Страница 21 из 27
– Большая часть на ярмарке в Нолндосе. Людям, что всё продадут, я доверяю – они мое войско снабжали.
– Тогда с тебя золото. Лучше приданного нет.
Рагнер снял с груди толстую золотую цепь и отдал ее королю.
– Это цепь из той грамоты. Для Алайды. Для семьи не жалко.
– Ну вот, – повеселел король. – Вставим сюда пару каменьев – и готов подарок принцу Баро. А что с твоими волосами?
– Ох, боюсь, опять орать начнешь. Я тут послушником недавно стал…
________________
В то время как Рагнер рассказывал королю о захвате замка герцога Лиисемского, королева Орзении возлежала в Алой гостиной на лектусе, на дневной кровати, в тиши и уединении. Ее глаза были закрыты, но она не спала – в голове Белой Волчицы шли битвы «Ма́ргрэты из Орзении» против «Маргариты из Орензы». Вернее: королева соображала, как заставить любовницу Рагнера перебраться в женское крыло, а затем и убраться в Орензу, но ничего путного придумать не могла. И «раскусить» Маргариту тоже: то ли та была наивной дурочкой, то ли беспринципной стрекозой-хищницей, то ли даже коварной лазутчицей орензких властителей. Вспоминая вчерашний обед, старуха клацала крепкими зубами – вчера Рагнер усадил ее, «любимую бабушку», на место хозяина дома – во главе стола, а сам занял стул рядом со своей «шлюхой в вопиющем платье». Хильде обедать не спустилась. «Тоже дура: за мужа ничуть не сражается, – всё на мне одной!»
Старуха встала с лектуса, вышла на проходную галерею и посмотрела в парк – там Соолма гуляла с Айадой. Неясная идея стала зарождаться в голове королевы, но появление Линдспа отвлекло ее.
– Ваше Величество, кронпринц Зимронд здесь. И граф Гельдор с ним… Принц нетрезв, как и граф, – добавил Линдсп. – Желают видеть герцога Раннора. Проводить их Большую гостиную?
Идея мгновенно прорисовалась.
– Раз они пришли к герцогу Раннору, то проводи их в его покои, – сказала королева, наблюдая за Айадой, прыгавшей вокруг Соолмы.
– Но… баронесса же там, Ваше Величество… еще вроде бы почивает…
– Проводи их в покои хозяина дома, как и до́лжно, Линдсп, – строго смотрела на молодого мужчину Белая Волчица, и тот не решился более возражать. Он поклонился и вышел.
Вскоре в саду, на розовой дорожке, показались смотритель и два его спутника: белокурый красавец – граф Эгонн Гельдор, младший брат королевы Хлодии, и шумный кронпринц Зимронд, чьи рыжие волосы горели огнем на солнце. Если бы не хохот наследника лодэтского престола, то гости остались бы незамеченными для Соолмы. С досадой королева Маргрэта наблюдала за тем, как Черная Царица подзывает собаку и тоже направляется к дворцу. Старуха ушла в тень галереи и остановилась у мужской Синей гостиной. Внутрь она заходить не стала – лишь приоткрыла дверь и затихла.
________________
За несколько минут до этого…
Гости ждали у конюшни, в длинном проходе между двумя зданиями. Граф и кронпринц еще не спешились; их слуги, пьяные, как и оба их господина, развязно опирались о стены спинами или руками. Среди услужников выделялся здоровяк с широким красным лицом – Вёлм Пештр, знаменитый буйством, загулами и безобразиями не меньше, чем кронпринц, которому он служил.
Если их господа с кем-то не ладили, то слуги враждовали со слугами этого кого-то: задирать словами, изводить шутками, даже драться считалось долгом, а уж на глазах хозяина тем более – в случае «победы» он мог жаловать подарки или деньги. Линдсп Вохнесог, неспособный дать сдачи, особенно «полюбился» Вёлму: Линдсп ничего никогда не отвечал, пытаясь не замечать грубостей, но потел, сглатывал слюну и нервно поправлял волосы на лбу, – Вёлм поспорил, что однажды доведет его до слез.
– Хрю-хрю, Линдспё-хлипспё, толстозадый, наложил в штаны с досады! – пропел Вёлм под хохот пьяных прислужников. – Он так лопал и потел, что корыто тоже съел!
– Эй, заткнитесь, – вдруг оборвал хохот услужников белокурый граф Гельдор. – Мы пришли с добрыми намерениями, Линдсп.
