Страница 106 из 112
Но иногда, очень редко, приносились вести. То там его видели, то здесь. То литровый баллон с кислородом сопрет из хозяйственного магазина в деревне, то дорогущую видеокамеру – из центрального городского универмага. Ходит один, ни с кем не разговаривает, живет, по всей видимости – в лесу. Пару раз вызывали войска, и обшаривали целые районы – но бандит словно сквозь землю проваливался.
И стало забываться страшное имя, многие решили – что он сошел с ума; что решил удалиться от людей. Это только на руку всем. Надо пережить, вздохнуть, плюнуть и забыть. Не было никогда… А за что он там реки крови лил… да мало ли крови течет? Даже сейчас. Взять, например, странную ситуацию с татарами. Или же со братьями-славянами – хохлами да малороссами. Да что там - и свой, русский мужик из узды вышел. За восемь лет, словно грибы из-под дождя, появились сотни странных поселений, десятки областей, где вновь хотел возродиться неистребимый дух. И откуда только это чудное, почти первобытное желание русского мужика – быть хозяином всего? Словно весь мир принадлежит ему одному, сам себе на уме, никого не слушает, все по-своему… Но с этими просто, опыт есть. Вооруженные экспедиции, чересчур прытких – в железо, пусть себе дальше работают. Нельзя, чтобы хлеб и мясо у всех было – да еще за копейки… Пусть Ванька лежит на печи, пьет горькую, надирается и надрывается помаленьку – за то, чтобы продналог или оброк сдать, барщину отработать; а за себя думать не смей! Все уже придумано, и вообще, много таких умников - хозяев, блин, земли русской… А коли захотел землицы – так в Сибири ее множество, осваивай – не хочу.
Но Мастиф глубоко в лесах не сошел с ума, и не чурался людей. С болью смотрел он на то, как вновь крепнет власть и государство, развивая вертикали и расширяя параллели. Вновь заработала беспроигрышная феодальная лотерея – таможня. Запели блатные песни на скамейках, появились патрули. Раньше, когда все ходили с оружием – на улице пьяных почти не было. Уж больно легко получить пулю из любого окна, когда идешь по главной дороге, горланя и размахивая автоматом. Мастиф сам снял двоих таких «викингов» - просто так, на всякий случай. Мало что у пьяного в голове, когда на плече «Калашников»? И орать песни в будни под окнами – тоже опасно. Пальнут за милую душу, или гранату бросят. Здороваться надо со всеми, чтобы знать соседей: чужаков, особенно на своей земле, опять же под прицелом подпускали. Даже «налево» сходить опасно. Не дай бог явится разъяренный тесть с гранатометом… Бывало такое – усмехнулся Александр.
Налоговики щеголяли черной влитой формой. Работали без передышек паспортные, регистрационные столы, надрывались центральные управления и всевозможные палаты, записывались акты, фотографировались лица и морды, выправлялись справки, все и вся регистрировалось, учитывалось, проверялось и перепроверялось, кассировалось, облагалось, датировалось, подписывалось, штампировалось, заверялось и подпечатывалось, документировалось, подтверждалось, передавалось и сдавалось, учреждалось, принималось и рассматривалось, дублировалось, ксерокопировалось, актировалось. Формировалось.
Лось – это зверь, или суффикс с окончанием?
Мастиф сквозь объектив видеокамеры не спеша рассматривал город, который расстелился между сопками. Гиблое место, суровое. Но и здесь живут люди – несмотря на «полярную» ночь, мокрые морозы под пятьдесят градусов, и холодный, вечный ветер с моря. За два года Мастиф бывал здесь уже восемь раз. Летом, осенью, весной, зимой… Каждый раз – лежал на земле и смотрел, привыкал, осваивался. Время для своего дела он выбрал подходящее. Ненастный август, ночью уже подмерзают лужи, темнеет очень быстро и над городом висит непроницаемая полумгла. Сторожевые вышки по берегу – это для детей. Мастиф мог двигаться по земле почти незаметно, а на дело пойдет под утро, еще в темноте; спустится с сопки, проползет в такт ветру, ни одна душа, даже если очень захочет – не увидит и не поймет. Он уже проверил маршрут. Полтора километра – спуститься с дальней с сопки, два километра под водой, потом дно пойдет резко вверх, старая затопленная баржа, остатки противолодочной сети… Главное – держать азимут.
Трудно идти под водой. Не страшно – жутко. Темень, холод страшный, и кажется, что вот-вот появится оскаленная пасть. Насмотрелся в свое время всякой херни по телевизору… Нет там никаких челюстей. Двести метров мрачной толщи над головой – а дно ровное, песчаное, одно удовольствие. Отцепить бы груз с ног – и всплыть, пока еще не поздно…
Отсюда, с дальней сопки, совсем не видно людей. Два года назад Мастиф пришел сюда - и начал считать. Он считал машины, дома, беспризорный собак, матерей с детьми, прапорщиков хозяйственной службы, молодых лейтенантов, матерых полковников. Подводные лодки тоже считал – поначалу у него запестрило в глазах от такого количества. Целыми днями лежал на каменистой земле и - считал. Сколько сошло на берег, сколько вернулось? Состав экипажа он знал – сто пятьдесят человек. Это на одной лодке. А около города их восемь штук – только атомных (другие Мастифа не интересовали). Три – громадные баржи типа «Касатка», или, как их еще называют за рубежом – «Ураганы»; и еще четыре – «Комсомольцы», хотя Мастиф и не знал точно их серию (только номер проекта - 671); но в свое время эти лодки заменили «Ленинских комсомольцев». Были большие дизельные, но Александр не был уверен, что они с ядерной начинкой, а рисковать не хотел. Ему нужна была лодка с термоядерным оружием – и на ошибку он не имел права. Кроме этого на рейде стояли тральщики, транспортные корабли, пара крейсеров, десяток ракетных катеров. И еще - десятки, если не сотни брошенных лодок, они заняли море едва ли не до горизонта, дожидались своей очереди в утиль. Которые выглядели получше – стояли на якорях, сцепленные друг с другом. Остальные – на боку вдоль берега. Мастиф уже был там, среди брошенного гулкого железа, в мрачном стальном холоде. Но оружия на этих лодках не было. И если быть честным, то атомоходов из них было только двадцать три штуки. Остальные, похоже, дизельные – Мастиф потихоньку начал разбираться в очертаниях боевых кораблей. Была еще одна, которая лежала на стальпелях – завод по выпуску боевых машин продолжал работать.