Страница 187 из 313
Не думала, что идти в школу с бутылкой рисовой водки в сумке будет так странно, пусть даже время последнего урока. В школьной сумке её было не слишком заметно, но я-то всё чувствовала. И мне всё время казалось, что все смотрят.
Перед медкабинетом я остановилась и достала бутылку, проверив на целостность ещё раз. Надеюсь, папаня пьёт не какую-то гадость, а что-то сносное — я-то в этом не разбираюсь.
— Добрый день, — поздоровалась, заметив Шамала, с весьма страдальческим видом склонившегося над столом.
— Акира-чан, какими судьбами? — протянул он с вымученной улыбкой. — Что-то болит?
Он повернулся ко мне лицом и выпрямился, позволяя разглядеть мятую рубашку со следами помады на воротнике и дряблую кожу с синяками под глазами.
— Кажется, у вас была бурная ночь. И утро, — усмехнувшись, поставила на стол перед ним бутылку саке. — Не желаете?
— Акира-чан, а разве можно такое школьнице носить в своей сумке? — настороженно поинтересовался Шамал.
— Это подарок. Я хотела лишь поинтересоваться, не поступало ли вам новых подлых заказов.
— Это работа, — закатил глаза Шамал, но бутылку в руки взял, и, судя по лицу, это пойло всё-таки сносное. Доктор почесал подбородок, разглядывая восковую печатку, которая свидетельствовала о том, что бутылку не открывали. — Очень милый гостинец с твоей стороны, я обязательно отвечу тем же в другой раз. Насчет Хибари можешь не переживать, никаких новых сюрпризов от меня он не получит.
— Это хорошо, — согласилась я. — Надеюсь, это заявление касается не только Кёи.
Я чуть раздражённо повела бровью, и мужчина скорчил досадливую рожицу:
— Кира-чан, я сам не рад таким заказам, но не всегда меня предупреждают о своих дальнейших планах. Уверяю тебя, я не злой мафиози, а очень даже добрый, и имею кучу других положительных сторон.
— Которые вы используете по назначению, чтобы «положить» женщин, — в тон ему ответила я, воздержавшись от язвительных интонаций, которые были не к месту.
— И не только положить.
Шамал подарил мне многозначительный взгляд, но если он думал меня этим смутить, то обратился не по адресу.
— Я хотела спросить у вас совета.
Доктор вопросительно приподнял брови, прося таким образом продолжать. Я без приглашения заняла табурет, стоящий у стены, и заговорила:
— Вы мне показались человеком со своей головой на плечах. Как я поняла, вы свободный наёмник и действуете только согласно своим соображениям, поэтому у меня возникла мысль, что разговор между нами двумя не уйдет дальше.
— Да, если есть чем поделиться, то я всегда готов выслушать девушку, Акира-чан, — заулыбался тот, продолжая дурачиться.
— Для установления равного доверия, ответите, что у вас за задание?
Шамал посмотрел на меня долгим взглядом, будто прикидывая что-то. Не иначе как решал, стоит ли со мной иметь дело.
— Очень хорошее задание. Сидеть здесь и ничего не делать, — с самым серьёзным видом поведал он. — Давно у меня таких не было. Болезнь сакура-куры — это приятная премия. Знаешь, Акира-чан, зная тебя, мне даже интересно стало, что ты хочешь за совет получить.
— Всего лишь узнать, как реагирует босс, когда его подчинённый поступает вопреки его желанию, но из разумных побуждений. И всё-таки его действия могли привести к плачевным последствиям. Знаете… чисто из интереса.
Я в ожидании уставилась на Шамала.
— Нарушение воли дона — это, безусловно, жестоко карается, — мигом посуровел доктор. — Но наказание может быть смягчено или изменено в зависимости от воли дона. А с какой целью интересуешься, Акира-чан?
Хм, когда он произносит мое имя более серьезно, без певучих и слащавых ноток, мне больше нравится.
— Чисто образовательная, — невинно захлопала я ресницами. — Некоторое время назад, когда мы все потеряли Ламбо и принялись его искать, Гокудера соврал Тсуне. Более того, подбил всех остальных тоже соврать просто ради того, чтобы не выглядеть плохо в глазах Тсуны. Конечно, к происшествию он никакого отношения не имел. Ламбо оказался в гостях у Хару, но он здорово всех запутал.
