Страница 2 из 11
Мистер Миклас завернул в следующий проход, где стены только недавно были оклеены зелеными обоями с золотыми полосами.
— Она умерла в квартире? — спросила Розмари. — Конечно, это не…
— Нет-нет, в больнице. Она находилась несколько дней в состоянии комы. Это была очень старая женщина. Она умерла, так и не придя в себя. Я бы и сам хотел так умереть, когда настанет мое время. Но миссис Гардиния до конца держалась молодцом: сама готовила себе еду, ходила по магазинам… Она была одной из первых женщин-адвокатов в штате Нью-Йорк.
Коридор заканчивался лестницей. Рядом с ней, по левую сторону, располагалась дверь квартиры 7Е. Дверь была без скульптур и меньше тех, мимо которых они проходили. Мистер Миклас нажал на перламутровую кнопку звонка — над ней белыми буквами по черному пластику было выбито «Л. Гардиния» — и повернул ключ в замке. Несмотря на недостающие пальцы, он очень ловко справился с ручкой и распахнул дверь.
— Только после вас. — Стоя на цыпочках, он весь подался вперед и открыл для них дверь пошире, на всю длину вытянутой руки.
Узкий центральный коридор, начинавшийся от двери, делил квартиру пополам — по две комнаты с каждой стороны. Первая комната направо — кухня, и при виде ее Розмари хихикнула: она была такая же, если не больше, чем вся их нынешняя квартира — В кухне стояла плита с шестью газовыми конфорками и двумя духовками, огромный холодильник и раковина. Тут были десятки ящиков, окно, выходящее на Седьмую авеню, и высокий, очень высокий потолок, и даже хватало места для углового дивана — синего, со вставками из слоновой кости, — фотографию, которого она вырезала из последнего номера журнала «Красивый дом»; если мысленно убрать желтый стол со стульями, принадлежавший миссис Гардинии, а также связанные пачки подписок «Фортуны» и «Музыкальной Америки», то как раз освободится необходимая площадь.
Напротив кухни — столовая, бывшая вторая спальня, которую миссис Гардиния, очевидно, использовала одновременно как кабинет и оранжерею. Сотни различных растений, завядших и увядающих, стояли на полках, выстроенных на скорую руку под незажженными лампами дневного света. В середине комнаты находился письменный стол — старомодное бюро с крышкой на роликах, — заваленный разными бумагами и книгами. Это был очень красивый стол, широкий и, вероятно, очень дорогой. Розмари оставила Ги разговаривать с мистером Микласом у двери, а сама подошла поближе, перешагнув через ящик с сухими коричневыми листьями. Такие столы выставлялись обычно в витринах антикварных магазинов. Потрогав его, Розмари подумала: хорошо, если этот стол есть в списке вещей, предназначенных для продажи. На столе лежал лист розовой бумаги, на котором синими чернилами очень красиво было выведено следующее: «Я думала, что это не более, чем интересное времяпрепровождение. Теперь я не могу больше считать себя…» — и тут она почувствовала, что сует нос не в свое дело. В этот момент мистер Миклас поднял голову.
— А этот стол сын миссис Гардинии будет продавать? — деловито осведомилась Розмари.
— Я не в курсе, — ответил мистер Миклас. — Но специально для вас могу узнать.
— Он очень красивый, — сказал Ги.
— Тебе он тоже понравился? — Розмари, улыбнувшись, принялась рассматривать стены и окна. Эту комнату она представляла себе идеальной детской. Она была немного темновата, так как окна выходили в маленький дворик, но бело-желтые обои, конечно же, сделают ее значительно светлее. Ванная была маленькой, но рядом находился еще огромный стенной шкаф и ниша с цветами, которые ей тоже очень понравились.
Наконец она повернулась к двери, и Ги спросил:
— А что это за растения?
— В основном — травы, — объяснила Розмари. — Вот это мята, это базилик, а это… сама не знаю что.
Дальше по коридору, по левую сторону, они увидели шкаф для одежды гостей, а по правую руку — широкую арку, за которой была гостиная. Большие окна с широкими подоконниками располагались друг против друга. Камин, с мраморными резными украшениями, был у правой стены, а слева высились дубовые книжные полки.
— О, Ги, — вздохнула Розмари, отыскала его руку и сжала ее.
— М-м-м, — неопределенно промычал Ги, но на ласку ответил.
Мистер Миклас стоял рядом с ними.
— Камин, разумеется, работает, — сообщил мистер Миклас.
Спальня находилась сзади и была такая же большая — примерно двенадцать на восемнадцать футов — и окнами выходила на тот же дворик, что и столовая (или вторая спальня, или детская). Рядом с гостиной — огромная ванная комната, отделанная белой пластмассой и медными ручками.
— Какая чудесная квартира! — воскликнула Розмари, когда они вернулись в гостиную. Она раскинула руки и закружилась, будто хотела обнять все комнаты разом. — Мне здесь очень нравится!
— На самом деле она пытается заставить вас снизить плату, — шутливо пояснил Ги. Мистер Миклас улыбнулся.
— Мы бы ее еще подняли, если бы нам разрешили. Ведь такие неповторимые и очаровательные квартиры сейчас исключительная редкость. Новые… — Тут он запнулся и уставился на секретер из красного дерева, стоящий в самом конце коридора. — Странно… — удивленно начал он. — За этим секретером есть стенной шкаф. Я просто уверен. Их всего пять: два в спальне, один во второй спальне, и два в коридоре — здесь и вон там.
Он подошел к секретеру.
Ги встал на цыпочки.
— А вы правы. Я вижу дверь.
— Его передвинули, — сказала Розмари. — Он раньше стоял вон там.
Она указала на призрачный силуэт, оставшийся на обоях после секретера. На красном ковре просматривались четыре глубоких следа от ножек. Тоненькие полоски, извиваясь, пролегли от этих вмятин к ножкам секретера через всю комнату туда, где он находился сейчас.
— Помогите мне, пожалуйста, — попросил мистер Миклас, обращаясь к Ги.
Понемногу они водворили секретер на прежнее место.
— Теперь понятно, отчего у нее наступила кома, — произнес Ги, толкая секретер.
— Она не смогла бы передвинуть его сама, — сказал мистер Миклас. — Ей было восемьдесят девять лет.
Розмари подозрительно взглянула на представшую перед ними дверь.