Пламя моей души

Спустя неделю, вернувшийся домой вместе с Тсуной, Реборн погнал братца разобраться с обидчиками члена своей семьи. На следующий день учитель младшей школы позвонил домой и попросил всё-таки явиться родителей или опекунов Фууты в школу. Тсуну он таковым отказался считать, но братец и тянул максимум на старшего брата.

— Я не хочу больше туда идти! — заныл Тсуна. — Это навевает мне плохие воспоминания. Кира, сходи ты. Твоя очередь!

И мне, в общем, пришлось идти выслушивать все претензии. Не Нану же просить, в самом деле, она и так возится с кучей детей и проживальцев в доме каждый день. В учительской удивились, когда вместо взрослого появилась девочка, которая на вид ничем не отличалась от шестиклассников младшей школы. На самом деле я и по годам недалеко ушла. Попытались выставить, но я твердо стояла на своем, требуя прояснить ситуацию.

Оказалось, Фуута банально подрался. Ну, как подрался. Просто потолкали мальчишки друг друга, и Фуута порвал другому мальчику ранец. Это мне объяснили учительница и мамаша какого-то мальчишки, которая пришла сюда же, в учительскую, требовать компенсации. По ее словам, Фуута напал на ее сына и избил его, в доказательство она приводила синяки и ссадины. Но кто-кто, а Фуута был самым спокойным и благонадежным из детей в нашем доме. Был бы на его месте Ламбо, который тоже вскоре должен пойти в школу, я бы поверила.

— Давайте пойдем посмотрим, что там за раны, и выслушаем самих мальчиков, — предложила я.

Дама хотела было снова начать на меня орать, но учителя в учительской приняли предложение, и одна, как я поняла, их классный руководитель, проводила нас. Хорошо, а то у меня от этой мамочки мигрень начинается.

В это время у детей был урок на свежем воздухе. Они сидели под тенью деревьев у школы и рисовали. Точнее, пытались. Потому что я издалека услышала знакомые крики и увидела одного рыжего.

— Вот так ему надо было, понял?! Кулак крепче сжимай! И вообще, если прижмут толпой, лучше в кулаке что-то зажми! Без разницы, камень, ключи, да что угодно! Я тебе покажу, куда бить, чтоб наверняка.

Две женщины поспешили к месту событий и накинулись на рыжего, спрашивая, кто он такой и что он делает с бедными детьми.

— А ты, что ли, мамаша этого щенка?! — рявкнул рыжий и женщины разом присмирели, прекратив галдеж. — В следующий раз, я сам его выпорю, если не можешь воспитать!

— Да что ты себе позволяешь?! — рискнула эта дама возразить. — Я подам в суд на школу! Мой старший сын состоит в дисциплинарном комитете!

Видимо, эта угроза должна была всех впечатлить, но рыжий был не впечатлительным малым. Зато учительница пискнула и испуганно сжалась.

— Да мне плевать! — заорал на нее рыжий сверху.

— Пожалуйста, успокойтесь и покиньте школу, — неуверенно попросила его классная руководительница, которая оказалась зажата меж двух огней.

— Да черта с два! Из-за вас боссу пришлось идти сюда!

Будто участников в этом балагане было до этого момента мало, дама зачастила:

— Кента-кун! Кента-кун!

К нам быстрым шагом приближался высокий статный парень с характерной прической и одеждой, который сошел бы за ученика старшей школы. Хотя, наверное, он им и был.

Что сказать, дисциплинарный комитет стал угрозой даже больше, чем суд и полиция вместе взятые.

Ее младший давно уже стоял за мамой, а Фуута вообще где-то спрятался, как всегда, незаметно. Пора было прекращать цирк.

Рядом не было чего-то тяжелого или метательного, только моя сумка с тетрадками и учебниками. Ею рыжий и получил несильно по голове. После наложения швов его вскоре прекратили лечить пламенем, поэтому он долго выздоравливал, но Киоко помогла ему быстрей залечить рану, и теперь за мои пострадавшие ушные перепонки он мог получать снова.

— Не шуми.

— Ей, б-босс, — выдохнул рыжий возмущенно, но уже гораздо тише.

Тут-то меня узнал и старший сын, который тоже обладал далеко не тихим и тонким голоском:

— Савада-сан! — заорал он, стоя в метре от меня. — Что вы здесь делаете?

