Неподходящие

В таком бесстыжем виде их встретил синий пикап Майка. Следом за ним приехало пару велосипедов, с которых тут же вскочили Билл и Стэнли. Последний чуть не столкнулся с открывающейся задней дверью, из которой появилась Беверли. Потом из машины вылезли остальные. Ричи внимательно осматривал их, прищурившись.

— Брежу, что ли? — спросил он сам себя.

— Вряд ли, — пожимая плечами, ответила Дример.

Кто-то отцепил ее от Тозиера и заключил в свои объятья. Эрин, доставая носом лишь до плеча этого человека, шмыгнула им; тут же чувствуя резкий запах лимона, тот же самый порошок для белья и слабый запах костра. Когда Стэн поднял ее голову, держа за подбородок, Эрин учуяла еще мерзкое пиво и сигареты. Ей очень хотелось сказать «воняешь, блять!», но язык заплетался, а губы вовсе не открывались, будто примерзли. Стэнли обнял ее опять, в этот раз еще крепче. Даже через свою ветровку и теплый свитер он чувствовал, насколько Дример ледяная. Эрин, выглядывая из-за плеча еврея, с удивлением наблюдала, как все начали раздеваться. Билл и Беверли подошли к ней и Стэну, вручая последнему свою верхнюю одежду. Эдди, Бен и Майк проделали тоже самое, но уже с Ричи. Дример слегка повернула к Тозиеру голову, не в силах повернуть ее больше; Стэн прижимал к себе так близко, будто надеялся переломать все кости. Из-за холода они точно могли застыть, как сосульки.

Таким же образом Каспбрак обнимал Ричи. В силу своего высокого роста, Тозиер чуть ли не присел, чтобы опрокинуть Эдди голову на плечо. Будь Эрин не посвящена в природу их отношений, она бы все равно подумала, что в этом есть что-то интимное. Другие также решили — они отвернулись и слегка отошли от парней, смущенные такому проявлению заботы. Справедливости ради, Стэна и Эрин они смущались тоже. Только, наверняка, испытывали к ним еще и негатив.

— Мы вас всю ночь искали, — сообщил Урис. Билл за спиной Эрин пересекся с парнем взглядом, полным безнадежности и смиренности. Да. Он определенно смирился.

— Всю ночь? — переспросила Эрин. Она старалась поддерживать диалог затем, чтобы не уснуть. Был страх, что во сне она вновь окажется в чертовой пещере. И, не дай бог, в этот раз одна.

— Ехали уже в город. Какое счастье, что вы нашлись.

— Извини. Меня бы тут не было, если бы Тозиеру хватило ума оставить меня в том чистилище.

— Чистилище?

— Ага…

Из-за нехватки места в машине, вместе с Биллом и Стэном, на задних сиденьях, собирались ехать Эдди и Беверли. Последнюю Денбро остановил, взяв за собой Бена. Марш только фыркнула на такое проявление джентльменства, но успокоилась, когда Урис велел ей присмотреть за Эрин. Но в ответ он только получил «будто бы я без тебя этого не сделала!» Эрин и Ричи лежали на заднем сиденье, кое-как расположившись валетом. Ребята уже спали — сиплое дыхание первой и громкий храп второго сообщили об этом сразу, как Беверли села в машину.

Эрин снился кошмар. Мать зло ругалась из-за потерянной сумки и о дорогущем телефоне в ней. Джейми продолжала внушать такой страх, что Эрин тут же проснулась. Но она не дернулась, лишь распахнув глаза. На передних сиденьях сидели Майк с Беверли, переговариваясь о том, куда лучше их отвести — к первому домой или домой к Биллу.

Новость о том, что собираются отвести именно «их», а не одного Ричи, успокоила Эрин лучше детской колыбельки. Лучше Стэнли, который крутил педали так сильно, что иногда догонял машину; приближаясь к стеклу, Урис следил, чтобы Дример спала спокойно и без сюрпризов.

====== Часть 13 ======

«1988»

Эрин взяла из вазочки еще одну конфетку. Громко шелестя фантиком, она в очередной раз встретилась с гневным взглядом матери. Еще один леденец полетел в рот, и на этот раз попался самый нелюбимый вкус. Вишня. До чего мерзкая — то ли сладкая, то ли кислая, местами вообще горькая — ягода. Но Дример прокусила и эту конфету. Они были твердые, и отколотые частички чуть ли не царапали рот. Эрин терпела, потому что неприятные ощущения всегда сменяли разные вкусные начинки. В этот раз только ей не повезло, хотя гора из фантиков, слева от нее, собралась уже приличная. Когда Дример почувствовала вкус вишни, лицо ее исказилось, словно во рту была чья-то моча. Русоволосая хотела бесцеремонно выплюнуть гадость в руку, но строгий голос матери, звучащий так же громко, кажется, даже в подвале и на втором этаже, остановил ее.

