Пламя моей души

Мне было почти фиолетово на наполеоновские планы аркобалено. Потому что следовать им я всё равно не собиралась.

— Кстати, о пулях. Под действием пули упрека пламя Тсуны им лучше контролируется и не брызжет во все стороны, как ненормальное, но Тсуна корчится от боли после их использования, а после пуль возрождения он вполне себе живой.

— Обе пули заставляют внутреннюю силу разгореться, но у пуль упрека сильнее действие на всё тело. Пламя горит более равномерно, но даёт больше силы и сильнее нагружает тело за счёт того, что больше собирается внутри, а не выходит наружу. У пилюль Базиля тот же эффект. Может, с ним для начала сразишься? — вновь предложил Реборн.

— У меня другие дела. Например, объяснить твоему дружку Колонелло, что всадить огромный заряд пламени в своего ученика и ждать, выживет или не выживет — это плохая идея.

— Он знал, что с Рёхеем будет всё в порядке. Сасагава из тех людей, кто лучше понимает на деле, чем на словах. Кроме того, нет никого другого, чтобы тренировать его.

С этим мне было поспорить сложно. Но всё равно… Всем естеством я желала оградить Рёхея от Колонелло. Ведь всё могло закончиться иначе, а я была далеко, чтобы уберечь наивного боксера. Даже Рёхей понял, как близко был от грани, несмотря на всю свою выносливость. Видимо, Реборн это понял.

— Колонелло больше не будет делать ничего подобного, — сказал он. — Нет смысла делать что-то ещё, срок слишком мал. Он ограничится обычной армейской программой.

— А что с Конрадом? — полюбопытствовала я. — Как успехи, рыжий?

Тот мрачно посмотрел на меня единственным глазом, выражая этим абсолютно всё. На его переносице бугрилась огромная красная шишка.

— Резиновые пули. Травмат, — довольным тоном пояснил аркобалено. — При команде «бежать» действительно бежит. Пытаюсь обучить команде «голос», пока что молчит.

— А с меткостью что? — улыбнулась я незамысловатой шутке.

— Счет сорок три-ноль в мою пользу.

— Я стараюсь, — вытер рукой нос рыжий с таким же мрачным взглядом и решительно заявил: — Я обязательно попаду в него, босс.

Не став досматривать драку, которую можно было с натяжкой назвать спаррингом, я отправилась в следующее место своего назначения.

Уже на третий день тренировок у многих были какие-то результаты. Но не у Гокудеры. Тот тренировался, но, судя по чертыханиям, безрезультатно. Шамал пил пиво и сидел над мужскими журналами неподалеку. По словам доктора, всё идет как надо, и новый приём подрывник к сроку изучит. Услышавший это Гокудера так возмущался, что его учитель ничего не делает и не помогает, что даже сигарету выронил.

— Шамал в тебя верит, — прервала я его истерику. — Как и Тсуна надеется на тебя.

В ту же секунду я имела честь наблюдать мгновенное потрясающее преображение. У подрывника сразу же стало очень одухотворённое и смущённое лицо.

— У меня всё получится! — сказал он уверенно и громко, вернувшись к своей тренировке.

Бумажные самолетики, в которые он бросал динамит, оставались невредимыми и летели себе дальше.

— Вот так бы сразу, — Шамал отхлебнул из жестяной банки пиво и скривился от досады. — Блин, я мог бы прекрасно провести эти дни с прелестными дамами.

Хоть он и тянул слова, я видела, что моторика у него не слишком нарушена. Это означало, что он совершенно не пьян. Оставалось посочувствовать его горю.

— Он и в самом деле сможет научиться чему-то новому? — спросила я.

— Кто знает, — протянул Шамал.

Мы обменялись с ним взглядами. Уверена, он сделает всё, что сможет, но результата никто не гарантирует.

Тсуна, кажется, наконец, смирился и удовлетворился ответами, полученными от рыжего. Он был необычно задумчив и молчалив. Конрад, к слову, после тренировок Реборна лежал пластом и на вопросы о самочувствии только что-то невнятно стонал, а выглядел ещё хуже. Да, замучил его аркобалено совсем.

— Конрад, наверное, хватит с тебя этих тренировок, — пожалела я его, не в силах смотреть на эти мучения.

— Нет! — хрипло выкрикнул он, заставив нас с Тсуной подпрыгнуть на месте. — Я могу выдержать эти тренировки!

