Страница 4 из 8
Шон-би с возрастом стал правителем одной из крупных волостей рода Тока, воплотив в жизнь мечту Шокана об образованном правителе. И как бий он пользовался авторитетом как главный судья всей Сары-Арки, и даже за ее пределами. Легендарный Шон-би был мудрецом, знатоком человеческих душ, самородком, продолжившим дело своего деда, самого Жангельды-би, который с малых лет отдал его обучаться русскому языку у ссыльного русского демократа с революционными взглядами.
Мудрость настоящего степного демократа Шон-Би в немалой степени была основана на его глубоких знаниях, которые он черпал в том числе в своей огромной библиотеке. В ней в изобилии были представлены восточные источники, начиная с аль-Фараби, произведения тюркской литературы, в том числе Махмут Кашгари и Юсуп Баласагун, и заканчивая авторами литературы Древнего мира. Его библиотеку на нескольких верблюдах везли из его поместья через Тугискен в сторону Ташкента с целью сохранить это бесценное богатство. Оставшуюся часть библиотеки захоронили в земле под его сараем, так же поступали в свое время потомки с рукописями Абая и Акан-Серы. К сожалению, ни одной странички из той библиотеки советские ученые не нашли даже при всем своем желании.
По внутреннему убеждению Бакыт Карибаевой, духовное наследие Шон-би как код к духовности казахского народа сохранилось на невидимых скрижалах реальности, как бы ни старалась советская власть избавиться от накопленной веками казахской духовности. Это означает, что гений Шон-би не исчез бесследно. В чем-то он проявляется через биосферу в деяниях его потомков.
Отец Бакыт Карибаевой Карибай Мажырабаев родился и рос на этой же земле, с детства впитывая благодатную ауру Шон-би, питаемую самой биосферой. Изучая мельчайшие привычки и разумные действия Шон-би, можно приметить в какой-то мере сходство характеров Карибая и Шон-би. А деда Бакыт Карибаевой Омарали можно связать со школой Яссауи, переданной через гены и прямое воспитание отца Калжана, вместе с братом Жумабаем, на свои средства трижды посетившего Мекку. Кроме того, прадед Омарали Ниязбек в раннем детстве оказался на земле Яссауи по велению судьбы.
Омарали выдал замуж свою самую любимую дочь Гульбарам за Карибая без калыма со словами: «Малдың құлағын ұрайын, Карибайдың басы қымбат», то есть «Дороже калыма мне голова Карибая». Тем самым Омарали продемонстрировал, что он получил в Сары-Арке рыцарское воспитание. В таком согласии и сохраняя свои убеждения Омарали и Карибай прожили свои жизни и были похоронены на этой же тугискенской благословенной земле, где они вместе трудились во благо будущих поколений. Оба они прошли тернистый путь через труднейшие испытания, которых никому из видных казахских лидеров не удалось избежать.
В последний путь Карибая проводил сам Омарали, соблюдая все нормы ритуала по казахским традициям, находясь в совершенной физической и психической форме, несмотря не всем свой девяностолетний возраст. Похоронный обряд прошел на классическим канонам, как описывает Мухтар Ауэзов его в своем романе-эпопее «Путь Абая». В нем приняли участие все видные люди со всех концов Казахстана, как близкие, так и дальние родственники, хорошо знавшие Карибая.
Месяца за три до смерти Карибая приехавшая из Алма-Аты его проведать жена известного ученого, писателя Сайдиля Талжанова воскликнула: «Ой-бай! Мынау Абай ғой («Это же сам Абай!») Бакыт Карибаева тогда вздрогнула, не веря глазам своим. Ее отец Карибай лежал в постели высокий, стройный, с особо прямой осанкой, с большим разрезом сияющих красивых глаз, прямой нос не казался толстым, а выглядел узким на продолговатом лице. К тому же он был одет не как умирающий казахский старик. На нем был длинный бархатный халат черного цвета с выглядывавшей из-под ворота белоснежной рубашкой, очерчивавший его высокую статную фигуру. Он всегда при жизни одевался со вкусом, видимо, интуитивно подражая своему родственнику Шон-би. На самом деле, в этой округе усадьба Шон-би служила своеобразной нравственно-эстетической школой для окружающих, как и имение графа Толстого, что не могло не оставить культурного следа в сознании будущих поколений, в том числе Карибая. Этому способствовала сама живописная природа тех мест, ее неописуемый пейзаж, на берегу реки Кудайменде, названной так в честь старшего султана правителя Конуркульджи Кудаймендина.
