Мария

— Витя, ты не спишь?

— Нет, дорогая, — будто послышалось ей

— Умоляю, не открывай дверь, — плакала Мария.

— Я могу приоткрыть, — мягко проговорил Виктор.

— Нет! — воскликнула Мария голосом, от которого у Виктора похолодело сердце. — Извини, Виктор. — Она опустилась по двери балкона села на пол. — Я хочу тебя, — еле прошептала она.

— Что, любимая? — спросил Виктор.

— Я люблю тебя, милый, — сказала Мария и тут же бросилась к себе в постель, проклиная всё на свете. — Спокойно ночи!

Глава 21

Был у капитана Грибова приятель по школе милиции, давно покинувший органы, и живущий на данный момент именно в Санкт-Петербурге, о чём Мария знала с самого начала, и почему дала понять Климову, что найти Грибова не составит труда. Это был майор в отставке Семён Носов. В отставке он был давно и не по собственной воле. Он вел дела с представителями противоположного лагеря, с которых получал определенные проценты, в чем был в свое время уличен и выгнан из органов без раздувания излишней шумихи. Семьи у него не было, пенсии он был лишен, поэтому единственным его занятием оставалась связь с мелочью криминального мира, да ничем не заменимое пристрастие к алкоголю.

Найти Носова не составило труда. Нашел его Грибов в соответствующем утреннем подпитии и тут же предложил ему заработать десять тысяч долларов. Услышав такую сумму, бывший майор мгновенно протрезвел, и достал из загашника бутылку коньяка.

— Это дело нужно отметить! — объявил он.

— Подожди, Сема. Ты даже не знаешь, о чём речь, — приостановил его Грибов.

— Да какая разница, раз речь о таких бабках. Кстати, как тебя зовут, я все не могу запомнить?

— Коля, — ответил Грибов, понимая, что память у Носова отбита до школьных времен. Главное, чтобы он вспомнил то, о чем он намеривался его спросить.

— Коля. Уговорил. Сначала дело, потом дело другое.

— Ты готов меня выслушать? — серьезно начал Грибов.

— Спрашивай, что хочешь, — сказал Носов и плюхнулся на тахту.

— Первое, мне бы пару надежных людей из этих, ну, понимаешь?

— Не понимаю, — Носов выставил свое лицо перед Грибовым.

— Надежных, лучше с оружием, и лучше не в розыске.

— С розыском, я подумаю, с оружием найдем. Это всё? Можем приступить к дегустации?

— Десять утра, Семён!

— Подзадержался я.

— Но, это даже не самое главное, — настороженно проговорил Грибов.

— Ты меня пугаешь, как там тебя…

— Коля.

— Николай. Что тебе ещё понадобилось?

— Нужен человек, который знает всё обо всех!

— Да ты с ума сошел. — Носов совсем протрезвел. — Смотрящий. Я такими делами давно не занимаюсь. Я что попроще. Я еще попить, тьфу ты, пожить хочу.

— Может, я и не так сказал, не так это называется, пойми.

— Да не понимаю я ничего!

— Ладно, говорю прямо. Нужно слить информацию в один из банков.

— Так тебе еврея какого подобрать?

— Да мне плевать, кого ты подберешь. Есть такие люди?

— Есть мой тезка. Знает все про финансы и побрякушки. Но он опасен. У него, у него и охраны, не дай боже. Он, если ты его заинтересуешь, с тебя не слезет.

— За вознаграждение?

— Он дорого стоит.

— Я договорюсь?

— Ты?

— Я.

— Слушай, Саня…

— Я Леша, ой Коля.

— Да, мне по боку. Ты готов рискнуть?

— Да, и прямо сейчас. Жмет время.

— Может, для храбрости.

— Потом.

— Что ж, этот уважаемый человек принимает после обеда.

— Мария, здравствуйте!

— Ох, как вы неожиданно! — воскликнула Мария при виде Климова. Она стояла возле модного бутика и рассматривала витрину.

— Что вас заставило засвидетельствовать мне свое почтение лично? Вы же обычно используете ваши технические штучки.

— У меня возникло подозрение, что нам на наши штучки могут уже много, кто сесть. Не забывайте, откуда они. Я обнаружил Грибова. Без помощи техники. Он долго крутился возле обозначенного вами банка, сидел в кафе напротив, о чем-то размышлял. Потом, я пробил его по его профессиональным связям в Питере, и нашел эти связи, а вернее будет сказать, одну. Я смог распознать их разговор. Опасную игру затеял Грибов. Думаю, сам не понимает, куда ввязывается. Я за ним прослежу и выйду на нужного нам человека. Я надеюсь, нужного.

— До чего способна довести жажда возможности наживы, — говорила Мария. — Причем, ставящей тебя вне закона, да под прицел ФСБ.

