Страница 21 из 66
Чтобы не доводить дело до собственной скоропостижной отставки, пришлось заново наводить мосты. Где не удавалось провести переговоры, в ход шла хитрость. Где не помогала и она — монета и нож. Да что там говорить — и сам не раз в те дни бывал на волосок от гибели. Стража Сар-города сбивалась с ног, пытаясь навести былой порядок.
Фибус знал, что бесполезно рубить головы восставшему против него многоликому чудовищу, и потому лихорадочно искал его сердце — центр смуты.
В тот день ему предстояло заручиться поддержкой Головы. Официальная власть смотрела на Лориани настороженно: в Ратуше слышали о завещании, но до сих пор не могли поверить в добрую волю Хозяина. Бывший смотритель рынков, с их точки зрения, никак не подходил на отведенную ему роль.
Он прогуливался вдоль Ивовой — сулившая долгие жаркие переговоры встреча в Ратуше должна была начаться только через час, когда заметил двоих из свиты Кариссая. Это было, по меньшей мере, странно. Его ребята обычно терлись у базарной площади, зашибая звонкую монету у простодушных приезжих зевак, и в этом районе без указа сверху старались не появляться.
Оглядываясь по сторонам, они зашли за угол дома.
Фибус мог бы отдать распоряжение проследить за ними, а, быть может, для неспешной ночной беседы и вовсе — доставить после переговоров к себе, но решил, что информация, почерпнутая в естественных для этих двоих условиях куда ценнее полученной под давлением в стенах сырого подвала.
Стоило им скрыться из виду, дал знак охране следовать за ним. Перехватив удобнее трость, чтобы не шумела о камни — в ней на непредвиденный случай скрывался трехгранный стилет длиной в локоть, спешной походкой направился к палисаду, сплошь увитому задеревеневшими побегами плюща. В окнах дрожали отсветы зажженных масляных ламп.
У колючего куста свернул в неприметную арку и оказался в огороженном высоким забором дворике. На веревках висели мокрые еще простыни и мужское белье. За вторым рядом ему повстречалась женщина в мокром переднике с тазиком тряпья в руках, который она намеревалась уже громко уронить на землю. Арно, следовавший чуть поодаль, подхватил ношу. Другой, кажется его звали Квол, — зажал рот хозяйке. Приложив к губам палец и отвесив женщине горсть медяков за молчание, Фибус прошел мимо.
Надеясь, что не ошибся с выбором места — благо, знал улицы города не хуже линий на своих ладонях, — обошел пересохший колодец по левой стороне, сделал несколько шагов к отхожему месту. В ноздри ударила кислая вонь. Кажется — здесь… Перед ним была грубо сложенная кирпичная кладка. Он чувствовал, те двое должны быть неподалеку, по другую сторону преграды. Остановились в тупичке подсчитать вечерний улов. Прислушался — и правда, обсуждают что-то, уверенные в отсутствии слежки. И ничуть не стесняются в выражениях.
— Эк, ты знатно его отделал, да-а… — говорил один. — Только б нож на твоем месте я доставать не стал…
— Сам напросился, полудурок аданайский. Покричать ему, видите ли, захотелось… — возбужденно возражал другой, развязный голос. — В седло засунет пусть те бумажки, которыми перед носом тряс. На дух не переношу, крыс прибрежных…
Лориани передернуло: во-первых — не пристало уважаемым господам, какую бы ступень в пищевой цепочке они не занимали, выражаться подобным низким образом; во-вторых — вонь от выгребной ямы наполняла фразы соответствующим содержимым. Гнилостный запах неприятно щекотал ноздри, придавая сказанному объем.
— Жалеешь, что ли его? Зря. Ты для него — никто, и звать тебя никак… На это глянь лучше, — звякнул металл, — Какого, а? …золотые.
— Че т тошно мне от рыжъя этого… Стража, может и не найдет — им трупом больше, трупом меньше — один хрен. А вот Выворотень возмутится.
