Страница 5 из 15
Глава 2
Наконец над палубой разнёсся возглас, возвещающий о появлении на горизонте долгожданной Тортуги. Взглянув на повеселевшую команду, капитан тоже улыбнулся: эта земля длительное время оставалась его домом, и теперь, вглядываясь в очертания зелёной Черепахи, сердце Тэо взволнованно дрогнуло. Люди, околачивающиеся на берегу, внимательно следили за приближением корабля и, когда смогли прочитать его название, восторженно замахали руками и шляпами.
– Смотри-ка, капитан, а нас ещё помнят! – засмеялся первый помощник.
– Да, Ланс, похоже, не забыли, – подмигнул в ответ Тэо.
«Поцелуй Фортуны» зашёл в гавань и бросил якорь. Спустившись на берег, и капитан, и команда оказались в дружеских тисках старых приятелей, которые после женитьбы Корбо вернулись на пиратский остров, не пожелав менять опасную жизнь корсара на размеренное существование простого обывателя. Де Дюран заметил знакомый силуэт «Святого Людовика» и взглядом разыскал графа де Тюрена. Услышав о прибытии фрегата с известным названием, Оделон, конечно, заспешил на пристань. Радушно обняв друга, де Тюрен воскликнул:
– Тэо, не ожидал тебя здесь встретить! – признался он. Выпустив приятеля из объятий, граф взглянул на Эстель и поклонился. – Моё почтение, мадам, – поцеловал он руку молодой женщине и заметил, как из-за её спины вынырнула чернявая голова. Пытливые глаза мальчишки уставились на Оделона, и он засмеялся. – А это, насколько я понимаю, наш маленький Воронёнок!
– Я не маленький! – фыркнул младший Тэо. – Мне скоро семь! И я уже моряк! Скажи, пап, – требовательно взглянул он на отца.
– Да, моряк, – согласился капитан. – Этот моряк в нашем плаванье стоил мне полжизни, да и всей команде тоже, – смеясь, уточнил отец.
Одэлон пригласил супругов де Дюран к себе в гости. Устав метаться между Тортугой и Францией, адмирал де Тюрен построил на острове небольшой, но приличный дом, куда и перевёз всю семью.
– Конечно, наша Тортуга не сравнится роскошью и богатством с английским Порт-Роялем, – улыбнулся граф, – но всё же подобие приличного города гавань, однако, приобрела, – не без гордости сообщил де Тюрен, приглашая гостей зайти в дом.
Эстель порадовалась знакомству с супругой графа, Франческой, а младшему Тэо теперь было с кем поиграть. Вечером господа утроили небольшой приём, и в дом Оделона пожаловал ещё и губернатор в сопровождении жены и детей. Устроившись в гостиной за чашкой чая и чего покрепче, господа разговаривали. И губернатор, и дамы старались выпытать у графа де Дюрана как можно больше новостей из Франции, а детвора в свою очередь заворожённо слушала рассказы юного виконта3 о его «подвигах» на корабле. Насмешливо переглядываясь с мужем, Эстель украдкой наблюдала, как сын, строя из себя настоящего морского волка, вставляет в разговор выученные морские словечки и, блистая полученными знаниями, с важностью показывает успевшие зажить покрытые мозолями ладошки.
Решив немного погостить у приятеля, де Дюран несколько задержался на Тортуге. Как-то желая высказать знаменитому пирату своё почтение, моряки пригласили Корбо в кабак. Тэо не мог отказать морскому братству, частью которого он столько времени являлся, и вместе с Одэлоном отправился на встречу. Весь вечер таверна шумела и, вспоминая былое, прославляла смелость пиратов и отвагу капитана Корбо.
– Неужели, капитан, тебе не хочется снова выйти в море и захватить испанца? – интересовались парни у Тэо.
– На своём веку я достаточно взял испанцев, – усмехнулся капитан. – И моя жизнь меня вполне устраивает. Хотя… – задумался он и, лукаво взглянув на товарищей, признался: – Порой у меня сосёт под ложечкой, и чешутся руки, когда я вижу на горизонте пузатый галеон.
Веселье продолжалось, но узнав о цели приезда Тэо в Вест-Индию, корсары торжественно подняли бокалы, желая почтить память старого пирата Мориса Дюрана. Выпили также и за всех почивших морских разбойников.
