Страница 12 из 18
– Лирхготбомм! – засмеялась Маргарита.
Рагнер шутя плюнул в сторону.
– Надо будет заняться своим графством и сменить там все названия! Одним словом – плохо я старался! Мужа твоего на раз, но хватило, – погладил он щеку девушки. – Я ревнивый – просто жуть.
Улыбнувшись, Маргарита потрогала его необычное ухо с бугорком и завитком на мочке.
– Нравятся мои уши?
– Я таких еще не видела.
– Это не просто уши: это уши рода Раннор. С ними шутки плохи, – усмехался Рагнер. – Если рождается мальчик без такого уха, то всё – жене надо отрубить голову.
Маргарита распахнула глаза.
– Шутишь?
– Нет. Можно и в монастырь, но это не в традициях рода Раннор. Серьезно, – посмеиваясь, подтвердил он, опуская веки и кивая. – Хоть одно родовое ухо, да должно быть у мальчика. У моего брата было такое левое, а другое – обычное. И у моего дяди, короля – одно, но правое, а у меня – два, как и у моего двэна, кронпринца Зимронда. У девочек же может вовсе не быть таких ушей, как у моей маленькой сужэнны Ольги. Но чаще всего у девчонок одно родовое ухо, любое – правое или левое. Очень редко случается, когда два. У другой моей сужэнны, Алайды, как раз два, а у ее родного брата, моего второго двэна Эккварта, опять одно – левое.
– Это некрасиво для девочки иметь одно такое ухо, – прошептала Маргарита, внимательнее разглядывая ухо рода Раннор.
– Потише да полегче! Некрасиво ей! – шутливо вознегодовал герцог. – Ухом гордятся. Есть легенда, – обнял он девушку, лежавшую на его груди, – что давным-давно в Малой Чаше жило чудовище, которое нападало на моряков. Воин из рода Раннор сразился с ним и убил его – и капля крови этого морского белого змея попала ему на ухо, а потом он отправился воевать в Северную Варварию. Там попал в плен, и варвары, желая его унизить, отрезали ему уши. И каково же было их удивление, когда стали расти другие: такие, как ты сейчас трогаешь. Варвары испугались и отпустили моего предка – он смог вернуться и жениться. Все Ранноры с тех пор хранят каплю крови морского чудовища. Белый змей в моем гербе – это как раз из этой легенды.
– Тогда мне такие уши уже нравятся, – ответила Маргарита. – Легенда тебе подходит. Если ты, конечно, ее не выдумал только что, – промелькнула у нее догадка. – Половина людей твоего герцогства с такими ушами, небось, ходила бы!
– Я не выдумал, а половина…– чмокнул ее в нос Рагнер. – …громко сказано и еще неуважительно – ты чего о моих предках думаешь? К тому же, с четвертого поколения такие уши могут не появляться, даже у мальчиков, а в Тридцатилетнюю войну семьями вырезали за такое ухо. Наши враги вырезали и всех тех, кто был без ушей или с изуродованными ушами: вдруг они скрывают, что тоже Ранноры, – значит, не имеют права жить, – протяжно вздохнул он. – Нет ничего страшнее, когда свара идет внутри страны. Надеюсь, твою Орензу это не ждет.
– О чем ты? – испугалась девушка.
– О том, что будет, после того как я уйду восвояси. Что будут делать Ивар и Альдриан? Или другие аристократы… Мне не оказал сопротивления ни один город на Лани, ни одно графство. Знаешь почему? Ненавидят герцогов Лиисемских. Когда цикл лет назад стотысячная пехота Альбальда Бесстрашного шла до Бренноданна, то разорила все прибрежные города, когда шла назад – разбойничала, грабила, бесчестила девиц… А герцоги Мартинзы и Елеста ныне наверняка мечтают занять престол, низвергнув слабого короля Эллу… А что будет делать король Элла? Если он заручится поддержкой Санделии, то будет новая война. У Ладикэ в давних союзниках Аттардия, но Аттардийского Лиса лучше не звать на подмогу: он всех обведет за нос и самый жирный кусок прихватит для Аттардии… Не хочу об этом говорить, – помотал головой Рагнер, будто вытряхивая из нее мысли. – Всё равно нельзя ничего изменить. Короны хотят иметь больше земель и подданных… У них это, как жажда. Не смейся, но мне кажется, что короны живые. Они что-то наподобие головных пиявок – питаются разумом своего раба, а высосав его, переходят к новой, свежей и вкусной жертве. Королем я быть не хочу. Я не рад смерти отца, но думаю, что это к лучшему: что он умер, не став королем. А то сейчас, – весело прищурил он глаза, – какая-то девчонка лежала бы прямо на Божьем избраннике. Смелая девчонка, ведь я наверняка был бы Король Дьявол! – рассмеялся Рагнер. – Меня на Бальтине прозвали Черный Король или Дьявол по-нашему, так как в их поверьях тоже был Конец Света, а перед ним в мир должен явиться разрушитель мира, король тьмы. Бальтинцы, дураки, из-за моих зубов решили, что я – это он и есть… Король Рагнер I Дьявол! – усмехался мужчина, поблескивая серебром зубов. – Всего навидалась Лодэния, но это было бы чересчур даже для нее. А такой ангелок, как ты, мне бы в королевы подошел. Все в Меридее тебя бы жалели… – нежно прошептал он девушке, после повернул голову в сторону и приоткрыл рукой красную завесу. – Уже рассвет, – обнял он Маргариту обеими руками. – Болтали полночи до утра.
