Пламя моей души

— Вы поможете мне сделать ксерокопию?

— Да, конечно. Мне не сложно, — снова угодливо улыбнулась она.

Отлично, пока есть возможность, надо использовать ее. И действовать быстро, потому что мне кажется, что копии делать запрещено. Я хоть и от владельца города — Хибари, но все же кто-то может вскоре очнуться и выпроводить меня.

Пока Тсуну перемещали, я узнала, кто его новый единственный сосед в интенсивной терапии.

— Что, подорвался-таки? — не сдержала я ехидства.

— Ничего подобного! Я просто упал! — вскинулся на кровати Гокудера и зашипел от боли.

— Ага, упал на раскаленные угли и обжегся.

— Что ты понимаешь! Я проводил испытания нового вида оружия, когда узнал, что Джудайме в больнице, и поспешил скорей сюда!

Гокудера прервался, с напряжением посмотрев на то, как я задумчиво разминаю кулак.

— Вот думаю, можно ли бить пациентов в интенсивной терапии? Наверное, лучше подождать, пока ты выйдешь отсюда, чтобы не сдерживаться.

— Это просто стечение обстоятельств!

— Из-за твоего беспечного отношения, — отрезала я. — Ладно, не хочу тратить на тебя время сейчас.

Гокудера показательно фыркнул, проводив меня раздраженным взглядом. Видимо, хотел показать, что последнее слово за ним и вообще он сильный, самостоятельный и независимый.

Оставив новую палату братца, куда его как раз привезли на больничной койке, я вернулась обратно.

— Простуда, значит? — задумчиво сказала я, остановившись у кровати.

Хибари, утопающий в огромной и мягкой, совсем не больничной подушке, открыл глаза.

— А открытое пулевое ранение — это ОРВи, наверное. Совсем на тебя не похоже.

— Выстрелили сзади. Если бы я их убил, этого бы не произошло, — ответил он сквозь зубы, не скрывая раздражения.

Ха? А, ну да, у него же запрет на убийства. Правда, нормальному человеку было бы все равно, откуда стрельба началась.

— Так ты все-таки разглядел в Тсуне его потенциал? — приподняла я бровь. — Или это задумка Реборна?

— Нет, — отвернулся, сердито скрестив руки на груди. Позволил себе поморщиться: — Бесполезное и беспомощное травоядное, останавливающееся перед первой же сложностью. Раздражает.

— Думаю, твой шаг все равно оценили, — философски изрекла, пожав плечами.

Хибари промолчал, прикрыв глаза.

— Я хочу спать.

— Хорошо, я сейчас уйду. Ока-сан передала бенто для Тсуны, но, как я заметила, ему и так много чего принесли. Так что я оставлю его здесь. Она очень вкусно готовит, я раньше тоже ее бенто брала на наши «свидания». Поправляйся.

— Останься ненадолго.

Я недоуменно замерла, так и не сделав шаг. Сначала прогоняет, потом просит остаться. Наконец, я вспомнила, что как-то моя сила, не знаю как, но уже помогла одному пострадальцу. Поэтому я положила коробочку с едой на тумбочку и присела на кровать, делясь с ним пламенем.

Покинув больницу, я отправилась в городскую научную библиотеку. Там были не только компьютеры с доступом в интернет, но и куча справочников, в том числе и медицинских. Ксерокопии карточки Наны лежали у меня в сумке, и я рассчитывала просто из любопытства чуть разобраться в ней, а потом вернуться домой к ужину. Но то, что я обнаружила…

Карту Савады Наны я брала из обычного любопытства. Обычно с детьми такое не обсуждают, но я считала себя взрослым человеком, который имел право знать такие вещи. Теперь я даже немного пожалела о сделанном… но понимаю, что сделала правильно.

Бòльшая часть медицинской карты Савады Наны приходится на период с четырнадцати лет назад до девяти лет назад. Я легко разобралась в отметках врачей, наблюдающих за прохождением ее обеих беременностей. А вот потом начинался самый настоящий кошмар. Одна прерванная беременность за другой. Классификация и срок выкидышей была самой разнообразной, но суть оставалась одной. И боюсь, ей, как женщине, было все равно, сформировался ли ребенок или нет. Затем, спустя семь таких «случаев», врачи вынесли вердикт: бесплодие. И все. Только излечение последствий для организма, длительный прием разнообразных антидепрессантов и чуть ли не транквилизаторов, в течение пары лет — приемы у психолога и реабилитационные курсы. И я этого всего в детстве не видела. Нана была приветлива и искренне хлопотала над детьми.

Очнулась я от того, что библиотекарь попросила меня заканчивать, потому что библиотека закрывается. Я посмотрела на часы и присвистнула — восемь часов вечера. С опаской достав мобильный, на котором я отключила звук, перед тем как зайти в огромное хранилище книг, я увидела двадцать шесть непринятых вызовов. Меня явно потеряли. Больше всего вызовов было из дома, но имелся десяток от Сасагав, несколько от Ямамото и даже один от Хибари. Боюсь, Нана переполошила всех известных ей моих знакомых. Ох, блин, меня ж убьют.

Собрав свои вещи, я покинула опустевшую библиотеку и тут же открыла телефон. Немного засомневалась перед тем, как набрать, уж очень в потерянных чувствах я была.

— Кира-чан! — сразу же сняли трубку, и донесся взволнованный голос Наны.

— Не волнуйся, ока-сан, все в порядке. Я просто задержалась в городской библиотеке и забыла о времени, — ответила почти ровным голосом.

— Где ты сейчас?

— Иду к автобусной остановке. Думаю, еще успею на последний. Скоро буду дома.

— Кира-чан, оставайся в библиотеке, я приеду и заберу тебя! Опасно ходить ночью одной.

Ее слова ввели меня в кратковременный ступор. Потом я вспомнила, что не Азазель, а двенадцатилетняя дочка, находящаяся под гиперопекой.

— Э-э-э… Не стоит, наверное. Я позвоню Рехею, он меня встретит.

— Ой, Кира-чан! — вдруг воскликнула она громко. — Надо сказать остальным, что ты нашлась! Все так волнуются! — и уже куда-то в сторону: — Тсу-кун, Кира-чан нашлась!

— Не-не-не, я сама им скажу, — поспешила возразить я. — Все хорошо, просто ждите меня дома.

— Боже, иногда ты ведешь себя, как отец, — я услышала непривычные укоряющие нотки, но тон Наны тут же сменился на хорошо знакомое дружелюбное щебетание: — Кира-чан, я все-таки позвоню Сасагаве-куну и Хибари-куну. Подожди их где-нибудь. Рядом есть работающее кафе или магазин?

Еще некоторое время было потрачено, чтобы убедить ее, что я точно буду сидеть в кафе, пока кто-то не придет меня забрать, а потом я села за столик упомянутого кафе и заказала зеленого чаю. Принесли обычную японскую муть из порошка, которую я так не люблю, поэтому я просто медитировала над кружкой, погрузившись в свои мысли. Время пролетело незаметно, пока в кафе не ворвался Рехей. В принципе, ожидаемо. Более неожиданным был факт того, что следом за ним зашел Хибари.

Рехей тут же подбежал ко мне и то громко радовался моей находке, то так же громко ругал меня.

— Кея, разве ты не должен быть в больнице с ОРВИ?

Хибари молча достал тонфа и попытался дать дубинкой мне по голове. Я увернулась, пригнувшись к столу, и возмущенно уставилась на него. Зато Рехей тут же принялся орать на Хибари, вызывая его помахать кулаками с ним, раз уж ему так неймется. Тут уж мне пришлось останавливать горячного боксера, а Кея тем временем направился на выход. Мы с Рехеем пошли за ним.

Увидев машину, я сперва подумала, что они приехали на такси, но… Ничего себе дисциплинарный комитет жирует.

— С каких пор Тетсу умеет водить? — брови окончательно полезли на лоб.

— Добрый вечер, Савада-сан, — кивнул мне багетом на голове помощник Хибари, сидящий на водительском сиденье.

— Садись в машину, — не счел нужным ответить Кея.

Вскоре мы уже колесили по дороге. Рехей ранее, видимо, выпустил пар и затих, Кусакабе молча следил за дорогой, соблюдая правила движения, а Кея невозмутимо сидел рядом с ним и распространял вокруг отчетливую угрозу. Парни, видимо, тоже как-то ощущали ее и заметно нервничали. Я вздохнула и уставилась в окно, бросив попытки понять мотивы их действий или как они так дружно приехали. Хотя я не хотела срывать Кею с больницы или беспокоить Рехея, но все же подобная забота была приятна, и мне стало немного легче. Тревожные, мрачные мысли все еще не давали покоя и не собирались уходить, но атмосфера и некая уверенность убавили этот настрой безысходности.