— Прекратите себя глупо вести, вокруг вас дети. Фуута! — позвала я, осматривая окрестные деревья. — Если ты здесь, выходи!

— Кира-анеки! — выбежал из-за какого-то куста мальчик и тут же подбежал, улыбаясь.

Надо ли говорить, что конфликт был быстро исчерпан? Старший сын со своей матушкой быстро принесли нам извинения, классная руководительница, боюсь, начала заикаться, надеюсь, это у нее пройдет. Фуута потом ещё хвастался, что стал чуть ли не старостой класса. Боюсь представить, что будет, когда Ламбо пойдет в школу… Надеюсь, хотя бы учитель И-пин вскоре заберет ее обратно.

И всё равно было тошно. Я никак не могла вернуться в колею, в свое обычное состояние. Да, с виду мало что поменялось, но червячок тревоги продолжал меня съедать, хотя Реборн больше не давал поводов. Да никто вообще не давал.

Жалко было, что всё так закончилось. Я не понимаю, почему Мукуро всё-таки забрали в тюрьму, если его выбрали в хранители? Единственный возможный ответ, который я нашла — во всем виновата я. Как и Конрад, он оказался слишком упрямым, но именно я, так сказать, забила последний клин.

На данный момент подопытными Киоко были Коичи и Фуюки. Они тоже довольно быстро шли на поправку, но девочка вначале взялась за Конрада из-за тяжести ран, а потом уже за них. Ее одну на всех не хватало, вот парни и продолжали отлеживаться в больнице. У Фуюки обнаружились переломы, он вообще грозился без помощи Киоко надолго задержаться там.

Киоко через пару дней после происшествия в парке Кокуё выловила меня на улице и взволнованно рассказала о двух парнях из дисциплинарного комитета, которые принесли ей кучу макулатуры. Правда, не совсем макулатуры. Просто записи о лечении пламенем были неаккуратно сложены, а то и вовсе имели рецепты на отдельных листах. Девочка им обрадовалась, но всё-таки ее взволновало то, откуда они взялись. Тем более ее взволновала слежка из парней дисциплинарного комитета.

Очевидно, что это Кёя подсуетился, едва пришел в себя. Я убедила девочку, что всё в порядке, и она вполне может доверять этим записям, ведь Хибари был надежен. Пусть даже я не знаю, откуда он это всё достал.

Мураками крутился, как мог, поддерживая работу Альянса в прежнем темпе. Следуя моему приказу, ему пыталась помогать Мегуми, но… Хидики вскоре попросил «убрать от него эту бешеную». На почту тоже особого смысла заходить не было. Парни редко присылали отчеты, в основном Ито присылала восхваляющие письма и религиозные выдержки.

Рёхею я попыталась объяснить всё проще. Не вдаваясь в подробности, рассказала о почти завершившимся комплекте хранителей, поделилась соображениями о приближающихся неприятностях. Реборн вряд ли хотел, чтобы Рёхей видел его «серьёзный» разговор с Конрадом или слышал, о чём Реборн говорил со мной, или даже понимал, кто такой Рокудо, но вряд ли он знал, что Рёхей понимал в происходящем гораздо больше, чем может показаться.

Реакция боксера на это была… неожиданно спокойной.

— Если ты что-то в этом понимаешь, то всё в порядке, — улыбнулся он бодро. — Я тебе доверяю и уверен, как в самом себе! С твоей поддержкой я горы сверну! Кстати, Киоко мне сказала про учебники, что ей передал Хибари. Я сказал ему спасибо, а он почему-то попытался меня ударить! — возмутился он, быстро переменившись в эмоциях. — Ну, я его вызову на поединок, как только он выйдет из больницы!

Полностью восстановившись, Конрад преследовал меня всюду. В том числе отправился на тренировку и даже выдержал тренировку Рёхея. Правда, потом лежал, высунув язык, и невнятно бормотал что-то похожее на ругательства. Кажется, проклинал полного энергии Рёхея, который продолжал свой обычный комплекс упражнений под счет.

К моему удивлению, Реборн погнал Тсуну на тренировку с Рёхеем. Так, собственно, я об этом и узнала. Естественно, Тсуна легкую боксерскую разминку не выдержал и теперь рыжий взирал на него с чувством собственной важности на лице. Это выражение довольства легко оборвалось невзначай оброненной фразой аркобалено: