Неподходящие

От Эдди, например, разило за километр резкими женскими духами, передающимися вместе с объятьями миссис Кей и лекарствами, словно он на 99,9 процентов состоял из них. А вот Билл пах поприятней, нет, он пах очень приятно — мятной зубной пастой и ягодным морсом. Наверно, последним пах его шампунь или гель для душа. У Эрин шампунь уже много лет пах только вишней — ей сильно приелся этот запах, но избавиться она от него все равно, почему-то, не могла. И вместе с вишней от нее несло еще холодом, будто первым снегом; или просто морозной свежестью папиного геля для душа. Ее аромат был не таким приятным, что у Стэнли — Дример не пахла чистым бельем и ярким, будто только что порезанным, лимоном. Проклятый Урис пах лучше всех.

— Пойдем туда, — заговорил Ричи. Эрин обрадовалась, что он прервал ее странные фантазии об ароматных неудачниках. Но она вновь разозлилась, когда увидела, какой путь выбрал Ричи.

— Нет-нет, давай другой, — категорично заявила Дример. Она никогда не отличилась хорошей интуицией, но этот факт не убивал в ней упертого барана.

— Не спорь, Дример. У меня хорошее чутье, а ты и в трех соснах заблудишься!

— Не гони парашу, Тозиер! Почему ты выбрал именно этот путь, а не тот?

— Ебаный насос, — узкие рукава кожанки не позволяли Ричи вскинуть руками чуть ли не до небес. — Давай наши пути на этом вообще разойдутся?

— Не получится, Ричи, — ответила Эрин. Она уже просто прошла в левый тоннель, когда Тозиер выбрал правый. Оттуда донеслось следующее. — У нас один путь.

— Возможно, Рина. Но прямо сейчас ты идешь в тупик.

Слова Ричи зацепили Дример, как крюком. Она вернулась, стараясь не думать о том, что в них было гораздо больше смысла, чем казалось изначально. Иногда Ричи мог по-настоящему удивить. Он зашел в правый тоннель, определенно гордясь собой; и тем, что впечатлил Дример больше, чем следовало. Она пошла за ним. Путь их все еще вел, казалось, в бесконечность. Дример взяла последние спички, не представляя, как они будут справляться дальше. Но тут все ее волнение и беспокойство перешло на десятый план, когда Эрин увидела что-то на земле, похожее на большую и скомканную кучу вещей. Под светом Дример разглядела, что это было на самом деле. Лучше бы она этого не делала. Находкой оказался труп овчарки. Он точно пролежал тут еще не так долго, чтобы начать вонять, но скопление червей в пустых глазницах и почерневший высунутый язык говорили о том, что времени все равно прошло достаточно.

— Как она тут оказалась? — спросила Эрин, отвернувшись. К ее горлу подступила тошнота, вместе с чувством отвращения и жалости.

— Вообще без понятия, — невозмутимо ответил Ричи. Он ловко забрал из расслабленной руки Дример спички, чтобы осмотреть труп получше.

— Бедное животное, — скорбно покачала головой Эрин, не видя заинтересованных наблюдений Тозиера. Но он тут же оставил их, когда услышал слова сероглазой.

— Не думал, что ты настолько эгоистична, чтобы жалеть саму себя, — сказал он. Неизвестно, что это была — тупая шутка или жесткий упрек. Дример сейчас не волновал ни один из вариантов.

— Как ты можешь быть таким бессердечным? — изумленно спросила она, развернувшись. Взглянув на труп, Эрин опять отвернулась, обращая злые глаза только на Тозиера.

— Ты про собаку? Ну, да. Животные милые душки и все такое. Но я не могу сочувствовать каждому встречному-поперечному трупу. Сейчас, тем более, есть заботы поважней.

— Сострадание должно быть всегда! — беспрекословно возмутилась Дример. Возмущение в ней было столько же, сколько изумления в Тозиере на такие слова.

— Тебе ли такое говорить вообще, — сказал он. Но тут Ричи улыбнулся, и улыбка его готова была выйти за пределы самодовольной рожи. — Говорить, к тому же, точно как Стэн.

— Не смей. Говорить. О Стэне.

— Твою мать, да у меня же чертово дежавю! — воскликнул Балабол. Он продолжил путь, оставляя труп и разгневанную Дример здесь. Эрин дико желала, чтобы сейчас этот ублюдок в темноте навернулся обо что-нибудь.

