Неподходящие

Пустынная улица позволяла дальше ему вести диалог в одно лицо с непонятно кем, без возможности быть забранным в ближайший диспансер Стонни Брука. Название было знакомым. Эрин там умерла. Он помнил это.

Ричи достал свой талисман.

— Это жетон в игровой автомат, — судя по лицу парня (ведь он до сих пор был слишком молод в душе!) вниманию Эрин должна была предстать интересная, но крайне грустная история. Грусть на лице Тозиера хотела, наверно, призвать грозовые тучи, но это было не кино и вряд ли сон; светило необычно яркое солнце, словно осени на дворе не было и десятки новых убийств тоже. Будто это был солнечный Лос-Анджелес, и никуда Ричи не уезжал. — Никто из вас не подцепил больную игроманию, кроме меня. Обожаю быть особенным.

Это и близко не было похоже на правду.

— А ты однажды вообще где-то просрала два таких; я думал, что точно тебя задушу. Только Дример могла засунуть сразу два жетона по очереди так, чтобы они оба застряли. Хотя, если бы мне это удалось, может тогда бы братишка твоего бывшего сумасшедшего ебыря не прославил бы меня на всю свою шайку чертовым пидором. Пусть когда-нибудь это и должно было произойти. В какой-то степени я рад… тому, что это не ты сделала.

Удивительно, но наверно впервые в жизни Ричи Тозиера, прирожденного комика, который пустил свою первую шутку раньше первых газов, не волновало то, что его не слушают. Эрин игралась прядкой волос в руке, подносила ее к губам, видимо желая обрести усы. По ее лицу можно было подумать, что они ей крайне необходимы. Это было в первые пять секунд; в следующие пять она теряла заинтересованность в этом действии и вообще ко всему. Глаза ее становились стеклянными. И привычная серость в них исчезала, они будто белели; словно она как и Беверли видела мертвые огни, но только одна продолжала в них смотреть.

Чтобы Ричи в них увидел? Смерть всех неудачников? То, как умерла сама Эрин? Или может альтернативные варианты будущего, где все неудачники живы, а Дример вместе с ними сосется со своим Стэном вблизи логова Пеннивайза, куда Ричи заманил всех, чтобы обоссать ступеньки у входа? Это было бы так похоже на него.

Но нет. Максимум изменений в еще одной другой жизни — это закрытие или, может, вообще предварительный отказ на показ его собственного телешоу. Отъезд из города Ангелов в какую-нибудь Атланту и новая работа раздавать листовки на улицах.

Тозиер перекрестился и вернулся к рассказу как раз тогда, когда Дример снова отключилась.

— Услышать от тебя хоть что-нибудь было бы все-таки невыносимо… Только звук — я покину эту дыру навсегда. Плевать на вселенское зло. Я не двинусь с места, даже если Оно лично закроет мою программу, и мне придется переехать с Беверли Хиллс в Сан-Педро…

Ричи еще много говорил. Говорил, говорил, говорил, словно ему отсчитали последнее время перед кончиной. Точкой невозврата он считал следующий день, когда они все договорились пойти на стрелу к Пеннивайзу — Тозиер засмеялся между «странно, что меня вообще пустили в этот город» и «уже аж двадцать один год назад» — и с помощью волшебных талисманов, тотемов, веры в любовь и дружбу и с помощью чего-нибудь еще покончить со всем этим, а потом пойти пить пиво или что покрепче. Ричи налил бы себе виски. Он очистит его разум и выгонит всякую дрянь из головы — мужчина надеялся, что Дример тактично останется здесь и не пойдет с ним дальше. Эдди в аптеке ждал его уже больше получаса, но вряд ли бы обрадовался, если бы Ричи наконец туда заявился. Под руку с бывшей подругой, которую видели только его четыре глаза, он бы улыбнулся и выпалил чушь, а рука его свободно висела бы в воздухе — и болтал между делом он тоже с пустым местом. Уморительно.

— Да, я все тот же пиздобол. Помнишь ту последнюю ночь перед твоим уходом, когда я ляпнул что-то в духе «Похуй, что подумает Стэн, падай ему в ноги, но не смей уходить»? Не знал, как еще тебя остановить. Вот и ляпнул.