– Герцог Раннор отсутствует. Если Его Высочество и Его Сиятельство желают ожидать хозяина дома в мужских покоях, то добро пожаловать в Рюдгксгафц.
Яркие синие глаза белокурого красавца встретились с ярко-зелеными глазами кронпринца – тот почесал щетину у подбородка и пожал плечами, после чего они спешились и без услужников пошли за Линдспом.
Кронпринц Зимронд напоминал сатира – руки были в рыжей поросли, ноги – кривыми и короткими. Однако он, низкорослый и коренастый, носил короткие камзолы и плащи, не собираясь прятать свои недостатки; когда стоял, то широко расставлял ноги, выпячивая небольшой плотный живот и гульфик, украшенный львиной мордой из золота. Лицо было глумливым, с мелкими чертами, тем не менее привлекательным. Яркие, зеленые, «драконьи глаза» мало кого оставляли равнодушными. Как и Рагнеру, ему досталось два родовых уха Ранноров, отчего «ушастый», ныне небритый и лохматый Зимронд еще сильнее походил на сатира.
Младший брат королевы Хлодии, белокурый Эгонн, был младше кронпринца на десять лет, но доводился ему дядей по мачехе. Ему исполнилось двадцать три. Как и его «наставник», он носил на гульфике зверя, вышитого золотого коня, – уж такая была мода, восхваляющая плодородие. В остальном Эгонн ничем не напоминал друга: высокий, изящный, прекрасный как бог древних Феб, белокурый и синеокий. Одевался он броско, с большим вкусом. В тот день Эгонн Гельдор выбрал золотистый камзол, и в нем он еще сильнее походил на солнечное божество.
Сблизились они от скуки. Зимронд имел буйный нрав, но с ним было весело. Общество Эгонна нравилось кронпринцу тем, что женщин тянуло к этому красавчику. А Эгонна, еще со свадьбы Рагнера, манила Мирана – красивая и отвергавшая его ухаживания Мирана. Жениться он на ней никогда не помышлял, и девушка особым женским чутьем чувствовала за сладкими речами ложь.
________________
– Я сам тебе всё могу здесь показать, смотритель, – говорил Зимронд, поднимаясь по ступеням на галерею первого этажа, – и рассказать тоже. Вот у этих самых колонн по голой девке плясало, приветствуя меня. Правда, сейчас тут из шлюх одна моя бабка, – громко хохотнул он. – Я б помер, увидав старую каргу без одежд.
На втором этаже Зимронд по-хозяйски прошел в мужскую Синюю гостиную, а граф Гельдор задержал Линдспа у лестницы.
– Как поживает ваша прелестная сестрица? Передали ли ей письмо от меня?
– Ваше Сиятельство, моя сестра дорожит доверием королевы Маргрэты и честью нашего имени…
– Линдсп, – перебил его граф. – Я лишь хочу поговорить с Мираной наедине. В этом парке, например… Впусти меня вечером, когда королева отойдет ко сну. Я всё готов дать Миране: мое имя, положение и состояние, но долго я ждать не буду.
Линдсп задергал губами и посмотрел в сторону, поправляя челку. Эгонн, улыбнулся, понимая, что смог его завлечь, и стал увещевать смотрителя дальше. А Зимронд в это время, заскучав, отправился из Синей гостиной в кабинет, где без стеснения принялся греметь вещами на полке, в поисках куренного вина, ведь Рагнер пил именно его – и Зимронд, как собака, чуял, что оно где-то рядом. Этот шум услышала Маргарита.
Девушка еще нежилась на великом, мягком ложе, одетая в полупрозрачную сорочку и распустившая свои роскошные золотистые волосы. Утреннее недомогание и отсутствие друзей в доме задержали ее в постели. Господа Махнгафасс искали себе дом, точнее, его искала Марлена. Она желала иметь такой же домик, какого лишил ее Лодэтский Дьявол, изгнав из Лирхготбомма: не роскошный, но милый, не из камня, но с черепичной крышей, может, без конюшни и бани, но точно с садиком и добрыми соседями. Енриити и Дианы тоже не было в Рюдгксгафце: Эккварт показывал им Брослос. Рагнер после Лодольца хотел навестить Аргуса, поэтому зная, что возлюбленный вернется нескоро, Маргарита никуда не спешила. Разбуженная звоном, доносившимся из кабинета, она подумала, что Рагнер вернулся раньше, не застав Аргуса. Никто иной шуметь в кабине не мог, ведь теперь там жила Айада, не позволяя зайти сюда ни королеве, ни кому-то еще постороннему.