Но они могли уже навернуться оба. Последние спички потухли, как единственная хорошая вещь, в этой скрытой ото всех пещере. Невероятно большой. Эрин казалось, что, проходя ее все больше и больше, они с Тозиером преодолевают поочередно все круги ада. И, как бы смешно это не было, они оказались тут именно вдвоем. Дример было столько же смешно, сколько страшно, и поэтому она ринулась бежать за Ричи. Столкнувшись с его спиной, чуть не свалилась на землю. Ричи удивительно быстро развернулся и удержал ее за руку. Больше ничего не говоря, они вновь пошли дальше.

— Почему ты так сильно реагируешь на мертвых животных, если твой близкий дружок, Патрик, постоянно их мочил? — «ничего» продлилось слишком недолго. — Наверно, почти весь город об этом знал. Не удивляйся.

— Не собираюсь, — вяло ответила Дример. Силы у нее были почти на исходе — они прошли тут, наверно, уже несколько километров. Эрин держалась за руку Ричи, как за перекладину. Тот не возражал, видимо, помня о ее великодушном поступке с курткой.

— Отвечай на вопрос.

— Что ты хочешь услышать? Я никогда не принимала в этом участие.

— Делала вид, что ничего не знаешь? — хмыкнул Тозиер, как ножом резая по больному месту. — А никогда не хотелось того же?

— Твоя логика не поддается никакому объяснению, Ричи, — огрызнулась Эрин. Она бы отпустила чертового Балабола, смело идя вперед, но темнота велела ей оставаться на месте. И вдвоем они передвигались маленькими шагами, не представляя, что им попадется на пути.

— Моя логика — логичней логичного, — красноречиво ответил Ричи.

— Тогда давай продолжать думать логично, Ричи. Патрик в пять лет замочил родного брата, — сказала Эрин таким тоном, будто пересказывала конспект по истории. Ричи невольно остановился. — Раз он был моим другом, то, значит, я бы последовала ему примеру, если бы у меня тоже был брат?

— Неизвестно, что творится в твоей сумасшедшей голове, Дример, — в голосе Ричи сквозила сталь, — Я ни капли не удивился, если бы ты такое сотворила.

— О, я прямо читаю между строк: «ты ебаная сука, Дример!» А ты, Ричи, и все остальные не мерзнете там, на вершине ваших моральных устоев? — с присущей только ей гневной интонацией, ответила Эрин. Она с силой толкнула стоящего на месте Тозиера вперед, с желанием не тянуть время и поскорей выбраться отсюда.

— Не терпится от меня избавиться? — сразу просек Ричи, но шагу прибавил. Эрин уже не брала его за руку, а только зацепилась пальцами за куртку, дабы не потерять Балабола в темноте.

— Вы все, главное, такие хорошие! — но начала она совсем о другом. Ох. Как же Тозиера бесили такие резкие отклонения от темы. — Кроете компанию Генри дерьмом, себя считая святыми. Наверняка, над Генри тоже издеваетесь. В такой момент, блять! Вы хоть представляете, каково ему сейчас? Он переживает не мимолетные издевательства, подъебы или пинки за школой. Жизнь его превратилась в непрекращающийся кошмар. Даже не спорь, Тозиер — не говори, что это неправда, и вы все тайком не злорадствуете ему. Ты сейчас тут бродишь, говоришь, ржешь, шутишь — живешь, в конце концов! Радуйся этому, а злорадство над человеком, у которого уже никогда такой жизни не будет — у которого нормальной жизни вообще нет — оставь при себе.

— Хорошо, Эрин, — ответил Ричи удивительно быстро. — Тогда тебя я тоже больше трогать не буду.

Разговор и путь зашли в тупик. Ричи нутром чуял, что дороги больше нет. Шагнув вперед, он выставил руку, и тут же его ладонь соприкоснулась с холодной каменной стеной. Ричи в голос завыл от бессилия и упал на землю. Эрин не знала, что творится в его бестолковой голове. Она целиком сосредоточилась лишь на своих мыслях — в особенности, на самой яркой, чертовски нелепой, но все равно как-то умудряющейся поддаваться логике. Может быть, это кармическое испытание? Как ни боролась она сегодня с собой, но все равно пришла на карьер. Как не хотелось ей уйти, она все равно продержалась до вечера. И, с какой бы скоростью она не убегала прочь — ее остановил человек, перед которым она была больше всего виновата. Сколько прошло времени? Час? Два? Может быть, уже там, наверху, в свободном и жестоком мире, уже был рассвет? Или очередной закат? Эта пещера слишком удобно появилась в ее жизни; слишком удачно и, кажется, очень вовремя.