Ни Тэо, ни Одэлон не обратили внимания на посетителя в дальнем углу кабака. Правда об этом господине друзья уже давно и думать забыли, но самого человека появление капитана Корбо на черепашьем острове крайне взволновало. Старательно пряча лицо под шляпой он с большим интересом прислушивался к разговору бывшего корсара со своими товарищами и старался не пропустить ни одного слова. Если бы приятели были более любопытны и присмотрелись к незнакомцу, то смогли узнать в несколько располневшем мужчине, отпустившем усы и небольшую бородку, барона Эмиля де Бергани.
Деньги, вырученные бароном за прошлое предательство капитана Корбо, не пошли доносчику впрок. Осев на землях английских пиратов, Эмиль быстро спустил всё на игры и распутных девок и некоторое время ошивался в лихом Порт-Рояле, а позже, оказавшись совсем на мели, решил вернуться на Тортугу. К этому времени Тэо успел покинуть остров, и барон уже не опасался мести отчаянного корсара. Правда, всё же не желая показываться на глаза графу де Тюрену, барон устроился на один из пиратских кораблей. Но, к досаде де Бергани, дела у морских разбойников шли не очень хорошо, а то немногое, что попадало в руки беспутного господина, тут же таяло за игорным столом.
И сейчас, слушая восторги моряков в адрес графа де Дюрана, Эмиль, опустошая бокал за бокалом, больше, чем вином, наполнялся чёрной завистью и злобой. Аристократа раздражало в Тэо всё! Как какой-то пират умудрился подняться до графского титула и сделаться по статусу выше его? Его, Эмиля де Бергани?! Безродный сын шлюхи теперь знатнее барона, род которого насчитывает ни одно столетие! Да ещё этот выскочка Корбо умудрился неслыханно разбогатеть и получить от жизни все, о чём самому бездельнику оставалось только мечтать! Будто кто-то другой, кроме самого де Бергани, был виноват в его несчастьях…
Часто ли мы задумываемся, почему человек престаёт быть человеком? Когда он теряет свой богом данный облик? Ведь каждый появляется на свет невинным младенцем: трогательным, доверчивым и добрым. В какой момент в душу изначально чистого создания пробирается страшный червь стяжательства, зависти, злобы и жестокости? Каким образом этой гадости удается полностью овладеть сознанием и сожрать в людях всё человеческое? Почему человек не замечает, как его руки превращаются в липкие щупальца, проникающие в каждую щёлочку, в каждый карман доверчивых сограждан, выуживая и отбирая у ближнего своего последний медяк, последний кусок хлеба, оставленный простаком на чёрный день? Когда его рот превращается в огромную жуткую пасть, наполненную сотней острых клыков, готовых рвать любого, лишь бы добраться до вожделенного богатства? Когда его тело превращается в огромный всепоглощающий желудок поражающий своей ненасытностью?
А если удача сопутствует такому уроду, и ему удаётся взгромоздиться на вершину власти, тогда совсем скоро он становится огромной, прожорливой, бездушной тварью, способной переварить не только города, но даже страны, а порой и континенты. Не замечая стоны и страдания людей, этот монстр безжалостно выжимает из несчастных все соки для одной единственной цели: впоследствии опорожниться кучей драгоценного металла. И вот это разжиревшее на чужом горе похотливое страшилище, оседлав золотого тельца, всё равно не испытывает счастья. Купаясь в роскоши и лопаясь от тщеславия, оно прикрывает свою хищную личину благочестивой маской и, осматривая жадными злобными бельмами своё мнимое величие, дрожит лютой завистью, если у кого-то появился лишний сантим, случайно проскользнувший мимо его цепких лап. Подобное существо никогда не задумывается: для чего оно появилось на свет. Неужели лишь затем, чтобы стать вот таким чудищем? И настанет ли время, когда ему будет достаточно его богатств? Сможет ли оно когда-нибудь насытиться и остановиться? Наверное, нет… Иначе бы человек не превратился в то, во что превратился…
Но как и многих господ, Эмиля де Бергани не волновали подобные вопросы. Всецело охваченный жаждой наживы барон решил снова попытать счастья и заработать на сведениях о капитане Корбо, а заодно, возможно, и разделаться с удачливым пиратом. И при этом аристократа не смущала моральная сторона достижения собственного благополучия.
3
Виконт – титул старшего сына графа, последующие сыновья – бароны.