Мария

В тот же день в замке герцога был собран совет. В зале повисла тишина. Никто не знал, что сказать. Как быть, что дальше делать.

— Мы даем тебе слово, барон Траубе, — выкрикнул кто-то.

Генрих поднялся, перекрестился за упокой герцога и произнес короткую речь.

— Герцог исправно служил нам, сохранив землю. Теперь я считаю, нашим долгом должна быть защита этой земли и… — он сделал паузу, — и её преумножение.

В зале послышался шум.

— Нашего войска, укрепленного войском, приведенным мною с юга достаточно, чтобы отстоять наши границы. Вторжение графа Гумбольдта показало его истинное намерение. Он на этом не остановится. Поэтому, я считаю, нам необходимо достойно ответить на его злобные намерения. Он должен ответить за свои деяния в прошлом и возможные деяния в будущем.

Агнесса незаметно присутствовала на совете и внимательно смотрела на своего Генриха. Она была восхищена им.

— Мое предложение будет коротким. Мы должны завоевать его землю, а также земли, которые он, возможно, привлечет к военным действиям. Мы кровью добудем мир для нашей земли!

Шум нарастал. Знать спорила между собой.

— Наше войско способно на это! — добавил Генрих.

Шум затих. Повисла зловещая тишина. Никто не решался сказать хоть слово на такой призыв.

— Герцог мертв, — промолвил кто-то.

— Кто возьмет на себя ответственность за наши земли?

— За наших родных!

— За наше будущее.

— Сколько жертв мы должны принести?

— Господь всё видит.

— Господь с нами! — воскликнул Генрих.

Снова повисла тишина.

— Кто готов повести нас в бой, на войну? — выкрикнул кто-то.

— Мы слишком долго страдали. Нас ждут еще страдания войны?

— Но если Гумбольдт, или кто еще решит нас завоевать, страданий будет еще больше, они никогда не кончатся! — отвечал Генрих, сжимая рукоять меча.

И снова повисла тишина.

— Кто поведет нас? — опять послышался одинокий выкрик.

Тишина.

— Барон Траубе, Генрих, ты готов взять на себя ответственность и повести нас на войну? — раздался женский голос. Это была Агнесса.

Совет зашумел.

— Барон, ты готов? — послышались вопросы.

— Траубе, ты готов?

— Барон?

— Ты готов?

В голове у Генриха зашумел какой-то звон. Он вспомнил лесного воина. «Ты пришёл только за тем, чтобы услышать одно слово, — говорил лесной воин, — ты готов его услышать?»

— Барон, ты готов?

Генрих сжал что есть силы рукоять меча лесного воина и ответил:

— Да!

Глава 26

— Мария?

— Да, Антон.

— Я нашел её. Есть письменное подтверждение о факте похищения от их бойца, что меня к ней привел.

— Отлично. От Семёна тоже есть, с указанием инициатора. У меня получилось. Закинь в полицию через пару часов. К этому моменту там будет заявление о похищении и шантаже. И выясни, к кому попало дело. Я на него выйду. Что Грибов?

— Не сдается. У него хватило ума догадаться, что Анатолий Ильич, это и есть Зуев, заместитель президента банка.

— И? Не томите, Антон.

— На сегодня назначена встреча. На заброшенном заводе, как и договорился с Зуевым Семён. Все пока по плану. Семёна вы где держите?

— Антон, вам лучше не знать. Я пока выбираю, кому его подарить. Пожалуй, можно будет устроить аукцион. Как Катерина… Ау? Как Катерина.

— Катя хорошо, — тщетно пытаясь скрыть нежность в голосе, ответил Климов.

— Вот и отлично. Сегодня вечером за каких-то двадцать минут мы всё и закончим. До связи.

— До свидания.

— Машенька, ну что вы так падки на эти дешевые эффекты. Ведь закончить можно прямо сейчас. Ну, что вам не живется спокойно?

— Артур Карлович, мне, собственно, вообще, не живется.

— Эх, Машенька.

— Вы забыли о толстячке. Он же должен сыграть свою эпизодическую роль.

— Он нашел себе напарника с автомобилем.

— Я уже знаю. Он просто стратег.

— Ладно, пошел я. Вы меня отпускаете?

