Страница 5 из 18
Рагнер Раннор, направляясь в Западную крепость, готовился к непростому разговору с королем Ладикэ. Ивар Шепелявый изводился от нетерпения и требовал от своего союзника брать приступом замок. Рагнер же понимал, что если Альдриан Лиисемский убежит, то штурм двойных крепостных стен будет не только кровавым, еще и бесполезным. Кроме того, чтобы вышел хоть какой-то толк, метательные машины нужно было подвести слишком близко к холму, значит, недопустимо близко к врагу.
«С высоты холма огонь из их пушек легко достигнет нас, – думал Рагнер, – если же ядра попадут в бочонки, то взорвутся не замковые стены, а мои люди вместе с катапультами. Я потеряю оружие и открою противнику то, как его уничтожить: они престанут ужаться и сами нападут. Слишком много доводов против. Пустить одних бойцов без прикрытия громовых бочонков к двойным стенам – всё равно что добрую их часть сразу отправить на тот свет. Скольких я тогда потеряю из трех тысяч и семи сотен, что у меня осталось. Еще тысячу за раз или две? Нет, только не перед скорым наступлением на нас…»
На этот раз король не встретил Рагнера. Его провели в просторную комнату вверху донжона Западной крепости, обставленную как тронная зала: король Ладикэ всегда возил с собой балдахин и Малый трон. Рагнер увидел под пестрыми, синими в золотых дубовых листьях, драпировками важно восседающего Ивара Шепелявого, одетого в сплошные боевые доспехи и синий рыцарский нарамник с витиеватым рисунком родового герба: в круглом венке из дубовых листьев блистала корона, а под ней лежало белое перо Ангела. Рядом с родовым гербом рябили знаки других кланов Меридеи из предков короля – был там вышит и белый морской змей Ранноров, и красный петух Хамтвиров, и огненный кит Хвитсуров, и бурый медведь Винхаэрда, и крылатый лис Канэррганттов; даже были золотой олень королей Бронтаи, пурпурно-голубая мантия королей Санделии, белый единорог королей Аттардии да черная башня Кагрсторов, бывших властителей Лодэнии. К бедру короля Ивара прислонился тяжелый парадный меч в драгоценных камнях, на широкой груди покоилась массивная золотая цепь с крупными рубинами, три перстня перехватывали толстые и короткие пальцы пожилого монарха. Лишь широкую, наполовину лысую голову обделили прикрасами, но и она, будто не желая отставать, ярко розовела пятнами солнечных ожогов с кончика короткого носа да под круглыми глазами короля.
«Если бы корону взял, то и ее непременно нацепил бы», – подумал Рагнер, почтительно склоняясь перед королем и присаживаясь на поставленный для него стул.
За возвращение Сиренгидии королевству Ладикэ Рагнер уже получал тунну серебра. Тунна золота в случае полной победы доставалась королю Лодэнии, родному дяде Рагнера. Да и не ради наживы сражался Лодэтский Дьявол – в средствах после получения наследных земель и женитьбы он перестал нуждаться. Желание убивать тоже им не двигало. Он воевал, потому что любил сражаться, любил проводить дни в походах со своим войском, любил трудные задачи и, главное: любил в итоге побеждать. Вот и король Ивар, хоть сам потемнел от злобы, когда увидел черную фигуру дерзкого герцога, был вынужден сдерживать спесь, дабы бы не разругаться с союзником и не остаться без его таинственного громового оружия.
– Фто фкашефь мне, герфог Рагнер Раннор? – спросил на меридианском король Ивар. Немногим из того, что его искалеченный рот не коверкал, было полное имя Рагнера, и это порой выглядело странным: из кучи смятых слов вдруг хлестко выпадало это лодэтское имя.
– Нечего добавить, – хмурил брови Рагнер, напуская на себя мрачный вид. – Я всё тебе уже сказал: укрепляемся пока здесь – зальем их войско огнем. Если Альдриан и после не захочет сдаваться, то погоним его дальше. Если бы не твое унизительное условие с поцелуем руки, он уже пошел бы на мировую.
– Я ффоефо мнения не профил! Мои уфлофия ф фамого нафала были факими!
– Знаю, – недовольно ответил Рагнер. – Просто вдруг ты поумнел и передумал.
Король Ивар начинал багроветь и покрываться потом, но он замолчал слова, которыми хотел назвать нахального и бесцеремонного герцога.
– Эфо дело феффи! – сжимая кулаки, гневно вскричал он. – И меффи!
