Страница 24 из 31
Те из них, которые сделались дьяконами и священниками, пользовались большим уважением у своих прихожан за свое старание в деле учительства, за святое усердие к школьному делу, за сердечное и нежное отношение к ребятам. Этими своими выучениками-учителями Рачинский чрезвычайно дорожил и ими много утешался. Он любил присутствовать на экзаменах в школах своих учеников, и тут высказывалась его наклонность не запугать, а ободрить и навести отвечающего мальчика на мысль. Один молодой учитель в рвении довольно строго спрашивал учеников и несколько раз поправил мальчика, когда тот сделал ошибку против ударения.
– Знаете что, – сказал потихоньку ему Рачинский, – мне кажется, совсем излишне портить хорошее настроение этому мальчугану от экзамена, единственного в его жизни, как это вы делаете своими поправками. На экзамене нам можно и не учить, а только оценить успехи…
Когда ученики отвечали сознательно и толково, Рачинский весь сиял радостью:
– Хорошо, хорошо, – говорил он, улыбаясь.
И у всех на сердце становилось так радостно и радужно… Экзамен превращался в общий праздник.
Вообще, Рачинский сумел передать свою горячую любовь к русскому крестьянству и его будущему, в лице крестьянских школьных ребят, своим выученикам – народным учителям. Один из посетителей школы Рачинского говорил об этих молодых людях:
– Это какое-то новое племя, именно новое… Они поражают силой и цельностью своей веры и своим умением обращаться с детьми. Уменье это в некоторых из них доходило, можно сказать, до художественности. Из них некоторые не только ласковы, но нежны с детьми, и во всем этом нет никакой натяжки, ни малейшей приторности.[5]
Этот исповедник среди русского крестьянства Христа совершил еще один величайший подвиг. Он начал церковное движение в пользу народной трезвости. Радуясь всякому оживлению среди духовенства, всякому повышению в нем самосознания и нравственного самоусовершенствования, он больно болел душой, когда видел в жизни духовенства явления, из-за которых на это дорогое для него сословие могли идти укоры.
Сергей Александрович видел весь ужас, все растление, которое вносит в народную среду старый бич русской жизни, становящийся с течением времени все более и более грозным, губящий в своей мертвой петле все большее количество народа, извращающий русскую жизнь столь безвыходным и омерзительным извращением.
Пьянство стало перед ним во всем своем обнажении, и он решил выйти на борьбу с этим историческим и проклятым русским недугом. Его как-то потрясла одна встреча. В день храмового праздника Рачинский встретил одного из бывших своих любимых учеников, который ранее восхищал его своими дарованиями, своим прекрасным характером, теми надеждами, которые он на него возлагал. Этот молодой человек был совершенно пьян. Именно тогда, когда мы видим дорогих людей, о которых мы были высокого мнения, в безобразном, полубесчувственном состоянии опьянения, именно тогда мы до болезненности ясно сознаем весь ужас пьяного падения. Рачинский рассказывал, что он был так потрясен видом своего любимого пьяного ученика, что у него захватило дух от стыда и раскаяния.
– Для меня, – рассказывал он далее, – стало неопровержимо ясно, что я для этого юноши, которого так любил и для которого так много старался, не сделал ровно ничего или, точнее, упустил сделать то, без чего все прочее ни малейшей цены не имеет, – не закалил его воли против самого обыденного, самого опасного из искушений. Для меня стало очевидным, что для ограждения моих учеников от окружающего нас зла нужны средства более сильные, чем простые увещания и поучительные речи, и единственное средство, которое я мог придумать, было устройство в кругу моих учеников (из коих многие в то время были уже взрослые) общества трезвости, то есть абсолютного воздержания от спиртных напитков.
Рачинский, задумав всякое дело, не откладывал его исполнение. Он решил образовать в Татеве среди своих бывших учеников общество трезвости, и 5 июля 1882 года в день именин Сергея Александровича был отслужен молебен преподобному Сергию, и Рачинский сам и его ученики произнесли тут же в церкви обет воздержания от спиртных напитков сроком на один год. Затем те же лица через год повторили тот же обет еще на один год, и к ним прибавилось множество новых членов. Далее количество этих трезвенников все расширялось.
