Страница 11 из 15
Но, может быть, мы еще слишком молоды? Вдруг через годик-другой нам захочется выйти на ночную улицу и вкрадчиво окликнуть запоздалого прохожего?
Ведь у нас, как у нашей матери, вместо обычных ногтей - втяжные кошачьи когти, у нас слишком острые резцы и глаза, отлично видящие во мраке...
- Сегодня Канделлоры, - неожиданно и не к месту вспомнила я. Митрианский Праздник Свечей.
Отец молча пошарил в ящиках стола, на ощупь отыскал коробочку с белыми восковыми свечками. Защелкало кресало, затрещал, чадя, подожженный фитилек.
Мы смотрели друг на друга поверх горящей свечи.
Усталый, лысоватый человек средних лет, большую часть жизни посвятивший заботе о благе огромного государства, и молоденькая девушка, не знающая жизни.
- Я мог бы переправить ее за город, в замок Эрде, - задумчиво сказал отец. - И тебя с Вестри тоже.
- Вестри не поедет, - я покачала головой. - Завтра в Военной Академии начинаются весенние экзамены. Он же лучший. Он не сможет бросить все.
- Да? - как-то потерянно переспросил отец. Мне захотелось расплакаться. - В самом деле... - он тряхнул головой, приходя в себя. Разыщи своего брата и передай, что я хочу его видеть. Дана, не вздумай впадать в отчаяние! Мы с твоей матушкой попадали не в такие переделки, и ничего, до сих пор живы.
- Я никогда не впадаю в отчаяние, - как можно тверже сказала я. - Я Эрде. Крепче камня, настойчивее воды и гибче стали.
Наверное, я неудачно повернулась и взмахнула рукавом, задев свечу. Та опрокинулась и погасла.
2 день Первой весенней луны.
Дурно так отзываться о родственниках, но мой брат до сих пор не осознает всей тяжести рухнувшей на нас беды. Он уверен, что отец в состоянии разрешить любые трудности. Вестри же чрезвычайно заботит, не пошатнется ли его положение выпускника Академии, не пострадает ли его начинающаяся карьера и не отвернутся ли от него друзья и подружки.
Вестри старше меня ровно на четыре года. Как положено в благородном семействе, я - изысканная молодая дама, завидная невеста, он - подающий надежды блестящий офицер, с возможностью по окончании Академии прямиком угодить в личную королевскую гвардию, поближе к трону, либо же отличиться где-нибудь в привилегированных легионах, вроде "Золотого орла" или "Немедийского дракона".
Отец более склонен ко второму, считая, что дети должны добиваться всего сами, а не благодаря протекции родителей. Вестри же спит и видит себя в Бельверусском замке. В шестнадцать лет, его, как полагается, вместе с остальными кадетами представили царствующей фамилии, после чего военная молодежь с величайшим удовольствием приступила к несению караулов во дворце и вовсю злоупотребляла правом посещать королевские балы и званые вечера.
В отличие от меня, Вестри родился пусть невысоким, зато красавчиком, его любят и охотно всюду приглашают. Он скрыл это от отца и мамы, но я-то знаю, что мой неугомонный братец уже три или четыре раза дрался на поединках из-за чести прекрасных дам, и что он каждый вечер сочиняет возвышенные послания для девушки из свиты графини Неффель.
Однажды я даже нашла посвященное этой особе стихотворение. Оно выглядело таким прямолинейным и незамысловатым, что я решилась переписать его на свой лад и вручить братцу, как образец.
Вестри решил, что сестренка просто обязана слагать кансоны для его подружек и не дает мне проходу, пока не заполучит очередной шедевр.
Надеюсь, девушки остаются довольны.
* * *
Долго сторожила на галерее, дожидаясь, когда отец закончит беседу с Вестри. Наконец, брат вышел из кабинета, раздраженно хлопнув дверью.
Я окликнула его, и мы встретились на излюбленном месте, где секретничали во времена нашего детства - в большом окне-фонаре, выходящем во внутренний двор и сад. Домоправительница разводила там какие-то разлапистые деревца, привезенные из Шема. Не знаю, как они называются. Раз в год, ближе к осени, они цвели, наполняя весь дом сладковатым и душным ароматом.
Вестри выглядел огорченным и разозленным.
- Вот уж точно - не было печали, - буркнул он. - Приспичило же матушке поразвлечься...
Вестри недолюбливает мать и не скрывает этого. Считает, что она никогда не уделяла ни ему, ни мне должного внимания и слишком часто отсутствовала. Такое уж у нее ремесло.
До появления в ее жизни некоего Мораддина, сына Гроина из Турана, баронесса Энден занимала место первой помощницы и отчасти наставницы герцога Лаварона, тогдашнего главы Тайной службы, с небывалой легкостью и изобретательностью разрешая трудные политические загадки и улаживая всяческие недоразумения.
И тогда, и сейчас наша мать являлась весьма решительной и предприимчивой женщиной, не подчиняющейся общепринятым правилам и настойчиво добивающейся своих целей.
- Это не развлечения, - возразила я. Отец, брат и я знали, что госпожу Эрде трудно назвать верной женой. Она, конечно, уважала отца и как могла, берегла его репутацию, но если леди Ринга решала, что кому-то суждено стать жертвой ее пронзительных золотистых глаз... Бегство или спасение невозможны. Моя мать всегда получала то, что хотела. - Отец считает, у мамы опять приступ ночного безумия.
- Он сказал, - кивнул Вестри. - Я предложил увезти ее в загородное поместье и обратиться к неболтливым врачевателям из Гильдии. Лучше всего, наверное, к магам, хотя это и рискованно. Наша маменька сама не раз баловалась с волшебством. Кто знает, до чего она могла доколдоваться? Как это не вовремя...
- Можно подумать, неприятности случаются лично по твоей просьбе в удобное время, - огрызнулась я.
Брат пожал плечами:
- Тебе хорошо говорить. Ты сидишь дома и не ловишь косых взглядов. Майль где-то допустил ошибку. Сплетни все-таки поползли.
- Если что-нибудь случится, опала падет на всех, - с замирающим сердцем проговорила я.
- Какая опала? - Вестри едва не свалился с подоконника. - Ты что, сестренка, тоже умом рехнулась? Даже думать не смей! Отец - второй человек в государстве! Нас никто не решится тронуть!
- Король в последнее время не слишком к нему благосклонен, - заметила я. - Убийство внука великого канцлера вряд ли пройдет незамеченным и останется безнаказанным.