Страница 13 из 16
– Я врач. Могу спрашивать о чем угодно. Это важно.
– Нет. Сразу после рождения дочери, Мадлен… По совету лекарей она перевязала груди и отдала дочь кормилице. Сестра Жобера – нашего повара – как раз родила сына. Она и выкормила Мадлен.
И пусть Анахель не мое дитя, но глаза защипало от обиды. Маленький комочек только появился на свет, а уже оказался не нужен матери.
– Вы не просто так отослали свою жену. Понимаю, вам неприятно об этом говорить, но что еще она делала?
– Помимо того, что унижала дочь? – граф отвел взгляд и отвернулся. – Анахель всегда была для нее недостаточно хороша. Даже когда все идеально, Мадлен находила изъян. Сначала я заступался за дочь, а потом… Потом случилось это и…
Граф указал на свои ноги, а после и вовсе поднялся в воздух вместе с креслом и улетел к окну. Шторы на этот раз оказались раскрыты. Шел снег. Крупные хлопья медленно вальсировали в воздухе, забавляясь и радуясь жизни. Их век так короток, но они берут от жизни все. Нам бы поучиться! Мы упиваемся горем, хотя можем вопреки всему радоваться тому, что имеем.
– Вам стало не до дочери, – я поднялась и подошла ближе к графу.
Но не настолько близко, чтобы нарушить его душевный покой. Стояла за спиной на отдалении, любовалась заснеженными видами окрестностей. Вдали за пышными белоснежными полями черная полоска леса. А под окном низенькие постройки, домишки слуг и крестьян. Из труб валит сизый дымок, крыши кутаются в снежные одеяла, с кромок которых свисают острые, блестящие на солнце сосульки. Сказочно. Волшебное время года.
– Анахель рано повзрослела. Приняла все с достоинством. Она знает, какая ответственность на ее плечах. Она – одна из немногих магов королевства. Если ее дар отомрет, король лишит нашу семью титула и имений, а ее заберут в академию благородных девиц, после чего выдадут замуж против воли.
– Незавидная судьба для девочки…
Теперь мне еще горче за Анахель стало. Не нужна ни матери, ни отцу, ни собственному королю. Как дойная корова. Если дашь молоко – отлично, будешь жить, а если нет – на мясо заколем…
– Когда Мадлен узнала, что мое состояние не исправить, перестала уделять мне внимание. Зачем, когда я не способен дать ей то, что она хочет. Сперва я понимал и закрывал глаза на ее интрижки. Но когда Анахель застала мать в объятиях наставника по магии – не выдержал. Подлеца уволил со скандалом, ее запер в башне, откуда она благополучно сбежала. Через два месяца вернулась – закончились деньги. А, поскольку брак, заключенный Необъяснимым, нельзя расторгнуть, ей ничего иного не оставалось, как жить здесь…
– Вы опасаетесь, что король, узнав об этом, отберет ваш титул и Анахель?
– А вы бы не опасались потерять дочь?
Граф посмотрел-таки на меня. Надо же. Только дочь, про титул ни слова. Возможно, не так он и безнадежен, как пытается показаться.
– А ей вы об этом говорили?
– Конечно. Анахель знает, что ей грозит.
– Нет. О том, что боитесь ее потерять? Что любите. Что она вам важна, независимо от дара.
Арман посмотрел на меня с осуждением и отвернулся. Некоторое время помолчал, а затем добавил:
– Теперь вы знаете все. Я должен убедить короля, что в день рождения Анахель все получится.
– А, если не получится, что тогда?
– Тогда я возьму дочь и уеду.
– Куда?
– Не знаю! – граф сжал кулаки и судорожно выдохнул.
Только эти едва заметные жесты показывали, как он страдает внутри. Правда боится потерять дочь. Так боится, что готов проститься с комфортом, лишь бы остаться с ней.
Шагнула вперед и положила ладонь на плечо мужа.
– Теперь, когда вы мне все рассказали… Я помогу вам, Арман. Сделаю все, что смогу. И для вашей дочери, и для вас.
Он перехватил мой взгляд, замерший на его коленях, и презрительно усмехнулся.
– Даже сильнейшие лекари королевства не в силах мне помочь.