– Я высплюсь, что мне еще до вечера делать? – пожала она плечами. – А вот ты…
– А я привык не высыпаться, – ответил Рагнер и, целуя ее, перекатил Маргариту на спину. – Довольно, еще наговоримся. В Ларгосе будет совсем нечем заняться, особенно зимой, – тихо говорил он. – Только и лежи вот так с тобой, теплой и нежной, и болтай. А за окном будет белая метель – ужасно красивая, если смотреть на нее из окон моей спальни. Или снегопад, густой и пышный. Мне так нравится в это время цвет неба: светло-светло-серый, светящийся… Любишь снег?
– Очень… – шепотом ответила и она.
– Почти четыре восьмиды зимы, и все они будут твоими. Не ахти какой подарок, но я его тебе дарю.
– Спасибо, – прослезилась Маргарита. – Лучшего подарка у меня еще не было…
________________
В это же предрассветное время зарождающегося дня юпитера, двенадцатого дня Нестяжания, из второй женской спальни на третьем этаже, вышла Хельха. Немного поболтав с Ольвором, она отправилась в кухню готовить завтрак. Ее шаги еще гулко звучали на лестнице, когда Гюс Аразак, тихо спустившись с четвертого этажа, скользнул в коридор к той же спальне и вошел в незапертую дверь.
Его ждали. Соолма, одетая в темно-багряное платье, с гордым спокойствием на лице сидела, выпрямив спину, на своей постели у окна. Гюс молча опустился на соседнее ложе – сел напротив нее. Эмильна осталась стоять – она нервно ходила по длинному проходу между кроватями, стеной и сундуками, то обхватывая себя руками, то прикладывая их ко лбу.
– Решайтесь, – заговорила первой Соолма. – На закате уже закроют ворота. У нас остался один день. Или сегодня или… для многих из нас может быть никогда… Нужно заканчивать этот поход. Чего же вы боитесь? Спросят только с меня. О тебе, Эмильна, никто не узнает. Ты, Гюс, будешь далеко.
– Но я не… – надула и без того пухлые губы черноволосая красавица. – Авось прознают? Меня Аргус удавит прежде, чем герцог доберется!
– Если это не закончить, то многих из нас не станет. Если пойдем дальше на юг – это затянется больше, чем на год. Прибудут войска из Лодвара и княжества Баро, возможно герцоги Мартинзы и Елеста ударят с севера… Войне не будет конца. А если Аргус погибнет, Эмильна? Он и так уже весь изрезан. Ранение под Тронтом, помнишь? Как он больше восьмиды поправлялся? Ему может более не повезти…
– Уговорила! – вскричала девушка в красной юбке и тонкой рубахе. – Согласная я…
Соолма едва заметно улыбнулась и перевела черные глаза на Гюса Аразака – тот сидел, положив локти на широко расславленные колени и опустив в размышлении лохматую голову.
– А что же ты, Гюс? – взялась за смуглого здоровяка Черная Царица. – Ты же понимаешь, что она скоро от тебя избавится. Ей стоит одно слово сказать герцогу Раннору и… Даже не знаю, что будет. Ты ведь нарушил его приказ: не болтать о ней – рассказал Геррате про ее повара уже после. Рагнер этого не прощает. Если сказал, что язык и кишки вырвет,– значит: вырвет.
– Свиннак тоже меня убьет.
– Он будет тебе благодарен, Гюс. Ты вернешь ему законную жену – его честь. Уверена: у него сейчас мало людей, на которых он может опереться. Возможно, нет больше никого. Он будет вынужден полагаться на тебя, зная, что тебе некуда податься. В конце концов, просто сбеги, но отплати ей напоследок.