Фибус навострил уши: ни о ком с таким странным прозвищем он ранее не слыхал. Что ж, не зря он решил проследить за ребятами Кариссая… Занятие неприятное, а кто-то может подумать — недостойное личности его уровня. Но основанная на собственном не лишенном ошибок опыте интуиция нередко помогала ему нащупать верную дорогу. Оттого и стоял сейчас у кирпичной стены в закрытом дворике. Вслушивался во тьму, пытаясь разобрать, о чем шепчется подозрительная парочка, и, как следствие, медленно пропитывался отвратительными ароматами фекалий и гнили.
— …за холодного отвечать придется, — тем временем продолжал осторожный. — В городе дележка в самом разгаре… в замес бы не попасть.
— У меня все схвачено, не дрейфь. Если молчать будем, Выворотень мимо пройдет, пришьет дело Липовским. А мы — не были, не знаем ниче… на, держи…
Вновь зазвенели монеты.
— Может, по девкам сходим? Видел недавно такую цыпочку, м-м-м…
— Думаешь, не пронюхает? Старый Хозяин пройдоху на свое место не назначил бы.
— Прав ты, конечно. Тот район не наш… — устало повторил первый. — Кариссаю, если что, виниться будем — прикроет. А козел этот карликовый, сожри его черви…
Лориани отстранился от стены: брови сведены к переносице, губы напряженно поджаты. Он мог спокойно идти готовиться к встрече в Ратуше. Ему стало понятно, о ком говорили эти двое — достиг, чего хотел. Но понравился ли результат?
Предстояло много работы: авторитет среди ночной братии — штука важная. Заработал он его давно, но, видимо, не преуспел в поддержании, что даже в низах о нем до сих пор не лучшего мнения…
Задумчиво взвесив на руке трость, расстроенно покачал головой. Все-таки вновь придется измазаться в дерьме. Это не сложно сделать, когда уже увяз в нем по колена. Опусти только руку и зачерпни вдоволь — нос все равно привык, не учует больше положенного.
Планы приходилось менять на ходу. Приказав Арно привести эту парочку после переговоров с Головой, Фибус Лориани — отныне «Выворотень» — вышел на улицу. На город опустилась ночь, газовые фонари разгорелись в полную силу, людей в вечерних нарядах прибавилось. Протарахтела мимо, выпуская клубы дыма из высоко задранной трубы, повозка без лошадей, ведомая паровым движителем. Он слышал об изобретении, выпущенном железнодорожной мастерской в прошлом месяце, но собственными глазами видел этакое чудо впервые. Приняв самый простодушный вид, направился вверх по улице. Охрана во главе с Арно в те лихие дни не отставала от него ни на шаг…
Отстранившись от тазика — нутро болело и взывало о бережном отношении к себе, Фибус сходил в ванную и отмокал там битый час, пока в голове не прояснилось. На спинке стула висел свежий халат и полотенце. Мартина на глаза старалась не попадаться: из коридора доносились ее строгие окрики, какими она обычно подгоняла нерасторопную прислугу.
…Он помнил, как воротили носы тогда на приеме у Головы, где собрались владельцы окрестных земель — успел-таки пропитаться благоуханием черного двора. Дамы, благочинно прикрываясь веером, морщили маленькие носики, господа всем видом старались показать, что не замечают тонкой изысканной вони, исходящей от его выглаженного сюртука и ботинок.
Несмотря на холодную, полную фальши и наигранных участливых взглядов, встречу, ему удалось найти компромисс. Пошел на уступки, договорился о мзде, в обмен получил гарантии невмешательства Стражи в междусобойчики ночных бродяг.
А после, стал прочесывать частым гребнем дворы и переулки Черного города. Крови тогда пролилось немало.
К прозвищу, значение которого можно было вывернуть и так и сяк, он постепенно привык. Не любил только, когда забывшись, кто-то из подчиненных напоминал о нем вслух. А за глаза — пусть называют — не страшно. В конце концов, он не способен контролировать абсолютно все стороны их жизни. Главное, чтобы дела соответствовали принесенной ему клятве верности…
Закончив с водными процедурами, Фибус позавтракал в саду и вновь вернулся к работе. Шла она абы как. Мысли постоянно возвращались к троице, которую он отбирал лично.
Два профессионала с разными возможностями и ответственным подходом к решению нетривиальных задач, и один козел отпущения, который, впрочем, тоже не пальцем деланный. В жизни порой случаются чудеса. Кто знает — может, и ему свезет.