Приподнявшись на подрагивающих руках, рыжий посмотрел на меня полубезумным взглядом.

— Я не хочу, чтобы ты прямо тут испустил дух, — нахмурилась я, видя его в таком состоянии. — Тренировки не должны быть такими.

Рыжий опустил голову и глухо попросил:

— Пожалуйста, босс, поверь в меня. Ты можешь делать потрясающие вещи. Я хочу быть достойным такого босса.

Я недоумённо смотрела на него, не понимая ничего. Какие такие потрясающие вещи? Летать? Круто, да, но, кроме как сбежать, слабо поможет в бою против таких титанов, как отец Хибари. Хотя, с гордостью признаю, что я лишь немного уступаю Кёе в спаррингах. Но Конрад боец средней дистанции, у него совершённо другие достижения.

— Конрад-сан, — боязливо и тихо обратился к нему братец, — действительно, зачем себя так мучить?

— Заткнись! — рявкнул на него рыжий так, что Тсуна отпрянул назад и постарался отодвинуться от него. Рыжий перевёл участившееся было дыхание и снова поднял на меня глаз: — Босс, я хочу быть частью чего-то великого и наизнанку вывернусь, но стану. Я уже говорил, что хочу быть рядом с твоим плечом. Подобные мелочи не могут меня остановить.

Я выдохнула, признавая за ним право в данном случае действовать, как сам считает нужным. Не маленький и не глупый, следить за каждым его шагом нет необходимости. Сам может оценить, чем обернётся перегрузка тела.

— Тогда пошёл и отволочил свою тушку на покрывало, — нахмурилась я, сделав тон построже. — Отлежись до тех пор, пока не почувствуешь, что готов продолжить. Это приказ.

— Понял, — хмыкнул он, криво ухмыльнувшись.

Рыжий, как гусеница, перекрутился с земли на покрывало и закрыл глаз. Тсуна напряжённо продолжал сидеть и опасливо коситься в его сторону. Реборн делал вид, что его тут нет, но чему-то там себе едва заметно улыбался.

— Кстати, а где ваш ещё один друг, говорящий на старояпонском? Базиль, кажется? — уточнила я.

— Побежал за водой, — ответил мне аркобалено. — Хочешь с ним потренироваться?

Я фыркнула на уже вторую попытку развести меня. Не думаю, что Базиль лучший спарринг-партнер, чем Кёя. Просвещать о своих способностях левого человека ради простой тренировки не собираюсь.

— Имото, Конрад-сан мне рассказал всё про хранителей… — начал братец. — Если это правда, то я должен поблагодарить тебя… Ведь кроме как с Ямамото-куном и Гокудерой-куном я ни с кем настолько не дружу, чтобы они решили выступить на моей стороне.

Хм, а эти слова явно не его. Тсуна раньше даже не задумывался, почему к нему вдруг начали липнуть люди. Рыжий?

— Не нужно. Если бы мы не объединились, то противопоставить Занзасу полную команду хранителей не смог бы ни один из нас. А уж выиграть в бою без правил у нас и вовсе мало шансов.

— Старший брат и Хибари-сан на твоей стороне. Гокудера-кун мой хранитель, — погрустнел Тсуна, явно пожалев об этом факте. Потом помявшись, всё же продолжил: — А что насчет Ямамото-куна? У него иногда становится такой взгляд… как у убийцы, — братец передернул плечами, как от холода. Впрочем, тут же замахал руками: — Нет, я ничего такого не хотел сказать! Просто я не мог никак понять его. Ямамото-кун добрый и понимающий, с ним всегда легко, но иногда мне казалось, что это совершенно другой, незнакомый мне человек. В такие моменты он очень страшный, — голос его стал тише, чтобы вновь повыситься: — С ним всегда здорово! Но по-настоящему я, кажется, его никогда не знал. Я думаю, он все-таки твой хранитель Дождя.

— Я не думаю, что дело во мне, — осторожно начала я, подбирая слова. — Такой уж Такеши сам по себе. Он переменчивый и… обманчивый. Знаешь, когда у реки есть пороги на дне, их не сразу заметно. С виду река остаётся спокойной и гладкой.

— Значит, мне не показалось! — выдохнул братец, обрадованный поддержкой своих необъяснимых ощущений.