— Ты о чём, Машенька? — спрашивал Артур Карлович.

— Грибов наш забыл об опасности. Похоже, у него рассудок помутился от той суммы, что он от меня услышал. Как бы он не испортил спектакль. Подстраховать бы Климова. Только вот как?

— Мои ребятки?

— Отправьте их пока куда-нибудь. Не так далеко, но пусть отдохнут. Сами мы. Вы забываете про спектакль.

— А что вам удалось выяснить?

— Ничего конкретного, но он начал активно действовать. Нужно выяснять. И почему бы нам не выяснить это вместе с ним?

— Вы сами нарушаете правила игры.

— Затянулась игра. Дело нескольких дней. Отпуск, не забывайте про мой отпуск.

Днем Виктор позвонил Марии.

— Маша, я должен тебя увидеть, — первое, что он сказал.

— Витя, я сейчас никак не могу, прости…

— Я хочу, я должен тебе помочь. Я иначе, иначе. Я иначе не могу.

— Витя, пожалуйста, — голос Марии дрогнул.

— Этой ночью мне так тебя не хватало, что я уже не в состоянии терпеть разлуку, даже такую незначительную. Этой ночью…

— Я знаю. Мне тоже… Ты тоже был мне нужен. Но мне необходимо сейчас же уехать по делам.

— Маша!

— Прости. — Мария повесила трубку и ощутила слезы, выступившие у неё на глазах. — Сколько так еще может продолжаться? — вслух произнесла она, обращаясь к своему отображению в зеркале. — Что я наделала?..

— Что же вы так неожиданно сбежали? — раздалось за спиной Виктора, когда он выходил из своего отеля. Это был Лоран Дюбуа.

— Как вы меня нашли?

— Вы сомневаетесь в возможностях нашей организации?

— Если вас все еще интересует та самая девушка… — начал Виктор.

— Я разве не упоминал о том, что она интересует многих. О вас я даже не говорю. И, сдается мне, её присутствие здесь косвенным образом связано с нашей задачей. Вы странно на меня смотрите. Вы что-то знаете?

— К моему сожалению, нет.

— Но хотите узнать, не так ли. Это вполне логично, разумно. Любовь это всегда тайна, но когда тайна мешает любви, становится невыносимо. Вы согласны со мной? Согласны. Сложно не согласиться. Вы спешите на встречу с ней?

— Нет, к вашему сожалению.

— Мы уже знаем, где она живет, и скоро узнаем о её планах. С вами поделиться?

— Спасибо, но от вас мне ничего не нужно, — резко ответил Виктор. Он всё ещё был под впечатлением его разговора с Марией. — Хотя…

— Наконец-то. Присядем?

— Что у вас есть?

— Кроме того, что я вам уже говорил, ничего. Ничего по тому вопросу. Кстати, если я смог вас найти, то и Марию и вас в скором времени обнаружат менее дружественные коллективы. Они в бешенстве. Вы хотите попасть под общий каток?

— Вы меня запугиваете, тем самым снова пытаясь предложить сотрудничество?

— Я пытаюсь огородить вас от необдуманных шагов. Если хотите, я склонен защитить вас.

— От кого?

— От неё.

— Что вы опять такое говорите?

— Ох, как же слепа любовь! Не думаю, что этот город выбран по каким-то причинам, не связанным с её нынешними планами.

— Я пригласил её сюда, — неуверенно проговорил Виктор.

— Не показывайте снова вашу наивность. Хорошо, у меня к вам просьба. Дайте знать, когда ситуация приблизится к критической, или если у вас появятся сомнения.

— Договорились. Я могу быть свободным?

— Вы итак свободны. Кстати, мои люди следят за Марией. Могу поделиться информацией. Как вы на это смотрите?

— Я подумаю.

Виктор ощущал себя очень скверно.

Илья Савушкин, вот кого Мария выбрала в качестве четвертой, дополнительной карты, это и была бубновая шестерка. «Шестерка, так шестерка, молча пройдется по сцене, и хватит с него». Савушкин был безработным, и довольно-таки давно. Он хоть и подрабатывал иногда, когда его дружки зазывали подсобить за бутылку, а так он считал это дело не по его части. В основном он сидел дома, да забирал двух дочерей из школы, когда жена позволяла. Хозяйства он не вел, поскольку не умел, да и жена не давала. Работала на всю семью тоже жена. И этому браку исполнилось двадцать лет. Савушкину было под пятьдесят. Он маленький, пухленький, дряхлый, как желе. Друзей у него не было, кроме соседа-собутыльника, интересов не было, у него, вообще, ничего не было. Как-то жена спросил его: «Ты зачем живешь-то?», а он ей: «Для тебя, любимая!», а она: «Тьфу ты господи!»