудь! Надо убедить Хибари сражаться!

— Что же ты сделаешь? — холодно поинтересовался Хибари, удостоив братца взглядом полным холодного презрения.

— Если потребуется, я заставлю тебя сразиться, — неожиданно для меня заявил братец, отчего я удивленно уставилась на него.

На его лице совершенно ничего нельзя было прочитать, разве что появившееся упрямство в глазах. Его шкалу эмоций будто кто-то прикрутил. Тсуна думал, что он прав, так как результат этой битвы решает все бои за кольца. В данном случае то, что я с самого начала попросила Кею участвовать и только поэтому он согласился, не играло роли. Что значит дележка упрямых хранителей рядом с риском всеобщего убийства?

— Попробуй, — достал Кея тонфа.

Вот кто мог посоперничать в упрямстве. Я не могла решить, что мне делать, если братец все-таки атакует Хибари и Кея (несомненно!) его отлупит, потому просто в растерянности переводила взгляд с одного на другого.

И тут Гола Моска, доселе всеми забытый на поле боя, издал тонкий длинный писк на одной ноте, на который обратили внимание все присутствующие. Передняя панель в форме буквы «Т» отъехала вверх, закрывая его голову, и из внутреннего пространства вывалился седой старик, перевязанный широкими ремнями, как гусеница. Присоски с проводами, присоединенные к его голове, оторвались и повисли в воздухе.

Явился. Опытного пользователя пламени ремнями не остановить, разве что сильно ослабленного. Кея меня цепями пытался сдержать, но они бы только потянули время. А присоски… Как хорошо выглядит. Даже если бы они тянули из него пламя, мешая силой высвободиться, то крепились по всему телу или по крайней мере ближе к источнику Неба. Но если требуется управление… Для этого вероятно были бы нужны руки, но кто его знает, устройство робота.

Парни просто опешили. Первый к нему помчался Реборн.

— Не может быть! — следом отмер Базиль и поспешил за аркобалено. — Это Девятый!

— Э-э-э… — протянул округливший глаза Тсуна, потеряв концентрацию, отчего огонек на его лбу погас и пламя ушло. — Э-это он…

Реборн расстегивал ремни, стягивающие старика поверх серо-желтой робы. У Девятого были полностью седые волосы средней длины, зачесанные назад, такие же густые седые брови и усы щеткой. Морщины испещрили сухое лицо, но за десять лет их только немного стало больше. Его ясные карие глаза медленно открылись. Он смотрел поверх Реборна, на Тсуну.

— Мне, наконец, удалось освободиться, — слабым голосом протянул он и закашлялся кровью.

Мои глаза удивленно расширились. Откуда кровь? Он не ранен.

— Не помню, сколько я уже здесь. Несколько недель? — задал он риторический вопрос, ни к кому конкретно не обращаясь. — Я все время пытался выбраться, но сил было недостаточно.

— Тц, — раздраженно цыкнул зубами Реборн, на лице которого лежала тень от шляпы. — Однажды я уже видел конструкцию Моски. Кажется, Девятый использовался, как источник энергии.

Парни тут же загомонили: «Источник энергии?», «Невозможно», «Почему?». Конечно, робот должен был работать на какой-то энергии, и если это не генератор электричества, то генератор пламени.

Я посмотрела на Занзаса. Тот молчал, пристально наблюдая за Девятым и только за ним. Хорошо, он держит себя в руках.

— Наконец мы встретились, Тсунаеши-кун, — продолжал говорить старик. — Прости меня за случившееся. Из-за моей слабости, которая… пробудила Занзаса от долгого сна…

Выдав информацию клочками, старик трагично закрыл глаза. Даже если бы он действительно потерял сознание, как это выглядело, того, что он сказал, было достаточно, чтобы сделать неправильные выводы. Я с беспокойством бросила взгляд на Тсуну, которой действительно мог их сделать, но первым заговорил не он.