— Эрин! — вскипела Джейми. — Ты вообще слушаешь, что я тебе говорю? Прекрати жрать свои мерзкие конфеты. Это так ты болеешь значит, да?!

— Мама… — вяло протянула Эрин. Сил у нее почти не было, ибо она направляла их на то, чтобы сохранять самообладание. Еще в начале ужина она осознала, что нож как-то слишком надолго задержался в ее руке. Глядя на него удивленно и, слыша какое-то очередное мамино возмущение, Дример поняла, что это не случайность.

Джейми прикапывалась ко всему. Казалось, что даже в неожиданном конце света она тоже обвинила бы свою дочь. Она раздражала ее своей неправильностью, отстраненностью; отличием от нее самой, от ее матери, бабушки и вообще всех женщин, бывших когда-то в семье с ее стороны. Эрин воспринималась кареглазой, как подаренная игрушка — такая, какую хотели в последнюю очередь. Вплоть от некрасивого русого цвета волос, перешедшего от отца и серых глаз, тоже доставшихся от него; до привычки не выключать за собой свет в туалете и до общения с одними парнями, к тому же, абсолютно не принимаемыми крутыми ребятами в школе. В силу своего характера, Джейми, на месте дочери, всеми силами старалась бы исправить свое дурное положение в обществе. Ее откровенно бесило, что Эрин не стремилась к такому вообще. Каждый вечер и, по возможности утром и днем, она кудахтала над ухом своей девочки нотации, нравоучения, упреки и вечное «Тебе что, вообще все равно, что ты для всех неудачница?» Эта фраза каждый раз строилась по другому, но смысл был всегда тот же самый.

«Неудачница! Неудачница! Неудачница!»

— Можно я уже пойду? — осмелилась попросить Эрин. Она со страхом выглянула из-под спадающих на лицо волос (сегодня, почему-то, ей совсем не захотелось заплетать косу) на мать. С замиранием сердца ждала и надеялась, что сейчас в дверь позвонит отец и это закончится.

Эштон сдерживал жену от нападков. Но не сказать, что ему это нравилось. Приходя поздно домой с работы, примерный секретарь самого мэра Дерри, в первую очередь мечтал оказаться в тишине, а не разбираться со своей бешеной женой. А в последнее время он говорил дочке, что она уже сама должна уметь за себя постоять. Вот только — как именно? С ножом? Или без?

Дример не знала точного ответа, и потому нож все еще был в ее руке. Она ждала, пока мать ответит. Но Джейми молчала и, кажется, не собиралась ничего говорить, отрезая очередной кусочек от какого-то бесконечного шмата свинины. Дример вспомнилось, что Стэнли и его родителям из-за религии нельзя есть свинину. Интересно, отказ от поедания этого громкого животного делает их спокойней? Сколько она себя помнит, за ужинами Урисы никогда не были эмоциональными. Наверно, дома не попрекали своего сына. Локти Дример были поставлены на стол, а спина — сгорблена, и девушке подумалось, что сейчас Джейми опять заведется. Она еще и всегда была вспыльчивой — и Эрин не нравилось, что такое качество с возрастом проявлялось теперь и в ней самой.

Хотя, нельзя было точно ответить, кто именно его проявил. Бешеная Джейми? Невозмутимый Урис? Наглый Генри? Или противный клоун? На днях Дример приснился кошмар, где она тонула в воде, которую пустили, одновременно нажав на рычаг, сразу четыре руки. Но лучше бы она снова сейчас оказалась в этом кошмаре, чем здесь, напротив, как придумано обществом, самого родного человека в своей жизни. Джейми отправила последний кусок мяса в свой рот, после чего Эрин тихо вздохнула, с большим облегчением. Заканчивая ужин, мама всегда направлялась в гостиную, а ей велела идти в комнату, чтобы не мешалась. Но привычный план сегодня полетел к чертям, когда Джейми велела Эрин, поднимающейся со стула, продолжать сидеть и не рыпаться. Когда девушка вся нахмурилась, женщина раздраженно выпалила: