Эволюция. Темная сторона жизни

Люди начали пропадать один за другим. Поначалу Александр не придавал этому значения. Устал человек, хочет спокойной жизнью пожить, кровушку замыть, думы подумать. Пусть его. Незваным пришел – по-тихому ушел, так не раз бывало. И только после первого трупа, после смерти Кощея, снятого пулей снайпера на самом крыльце - Мастиф всполошился. Сразу понял, что «Новая власть» пришла всерьез и надолго, что кончилось время золотое. Больше его было, на два года больше чем обычно. Три раза их пытались взять штурмом – и все три раза откатывались, умывшись кровью, и снова считали раненных и убитых… Но теперь Мастиф не ходит по улицам. Словно в запретной зоне живет… Даже флажками его отгородили. Да только пока сын рядом с отцом – всех армий на свете маловато, чтобы взять штурмом единственный дом на краю города.

Десять лет прошло как дым. Прощай свобода, прощай легкость ветра на лице, старые тюрьмы отремонтированы, новые надзиратели ходят – звенят ключами, ждут свеженьких постояльцев. Пусть себе ждут. Мы еще посмотрим – кто кого… Жалко только, что Ванька ушел вчера, сказал – вернется не скоро, подлец усатый, отрастил под носом усищи, ухмыляется в них. Здоровый стал, крепкий, забросил «культ тела», подался в вольные бродяги. И Люду с собой везде таскает, паршивец. Без ума от брата сестренка, хоть бы помогла отцу авторитет поддержать. Нет, все туда же – в рот сверхчеловеку глядит, только кивает, каждого слова как откровения ждет.

- Мастиф, опять окружают! - ворвался в комнату Полкан.

- Женщин всех в подвал, - распорядился Саша. – Пятерых – наверх. В каждое окно по бойцу.

- Семеро нас всего…

- Шпак где?

- На поле, мать его, где еще… и с ним как раз пятеро ушли… ты же сам…

- Драться будем?

- Танки у них. И бэтэры. Зальют нас свинцом, шапками закидают…

- Не ссы раньше времени, - Мастиф закинул за плечо подсумок с противотанковыми гранатами.

На лестничной площадке он столкнулся с Аней и Наташей. Жена бросилась на шею, вздрагивала:

- Не ходи, Сашенька… А? Не ходи…

- Да ладно тебе, лисенок. Не бойся, ты же знаешь, я их сейчас к ногтю прижму, - говорил Александр, поглаживая непослушные волосы. – Я же всегда первый, забыла? Идите, прячьтесь, только вас сейчас не хватало.

На плече Ани, жены Шпакова, болтался ручной пулемет. Она ничего не сказала – только глянула на Мастифа с ненавистью и подтолкнула стволом дочку Сашу:

-Быстрей, кому говорю!

-Доиграетесь, - прошипела Анна в сторону Мастифа.

- Ладно, - пробормотал Александр уже на крыше, рассматривая в бинокль окрестности.

- Боятся, черти,- сказал он с сожалением, пнув залегшего у ног Полкана. – Жаль, что мало боятся.

- Четыре танка, - бормотал Полкан. – Два бэтэра. Кажись, вон там минометы ставят. Кранты нам.

- Ничего, - говорил Мастиф, не поддаваясь панике. – Расчехляй зенитки. Сейчас мы им Сталинград покажем, дом Павлова. Как на картинке нарисуем.

- Смирнов Александр Сергеевич! – раздался железный голос. Казалось, он шел с самого неба. Хороший громкоговоритель, мощный. Не пожалели техники, падлы. Как сговорились. Электричество словно по расписанию включилось – через восемь лет после отключения. Завелись моторы, зашумели компьютеры, зашуршали бумажки…

- Сопротивление бесполезно! Приведет к ненужным жертвам! В случае добровольной сдачи мы гарантируем жизнь! Ваши близкие и друзья не пострадают! Выходите из дома с поднятыми руками! Только вы! Смирнов Александр Сергеевич! Сопротивление бесполезно! Приведет к ненужным жертвам… – взывал динамик.

- Ладно, - Мастиф быстро нагнулся, спрятался за мешки с песком. – Полкан, слушай меня. Никого в дом не пускать! Когда вернется Иван, расскажи ему все. Если вернусь раньше, и узнаю… то я им…

- Сдаюсь! – выкрикнул Саша, вновь поднявшись, выбрасывая с крыши автомат и подсумок с гранатами.

- Только вы! Смирнов Александр Сергеевич! – надрывался железный голос.

- Заткни пасть! – заорал Александр, выходя из подъезда и поднимая руки. – Пасть заткни!

 

Мастиф думал, что его повезут далеко, быть может – вообще увезут из области. Однако он ошибся. Зарешеченный «козлик» зарулил в здание бывшего центрального управления внутренних дел, ворота захлопнулись…

- Руки за голову. Не разговаривать. Шире ноги, еще шире, я сказал, - меняются законы и порядки, но надзиратели всегда остаются надзирателями. Ничего не поделаешь – работа такая.

- В тридцать первую его, - произнес кто-то властный.

- Встал. Вперед. Не поднимать голову. Стоять. К стене. Руки. Вперед. Стоять. К стене. Вперед. К стене. К стене, башкой не крутить…

Отобрали шнурки и ремень. Обыскали везде где можно. Даже выдали новую одежду взамен старой. Почему-то кирзачи оставили, простучали их только, и даже через какой-то прибор пронесли… Саша не мог знать, что надзиратели просто боялись его, до последнего боялись, и решили оставить Мастифу хоть что-нибудь, чтобы он не взрыкнул, не начал… Всегда можно сказать: что ты ревешь, тебе, вон, даже сапоги оставили, не то что другим…

 

Помещение шесть на семь. Маленькое оконце на противоположной стене забрано решеткой – стекло далеко, не дотянуться даже обезьяне. Один фонарь на всех. Мощная лампа, ДРЛ, наверно, на шестьсот ватт. Яркий свет, хороший, от освещения чаще всего зависит, как будет выглядеть комната – весело или грустно. Четыре ряда трехъярусных нар, ровно три десятка спальных мест. И все – заняты, тут вам не кино, одного в камеру не сажают, такое только для осужденных навечно. Всего один раз Саша бывал в подобной обстановке, и в тот раз под нары ползти не пришлось – нашлось местечко у толчка.