Взгляд Шамала стал таким, что любой моментально бы поверил, что он — киллер. Небезосновательно я подозревала, что Гокудера важен для Шамала.
Эта история действительно имела место быть. Тсуна просто спустил всё на тормозах, не придав значения, что показывает его отношение к Гокудере, как к однокласснику. Подрывник и сам понимал, как оплошал, и что всё так наложилось одно на другое, а затем вскрылось, поэтому что-либо объяснять ему не требовалось. Он и так убивался, просил прощения и бился головой о землю, стоя на коленях. Для него всё обошлось. Хотя данная история случилась давно, и я о ней забыла, пока не попала в схожую ситуацию.
— Я закурю, если ты не против, — Шамал со скрипом отодвинул стул от стола и отошел к окну.
Открыв окно, мужчина достал из внутреннего кармана белого пиджака пачку папиросок и зажигалку, а затем сразу с силой втянул в себя дым. Я внимательно следила, улавливая каждое движение.
— В пятнадцать лет глупости так и просят себя совершить. Совершенно не думаешь о последствиях и идёшь на поводу у эмоций. Девочки в этом возрасте куда спокойнее, — Шамал растянул губы в улыбке.
— Я бы сказала, он просто дурак, — пожала плечами. — Но с вами согласна. Как, по-вашему, Тсуне следовало бы поступить?
— Наказание за нарушение омерты может быть одно — смерть. Но, если без злого умысла, в воспитательных целях, лжец может быть наказан отрезанием языка или чего-то другого. Получить прощение дона в данном случае означает получить прощение семьи. Но дон семьи обычно не настолько мягок, чтобы прощать каждого.
Шамал смотрел на меня тоже слишком внимательно. Но намек я поняла.
— Понятно. Чего ворошить прошлое, — легкомысленно протянула, — ведь это дело уже прошедшее, а я интересуюсь из праздного любопытства. У кланов якудза, например, принято всего лишь отрезать фалангу пальца за каждый совершенный проступок. Оказывается, наши ребята гораздо миролюбивее.
— Ну как сказать, — фыркнул на это Шамал, поддержав мой деланно несерьёзный настрой, — ведь якудза палец отрезает сам себе. Да и в случае непростительных вещей, нож в живот тоже сам себе вонзает.
— Аугх, — скривилась я.
Шамал на это ухмыльнулся и затушил остатки сигареты о пепельницу, которую снял со шкафа и тут же забросил обратно.
— Ну что, попробуем, что ты там мне принесла? — весело поинтересовался он уже другим тоном, говорящим об окончании серьёзных и странных бесед.
— Мне тринадцать, о чём вы? К слову, я слышала, саке принято пить чуть подогретым.
— Откуда тогда такие познания, если ты не пьёшь? — приподнял брови Шамал.
— Разностороннее развитие, — развела руками. — Дабы не искушать себя любопытством, я, пожалуй, пойду по своим делам. Думаю, компанию себе вы и так найдете.
— Никто не узнает, — заговорщицки ухмылялся Шамал. — К тому же пить надо уметь, а кто тебя ещё сможет научить? Я — доктор и всю ответственность беру на себя.
— Как-нибудь в другой раз, — пообещала я, выскакивая из кабинета и закрывая за собой дверь.
Вернувшаяся домой Нана, которую я встретила буквально на пороге, тут же выложила продукты из огромных пакетов и принялась возиться на кухне. Бьянки спустилась вниз перекусить чем-то вместе с нами, Тсуна сказал, что не голоден. Бьянки призналась, что сидит с детьми и намеревается пойти скоро спать. Нана как узнала, что я наорала на отца тут же принялась меня отчитывать:
— Нельзя так делать, Кира-чан! Не говори так с отцом!
Я удивленно уставилась на нее вместе с замершей от удивления Бьянки. Нана разозлилась? Вечно дружелюбная и приветливая женщина, которая выдержала увеличившееся число постояльцев и взрывы в собственном доме, разозлилась?! Да ещё из-за чего?! Из-за того, что я повысила голос на отца, который едва не убил детей.
— Но он ведь пусть не специально, но навредил детям, — возразила я.
— Он не виноват, просто так вышло. Папа наш кормилец, путешествует по миру, добывая нефть. Ты не должна злиться на отца!