Страница 49 из 112
- Бей его! - взвизгнул Наиль, что-то его здорово напугало. – Не стрелять!
Тимур уже тащил толстую арматурину, и ему стекло поддалось, зазмеилось, лопнуло, обдав осколками. Тимур вскочил к разодетым манекенам – и разбил второе стекло.
- Внутрь, - орал Наиль. – В хозтовары, ёок-коренок! Вайнахи, к спорттоварам! Бери оружие!
Чечены побежали на второй этаж.
- Что случилось? – проорал Саша и Наиль снял с плеча второй автомат. Только теперь Саша понял, что татарин успел взять у заваленных «бычков» оружие и теперь что-то пошло наперекосяк. Татарина не пугала ответственность за содеянное, в лице Наиля была лишь жажда жизни, отчаянная решимость продать свою смерть подороже. Он снял магазин, отшвырнул «ствол», превратившийся в ненужную железку, на раздвинутые диваны. Поставил магазин в свой автомат, дернул затвор, нажал спуск. Саша вжал голову в плечи, ожидая грохота и звона стекла. Наиль передернул затвор еще раз. Патрон с мелодичным звоном покатился по полированному граниту. Щелчок. Клацанье затвора. Второй патрон катится за первым.
- Не стреляет, - сказал Наиль чуть ли не со слезами на глазах. – Их патроны не стреляют.
Александр почувствовал, как липкий страх пополз под рубахой. До сих пор он был уверен, что стоит сменить магазин – и «наши» автоматы будут стрелять. Девятнадцать стволов – сила! Ограниченная сорока тремя магазинами. Словно Гаврила посмеялся, задал шараду и дал подсказку, чтобы они не отчаивались первое время. Все, можно отчаиваться! Вдевятером полк десантуры не положить, будь ты хоть самурай в рыцарском доспехе.
- Ножи! - рявкнул Александр.
- Топоры! - эхом отозвался Равиль.
- Есть перевязи, - подхватил Ильдар, выкидывая из широких электромонтерских ремней плоскогубцы, отвертки, индикаторы.
- Шлемы возьмем мотоциклетные… налокотники и наколенники в спорттоварах… там и вратарские щитки есть, я видел…
- Ничего не ломать, - снова заорал Наиль.
На миг повисла тишина.
- Не брать ничего, что бесполезно, - уже спокойней сказал он. – Не разбрасывать. Не гадить. Не ломать. Не рвать. Нельзя.
Сказано было так, как давным-давно, еще в центре города, когда пиво холодило руку и согревало душу: «вон там, в теньке, пойдем от этих фонарей, к шайтану их»…
- Возьмем что надо и домой. Пойдем из этого магазина, к шайтану его, - бормотал Наиль, осторожно взламывая прилавок с ножами из настоящей дамасской стали, самый дешевый из которых не мог себе позволить даже Саша, даже после кровавых и «халявных» пятидесяти тысяч…
Андрей Павин разгружал каждый грузовик с картошкой, брал самые большие мешки, надеясь, что тяжесть работы скинет с плеч другую тяжесть, куда более страшную. Он только что убил человека. Чувствовал, что не только желудок, но и легкие, само сердце поднимается к горлу. Ему становилось легче дышать, когда руки брали пятидесятикилограммовый мешок, легко взваливали на спину. А когда грузовик уезжал, дыхание перехватывало, пальцы слабели, хотелось упасть на землю и закрыть тяжелую голову руками. Глупо, жестоко. И нет выхода – куда не кинь.
- Голова болит, - сказал он Шпакову. – Пойду таблетку выпью.
Андрей зашел в квартиру, прошел к себе в комнату. На кровати лежал автомат. Один из тех. Может быть, принадлежал тому самому… Как он попал сюда? Артемич, вроде, собрал оружие и принес. Да, один из стволов болтался на шее, остальные нес старик – это Андрей помнил. Но вот дальше – как в тумане. Заходил ли домой? Наверно, заходил, потому что одежда на нем новая. Старую он снял и завязал в три пакета, потом выбросил. Надо было сжечь, подумал он отрешенно.
Андрей положил руку на холодный металл. И сразу же отдернул, словно обжегся. Друзья, блин, подумал он вяло. Хорошо иметь друзей. Удобно. Один друг богатый, другой сильный, третий никогда не подведет – надежно, уверенно, хорошо иметь друзей. Вот только плохо, когда друзьям от тебя что-то требуется. Помощи в работе, денег взаймы, или – убить человека. Что же это за дружба? Да и есть ли она? Может быть, это лишь корысть? Плата за удобство, за поддержку, за уверенность в завтрашнем дне… Ведь на самом деле – не бросят, не подведут, всегда поддержат, помогут. Даже спустить крючок автомата помогут. Знать ничего не хочу, никого не хочу, заснуть, и не проснутся.
Андрей усилием поднял автомат, упер дуло в нёбо, нажал… Сухой щелчок. Даже смеяться не хочется. Русская рулетка – патрон в патроннике даст осечку или нет? Разбери и собери патрон - сказал Гаврила.
Андрей прошел в прихожую, достал чемодан с инструментами. Разобрать и собрать – что проще? Пуля никак не хотела вылезать, пока Павин не взял клещи. Осмотрел со всех сторон остроконечную блестящую каплю, постучал гильзой по полировке стола. Снова засунул пулю в гильзу, взял тупоносые обжимные губки. На чем бы проверить? Выйти на улицу? Нет, лучше здесь, в привычной обстановке. Он сдернул с дивана покрывало, одеяло, простыню, матрац. Положил автомат на розовую в цветочках обивку, проследил, чтобы дуло смотрело в торец полки с книгами, чтобы пуля не попортила обои. На пламегаситель положил подушку, снова накинул матрац, покрывало, одеяло, еще подушек. Протиснул сквозь слои ткани ладонь, уверенно взялся за рукоять.
- Бу! – ухнуло в глубине дивана. Тихо, почти не слышно, тем более что Женя где-то на улице, помогает. Только треск и стук – блестящая смерть проложила путь через толщу дерева и бумаги.
Андрей решил не доставать оружие. Слабость из пальцев пропала, движения стали уверенными и четкими. Еще один патрон – клещи, пуля, гильза, губки. Ему захотелось сделать сразу четыре штучки, чтобы оставить после себя не прощальное письмо, а напоминание. Но отбросил эту мысль. Он сам – напоминание.