Это звучало почти как извинение. И каким-то образом помогло. Эрин повернула к нему голову и смотрела прямо в глаза. Бровь ее изогнулась в немом вопросе и, Ричи клянется памятью мертвой мамаши, она хотела что-то сказать, но не сделала этого.

— Скажи, а это правда, что ты все-таки покончила с собой? Или Стэн нам наврал? Беверли никогда не верила ему. И я тоже.

Тозиер выдержал паузу и как-то радостно произнес:

— Стэна больше нет. Покончил с собой. Это карма.

Эрин никак не поменялась в лице.

— Скажи, вы уже встретились на том свете? Морду ему набила? Он в ответ тебя выебал?

Не успев сказать еще какую-нибудь гадость, Тозиера прервал звонок телефона. Это был Билл. Это сразу отправило мужчину в прошлое, где Денбро сворачивал любую неловкую ситуацию, которую разводил помойный язык Ричи. Билл был на другом конце города, повзрослевший на двадцать семь лет и ставший великолепным писателем, который три дня назад не вспомнил, как зовут одного из неудачников; но Ричи знал, чувствовал чем-то неизвестным, что Денбро ощутил острую необходимость позвонить прямо сейчас. Ричи снял трубку быстрей скорости звука, так ему казалось.

— Эй, Билл!

— Привет, Билл!

Это прозвучало очень звонко. Неожиданно, дико и совсем не вовремя. Ричи громко заорал в ответ. Судя по звуку на том конце провода, Билл выронил телефон из рук. Секунда — Тозиер уже на другом конце скамейки, переваливается через подлокотник, каким-то чудом держа телефон буквально двумя пальцами. Свободная его рука трет вспотевший лоб, как мочалка тело и снимает очки.

— Билл, перезвоню, — не дожидайся ответа, Ричи бросил телефон на скамейку, попав почти Дример в ноги. Ее взгляд не испуганный, а озадаченный. Девушка не понимала, в чем дело, пока Ричи не сказал:

— Слышь, блядина… Ты больше так не делай, ладно?

— Ой, — она поднесла руку ко рту и внутреннее прям горела издевательством. — Это было очень неожиданно? Прости, — и голосе нет и намека на извинение. — Больше не буду.

— Что с твоим голосом? — выжидательно спросил Ричи с паузами между словами. Он дышал как двадцатилетний ротвейлер на прогулке. Голос Дример ему казался абсолютно другим.

— Ну, как же, — фыркнула девушка. — Ты ведь не помнишь как он звучит. Я думаю, что как-то так. Хотя не уверена, что настолько пискляво.

Ричи хихикнул.

— Я уверен, — и засмеялся дальше.

Дример сердито цокнула, закатив глаза. Они сидели где-то посередине пустыни Невады, судя по полному отсутствию людей. Эрин взяла телефон Ричи и стала осматривать. Она будто и не умерла двадцать семь лет назад — чудесное устройство без кнопок и раз в пять меньше, чем очень дорогой телефон ее родителей не удивлял ее и на чуть-чуть. Эмоции на лице Эрин всегда читались проще любых книг для дошкольников; и сама она никогда не умела врать. Ричи не удивило отсутствие интереса в ней к таким непривычным вещам. Ведь она плоть его воображения, а стал бы он удивляться седьмому смартфону? Его и восьмое яблоко не удивило. А десятую модель он вообще в глаза видеть не может — такими убогими не были в свое время даже первые домашние телефоны.

Тут Эрин кинула его телефон своему обладателю, попав точно по очкам. Одно стеклышко треснуло.

— Что ты там о Стэне пиздел? — вдруг спросила Эрин потерянного Ричи. Этот вопрос удивил в разы больше действия. Девушка надула губы и начала квакать, ака Дейзи Дак. — Какая еще карма? Только я могу говорить о нем гадости. Еще хоть одно слово, и ты никогда отсюда не уедешь, Балабол!

— Неужели ты всегда была такой противной? Как я мог такое забыть? И почему вспомнил только сейчас?

В этом «почему» можно было выделить примерно двадцать причин, список в которых начинался старческим маразмом и заканчивался гребанным Клоуном. Ни на одно из мест Ричи бы не поставил давно забытую любовь к подруге.

— Тебе много лет очень хотелось меня увидеть, — но она не была согласна с его мыслями и слала Клоуна вместе со всем остальным куда подальше. — Правда, я и не представляю зачем. Хотел передать, что Урис уже сдох? Очень рада за него.