Рагнер еле сдержался, чтобы не расхохотаться ему в лицо, но короля соседней державы злить не стоило, да и войну Ладикэ с Лодэнией герцог Раннор развязывать не собирался. Поэтому он тоже смолчал – рот с большими губами не дрогнул, лишь светло-карие глаза повеселели.
– Гте фы был ффера? – раздраженным голосом поинтересовался Ивар Шепелявый. – Фы ффера долшен был фтефь быфь!
Глаза Рагнера снова стали жесткими и колючими.
– Занят был. Я ничего тебе не должен. А вот ты мне – да! Ты отдал только половину от тунны серебра. Лучше мне ответь: ты еще долго будешь зажимать то, что я заслужил?
– Фофми фамок! – крикнул король Ладикэ.
Пряча улыбку, Рагнер резко встал и быстро устремился к окну: уж очень комичной выглядела злоба Ивара, облеченная в такие словесные выражения, и сдерживаться в столь хорошем настроении он не мог. Когда Рагнер поборол так и рвавшийся наружу смех, то с серьезным лицом развернулся сине-золотому балдахину и пожилому королю на троне.
– Я тебе уже сказал, – сложил на груди руки Рагнер, – не будет штурма замка моим оружием. Сам можешь брать его приступом. Почему нет?
Ивар раздул ноздри и от ярости приподнял верхнюю губу.
– Мои фоины и фак больше ффех фоффродали! Я поферял больфе полофины!
– Ладно, король, хватит нам пререкаться, – миролюбиво проговорил Рагнер. – Я не уступлю. На штурм замка я пока не пойду, говорю тебе еще раз и более повторять не буду. Я не могу сейчас лишиться людей. Скоро прибудут десятки тысяч врагов, а Альдриан всё равно сбежит. Кроме того, не забывай, что за стенами замка кусок земли Мери́диана: один шальной бочонок там взорвется – и мне несдобровать, да и ты так просто не отделаешься – за тебя Экклесия тоже возьмется, не сомневайся… Я знаю, что тебе не терпится покончить со всем, как и мне. И замок глаза тебе мозолит – из этого окна его так хорошо видно! Вот из моего окна другой вид, поэтому я спокоен. Смени комнату, жди и будь готов к новой схватке, – вот тебе мой план! Наплюй на чертов замок: город и так наш. Замок – это просто символ. А Альдриана я тебе достану. У меня нынче личные причины появились. Так что… Никуда он не денется, а ты не позволь себя одолеть в шаге от победы. Я клянусь тебе, что Альдриан поцелует тебе не только руку, но и ногу. Или умрет.
Король Ладикэ удивленно поднял на герцога серо-голубые, в оправе выпуклых век и мясистых морщин, глаза. Он отметил гладкие волосы Рагнера и его иначе перехваченный хвост. Не мог король не обратить внимания и на то, что Рагнер Раннор стал другим – благодушным, – даже самый его жесткий взгляд не пугал, стал притворством: Рагнер перестал смотреть так, словно думал лишь о том, что через мгновенье убьет, а пока решает, каким способом покончить с человеком перед собой.
– Лифные прифины? Ффо ф ффоими фолофами? – нахмурился король Ивар – догадка о том, что союзник перенес вчерашнюю встречу из-за женщины, приводила его в негодование. – Шена быфшего градонафяльника? Та, крафифая?
Рагнер, который еще стоял у окна, всё же улыбнулся на последнем слове Ивара, но тут же собрал губы и прикусил их для надежности.
– Интерес к дамам другого рыцаря – крайне пагубен для здоровья, – несмотря на распиравший его смех, холодно ответил Рагнер. – Я, кажется, тебе уже напоминал об этом мудром изречении… Мне пора, – вздохнул он. – Если у тебя нет ничего нового, я пойду. Мне еще надо осмотреть то, как укрепили ворота. Начну с твоей крепости, буду здесь минимум час, так что… не прощаюсь, – замыслив себе развлечение, улыбнулся он. – Раз ты меня не встретил, то выйди, будь добр, проводить через час, как гостеприимный хозяин, а то другие крепости пострадали намного больше этой, и я спешу туда. Не обессудь, если просто уеду отсюда, – бегать туда-сюда мне некогда.
Рагнер поклонился королю и бодро пошел к двери, прекрасно понимая, что еще сильнее разъярил Ивара этими словами и даже унизил: всё-таки Рагнер, хотя принадлежал к первому воинскому рангу, сам должен был подняться и попрощаться с королем, господином над господами, а уехать без прощания и выражения почестей вовсе не имел права. Дабы не давать повода для опасных перетолков, Ивар Шепелявый спустился вниз перед отбытием Рагнера и сделал вид, что нисколько не обижен.