— Конечно, Артур Карлович, а завтра вы свободны, как ветер.

— На долго ли?

— Не начинайте ворчать.

— Всё, я ушёл…

— Алло, Витя, ты в постели?

— Как и обещал, согласно твоему предписанию.

— Молодец, любимый. Набирай сил для активного отдыха.

— Я весь в нетерпении.

— Итак, господа, надо понимать, это фиаско!

— Очень мягко сказано.

— Как выясниться, что стало причиной этого, кому-то мало не покажется.

— Предлагаю назначить комиссию по расследованию инцидента.

— Каким образом?

— Решим.

— И как выбрать потраченные деньги? Я серьезно. Мы это так не оставим.

— Вы не исключаете подключение со стороны, например, американцев?

— Куда смотрели наши?

— Всех проверить!

— Такого я еще не припомню.

— Для начала нужно решить, как скрыть то, что уже произошло. Я уже не знаю, кому доверять. Дьявольщина какая-то.

— Хватит переливать из пустого в порожнее. За работу.

— Вот вам и операция. Военная.

— Всё! Прощай оружие. Война закончилась!

Война началась. Граф Гумбольдт уже знал о намерениях герцогства, но к границе подойти не успел. Войско барона Траубе первым ступило на его землю. И потекла кровь, реки крови…

Не будучи опытным полководцем, Генрих допустил множество ошибок уже на первом этапе военных действий. Войска графа зашли с северной стороны и беспрепятственно вторглись как раз в его земли, полностью их разорив, уничтожая, сжигая всё на своем пути. Они двинулись дальше, пока не столкнулись с силами герцогства, оставшимися в резерве. Половина территории герцогства оказалась вовлечённой в войну. Тем не менее, оказавшись разделенным, граф не смог сдержать натиска основных сил барона и в течение месяца вся его земля пылала в огне. Даже привлеченные им на помощь силы с востока не остановили Генриха с его наёмной армией. Половина герцогства, всё графство Гумбольдта и часть земель его восточных соседей на протяжении полутора месяцев были втянуты в непрекращающуюся бойню. Стрелы, копья, мечи, доспехи, шлемы, щиты… Всё смешалось в буйстве сражений. Летели головы, хлестала кровь. Пощады не было никому. Генрих чувствовал, что превращается в зверя. Он сам отдал приказ не брать никого в плен, а казнить на месте. Опомнился он не сразу.

Текла кровь, реки крови. В какой-то момент он заметил на поле боя Чёрного всадника. Ему стало не по себе, но он не остановился. Вскоре ему преподнесли голову графа Гумбольдта. Но бойня продолжалась.

Подмерзшая осенняя земля была согрета пролитой кровью. Текла кровь, реки крови. Текла кровь, реки крови. Каждый закат лишь сливался с землей в багровом содружестве красок. И вонь, невыносимая трупная вонь. Начались болезни. Люди умирали, люди сходили с ума. Чёрный всадник носился над землями, собирая добычу. Генрих превратился в камень. Жажда крови будоражила его мысли. Он принял решение захватить восточные земли, оказавшие поддержку Гумбольдту. Наёмное войско было только рада этому. Горы добычи потекли на запад, к замкам Герцогства, в первую очередь, в замок барона Траубе. «Мы прокляты, как твой отец и твой дядя Альберт, — порой вспоминал Генрих слова матери. — Мы прокляты».

Грибов остановил машину возле развалин стены завода, недалеко от того места, где он договорился о встрече с Зуевым, и стал ждать. Нервы его были на пределе. Он до сих пор не мог понять, как решился запрыгнуть в строительный лифт, как только началась перестрелка. Разговаривая с Зуевым по телефону, обговаривая место и время встречи, он не удивился, с какой легкостью они пришли к соглашению. Он не знал о том, что Мария предварительно заставила Семёна Штерна связаться с Анатолием Ильичем и обо всём договориться, только стоимость скосили до миллиона долларов, что было объяснено Зуевым, как отсутствия такой суммы наличными. Штерн не стал сопротивляться.

Два автомобиля подъехали ровно в условленное время. Грибов насторожился. Автомобили остановились, не гася фар. Из одного автомобиля вышли трое мужчин крепкого телосложения, и прошагали немного вперед.