Через шесть лет к нему присоединились трезвенники из других сел, и слухи о Татевском обществе трезвости проникли в печать и вызвали обширную переписку среди сельских священников и лиц приходского духовенства. Явилось много подражателей, и Сергей Александрович напечатал в 1889 году призыв, где горячо убеждает основывать при приходах общества трезвости и сообщает целый ряд советов в том, как устроить такие общества, как присоединить к ним новых членов, как руководить этими членами в борьбе с пагубной привычкой.
Воззвание Рачинского, напечатанное в получаемой всеми приходами синодской газете «Церковные ведомости», имело чрезвычайный успех. Со всех концов посыпались к нему письма. Он аккуратно отвечал, чрезвычайно дорожа общением с такими отзывчивыми священниками. С легкой руки Сергея Александровича, общества трезвости по образцу Татевского стали устраиваться во всех епархиях, при многих приходских церквах, в городах и селах, на фабриках и заводах. Трезвенники стали считаться десятками, а в настоящее время их число, вероятно, уже сотни тысяч.
Весь секрет этого успеха в тех приемах борьбы, к которым прибегали борцы церковные трезвости. В этом деле выказалось как глубокое знание Рачинским народной души, так и горячая его вера в мощное, благодатное действие Церкви Христовой, в просветление ее членов, вера в благодатное перерождение под покровом Церкви и ее таинств людей слабой воли, впавших в греховную привычку.
Только тогда трезвость насаждается глубоко в уничтожении пьянства и может быть успешна, когда она коренится на религиозной основе, когда люди приносят свою трезвость Богу, как подвиг, Ему угодный, – вот на каком убеждении строил свое дело Рачинский. Только под покровом Церкви, под руководством пастырей в приходе, это дело будет крепко.
Тут, в церкви, где происходят все важнейшие события жизни человеческой, где витают души в этом храме молившихся и здесь отпетых крестьянских предков, перед знаменем животворящего Креста – этим символом Бога, понесшего на земле всевозможные ограничения и муки, где лампады озаряют тихим светом лики святых, проведших всю жизнь в тяжелой борьбе за правду и за светлую жизнь, тут, в этой родной, святой и возвышающей обстановке произносится перед многочисленными свидетелями торжественный обет не предаваться зелью.
И эта трезвость миром, эта борьба наряду с другими, среди людей, идущих к той светлой цели отрезвления, много легче борьбы одинокой, имеет много утешений.
Сергей Александрович написал письма к студентам Казанской Духовной академии, призывая их накануне вступления в ряды воинствующей Церкви, как будущих воспитателей духовных, раньше сделаться убежденными борцами с пьянством, чтобы искоренить его все в самом духовенстве. Эти его письма, дышащие убеждением, настолько драгоценны, что должны быть известны всякому приходскому пастырю.
«Умоляю вас, – взывает Сергей Александрович к студентам академии, – вас, еще не связанных долголетней привычкой, еще свободных, умоляю продлить, закрепить свою свободу обетом абсолютного воздержания от спиртных напитков…» «Пожалейте себя, пожалейте свою будущую паству. Историческая минута, переживаемая нами, – минута великая и страшная. При вашей жизни, на ваших глазах завершится приобщение, путем быстро распространяющейся грамотности, многочисленнейшего из христианских народов мира к первым ступеням жизни сознательной. И этот народ – вам не чужой, вы плоть от плоти, вы кость от кости его, вы призваны быть солью безмерной земли, им постоянно расширяемой. Чтобы стать этой солью, не откладывайте созидания в себе внутреннего человека. В числе добродетелей, требуемых от пастыря, трезвость занимает скромное, второстепенное место. Это даже не добродетель, но лишь отсутствие порока. Но ведь без нее все прочие добродетели ни зародиться, ни развиться, ни укрепиться не могут. Начнем же в глубоком смирении с легкого, с близкого, с малого, – и Бог даст нам силы на большее, на лучшее…»
5
Страницы о Рачинском составлены по книге В. Т. Георгиевского.