В быту и в жизни Карибай ничем не выделялся среди своих соотечественников, тружеников села, пастухов. И в зрелом возрасте он особенно любил природу, даже после лагеря, уже не на берегу Кудайменде, а на берегах реки Сарысу, поселившись вдали от жителей Тугискенского аульного совета, недалеко от озера Бозголь, расположенного посреди степи. Эта была древняя историческая местность с сохранившимися на ее территории многочисленными могилами и называлась Коптам, что означало «много могил». Здесь, вдали от оживленных аулов, Карибай в одиночку занимался разведением верблюдов для колхоза.
Главная его человеческая черта заключалась в том, что он был немногословен, не любил распространяться о своих прошлых делах и пережитых им исторических событиях. О его прошлом можно было узнать только от его современников. Так, его дочь Бакыт Карибаева впервые услышала от Акмагамбета о том, что Карибай проявил себя настоящим героем, будучи участником известных исторических событий 1916 года. Акмагамбет – сын Тахира Омара, легендарной личности, одного из главных участников национально-освободительного движения 1916 года, описанного в романе «Лихая година» Мухтара Ауэзова.
На родине Карибая природный лес под названием Карагаш расположен на равнине Сары-Арки, окруженный вместе с холмами и горами Айгыржал и Аймысык речками Сыртозен и Кудайменде.А самое красивое место Кызылагаш принадлежало деду Шон-би наместнику правителя Жангельды-би, человеку всесторонне развитому и имевшему торгово-культурные связи на западе и востоке казахской земли. Шон-би продолжил его дела, и в возрасте 13 лет 25 августа 1843 года написал следующее прошение о приеме на должность в Акмолу. «Его Высокоблагородию господину состоящему в должности погранишнаго Начальника Сибирских Киргизов. Айткожа Карпыковской волости киргизца Чона Тельгозина. Прошение. Зная татарскую грамоту и приспособясь к русской, я осмеливаюсь покорнейше просить Ваше Высокоблагородие, Если не встретится препятствия, Не оставить определить меня в Акмолинский приказ письмоводителем. Августа 25 дня 1843 года. Киргизец Чон Тельгозин руку приложил».
Алькей Маргулан приводит очень ценные сведения о потомственной усадьбе Шон-би: «Найденные у зимовки знаменитого Шон-би при раскопках драгоценные ювелирные женские украшения, головные уборы, мужская и женская одежда из дорогих материалов, с очень красивой отделкой дорогими мехами и драгоценными камнями говорят о том, что они имели возможность жить в мировом цивилизованном контексте». Естественно, что варварское уничтожение материальной и духовной культуры казахского народа, стремительно обнищавшего морально и материально, не означает, что этот особый мир исчез бесследно. Эту усадьбу в свое время посещал первый казахский ученый востоковед с мировым именем Шокан Валиханов, встретившись с Шон-би, правителем современно образованным, каким сам Шокан мечтал стать для просвещения своего народа.
Советская власть сделала все, чтобы полностью стереть память об этих фактах через репрессии; выследив правнука Шон-би Абдукарима, спрятавшегося в зарослях камыша на берегу Сарысу, работники ГПУ схватили мальчика и расстреляли его на том же месте без суда и следствия. Так был разгромлен очаг цивилизации, уцелевшие наследники родового гнезда Шон-би разбежались кто куда. Одним из них был Карибай, но потомка легендарных батыров Серкебая и Беккожи не удалось сломить как личность. Он был в том возрасте, бесстрашный дух которого некогда воспевал Мади: «Жігіттік көк семсердің жүзі емес пе» – «Жигит подобен остроте самой отточенной сабли». Карибай всегда поступал по велению сердца, ведь в его жилах текла кровь его предков батыров, отважно защищая их славные имена во имя справедливости. В начале 1930-х годов в самый разгар драматических событий Карибай оказался на берегу реки Сарысу примерно, в 100 километрах от родного края, но в другой волости, где обитали представители рода Тама, больше века проживавших в этой местности и давно уже породнившихся с родом Тока. Зять Омарали Карибай здесь не считался чужим для рода Тама. Дальнейшая судьба Омарали и Карибая сложилась для обоих одиноково: вместе они пережили Голодомор и репрессии, помогли своим сородичам предотвратить многие беды своими благородными действиями.