— Что значит «сон»? — голос Реборна стал жестким и требовательным. Ему не понравилось, что обнаружилось то, чего он не знает, или же он обнаружил несоответствие информации. — После инцидента «Колыбель» Занзас был изгнан из семьи и помещен под пристальный контроль Вонголы.

— Инцидент «Колыбель»? — оторвавшись от разглядывания старика, переспросил Тсуна, ничего об этом не слышавший.

— Это крупнейшая попытка переворота в истории Вонголы, произошедшая восемь лет назад, — ответил ему аркобалено. — Тот факт, что сын Девятого, Занзас, руководил восстанием, держался в тайне. Только верховные члены и элитное подразделение Вонголы, сражавшееся на стороне Девятого в то время, знали об этом.

— Занзаса остановили восемь лет назад, — подтвердил Тимотео, который все-таки был в сознании. Хотя мне показалось, он просто не мог проигнорировать Реборна. — С тех пор Занзас спал… пока его гнев и желание отомстить не разрослись до ужасающего размера.

Не удержавшись, я снова бросила взгляд на босса Варии. Его лицо потемнело, брови нахмурились сильнее обычного, глаза яростно сияли алым. Но он все еще держал себя в руках.

Старик с силой закашлялся и не ответил на следующий вопрос Тсуны и Реборна, которые хотели узнать, что тогда произошло. Этого он явно не хотел разглашать. Вместо ответа Девятый сказал иное.

— Я все время слышал о тебе от Реборна, Тсунаеши-кун… — выдавил слабым голосом Девятый. — О девочке, которая тебе нравится… О школе… о твоих друзьях. У тебя неподходящее для мафии сердце, — он медленно тянет к Тсуне руку и продолжает говорить. — Ты боролся против своего желания все это время… у тебя всегда складка между бровей, — чужой палец прикасается к переносице, и у меня возникает чувство дежавю. — Ты всегда держишь кулаки так, будто просишь о чем-то, но это и есть причины, по которым я выбрал тебя на роль Десятого босса Вонголы.

Братец был в растерянности от такого внимания и не знал, как на него реагировать. Но гораздо интереснее оказалась перемена на лице Занзаса, за которым я продолжала наблюдать краем глаза. Во взгляде, которым он наблюдал за Девятым, была та же усталость и боль, с которыми он смотрел на кольцо Неба. Все-таки он доверял Девятому слишком долго и разочаровался. Не в нем, в себе.

Неожиданно на пальце Девятого зажглось пламя, не успела я и шагу ступить, а у меня внутри похолодело. Что он сделал?! Что на этот раз?!

Нас можно сравнить, как архимага и ученика, который только открыл для себя магию. Старик знает, как делать такие фокусы…, но сейчас-то что? Зачем ему запечатывать пламя Тсуны? Если же он его хочет распечатать, почему раньше этого не сделал? Нет, тут что-то другое, я этого не понимаю, и мне это не нравится.

Передергиваю плечами, обхватив себя руками. Мукуро, неожиданно снова использующий тело Хром, становится позади и кладет ладонь на плечо, слегка его сжав. Не знаю, видели ли его, или он спрятался за иллюзией.

«На переносице сила, отвечающая за Туман…» — понимаю я.

Но как это возможно, я не понимаю. Девятый ведь Небо, без сомнений, а Мукуро, выходит, почувствовал что-то?

Девятый опустил руку и снова закрыл глаза — вроде как снова потерял сознание, а Тсуна тем временем ни с того ни с сего заливается слезами. Реборн поджал подбородок. Таким я его еще не видела и с трудом могла представить, что именно он испытывает.

— Так вот к чему он стремился, — негромко замечает Реборн. — Даже если Занзас станет боссом Вонголы, выиграв смешанную битву за кольца, те, кто знал о «Колыбели», будут против Занзаса и попытаются свергнуть его силой. Но, если бы бой Облака произошел, а Девятый в процессе был бы убит, Занзас мог бы мстить за Девятого… Гиперинтуиция не ошибается, — неожиданно закончил он на полуслове.