– У нас уговор! Или граф де Трувэ не держит свое слово? Я ведь тоже могу пойти на попятную и, Арман, вы теряете куда больше, чем я!
– Согласен, – нехотя ответил мужчина. – Делайте, что считаете нужным. И с сегодняшней ночи вы будете ночевать в моей спальне.
– Вот здесь?
– Это проблема?
– Для меня? Нет конечно. Но вы-то сможете уживаться с другим человеком в своем личном пространстве?
– У меня просторные комнаты.
– Комнаты-то да. А вот ваша душа, сдается, тесновата.
– Я не прошу вас в душу ко мне залезть. Всего лишь переезд, – нервно заметил граф. – Какая вы все же несносная!
Улыбнулась. Прогресс! Мы уже говорим о чувствах! Прошло всего ничего с момента нашего знакомства, но терапевтический эффект на лицо.
– Я распоряжусь, чтобы ваши вещи принесли сюда. Можете заняться своими делами, мне нужно работать.
– Лучше уделите время дочери. Это пойдет ей на пользу.
– Разберусь без ваших советов. Впредь не смейте мне указывать. Тем более в присутствии слуг или гостей.
– Как скажете, мой господин! – ответила ехидно, делая нарочито корявый книксен, реверанс, поклон или как его тут правильно называют.
– Ваши манеры отвратительны. Я сегодня же вызову вам педагога по этикету.
Несносный тип! Невозможный! Отвратительный! Только кажется, что отношения налаживаются, он снова поворачивается филеем. Эмоциональным и физическим.
Вышла, громко хлопнув дверью. Хоть какое-то удовлетворение. Странные мы существа, женщины. Сделаем небольшую пакость и на душе сразу какое-то умиротворение наступает.
С чувством выполненного долга я отправилась исследовать свои владения. Ну, а не мои разве? Коль скоро я владычица местных булыжников и стерильных вещей, так нужно с ними ознакомиться.
Попетляла минут двадцать и поняла, что просто бродить – не мой вариант. Устала. И от ходьбы на неудобных каблуках, и от однообразия, и от скуки. Не со слугами же разговаривать. Никто не поймет, почему графиня вдруг так переменилась и воспылала интересом к слугам. Как я поняла, слуг Мадлен вообще за людей не считала.
В ходе инспекции узнала, что помимо сотен квадратных метров жилплощади, которая в большинстве своем не используется, у нас имеется множество вспомогательных помещений, а также питомник, лаборатории, оранжерея, театр, музыкальная гостиная, бальный зал.
За стенами замка тоже много чего имелось. Пока Доротея вела меня в домик лекаря, успела показать конюшни, многочисленные стойла с животными, поля, теплицы… Вот, кстати, здесь мне понравилось больше. Люди все румяные, улыбчивые, жизнью довольные. У каждого второго лицо поперек себя шире, сразу видно – питаются вдоволь, работой особо не загружены. Грешным делом подумала, что не прочь бы здесь остаться на крестьянском положении. А что – красота. Крыша есть, еда есть, защита есть, зарплату платят. Все собственное, никаких тебе ГМО, модифицированных ингредиентов, глутаматов, нитратов, фосфатов и прочих химикатов. Исследовательской работы пруд пруди и, что немаловажно, никаких тебе кредитов! Мне кажется, что ипотеку за двушку я выплачу только к шестидесяти. Хотя, почему же кажется. Так и есть по договору. Стану почетным собственником двухкомнатной квартиры, которая к тому моменту состарится и будет стоить в три раза меньше, чем я за нее отдала. Хорошее дело ипотекой не назовут! То, что тебя наглым образом облапошили начинаешь понимать только года через три…
Лекаря не оказалось, но я же дама настырная, к тому же, хозяйка! Смело прошла внутрь теплой избы, огляделась. Когда увидела большой стеллаж с книгами, сказала Доротее, что может меня не ждать. Иноземные знания! Иноземная медицина! Если мои глаза сейчас лихорадочно блестели, то отражали мое состояние!
Скинула с себя верхнюю одежду и бросилась изучать литературу. Ожидание не обмануло. Справочники и практические пособия по зельям, настоям, декоктам и прочей народной медицине. Нашла толстый фолиант о ядах и противоядиях, потянула на себя…
– Сэдри-ик…
Замерла, прислушиваясь, откуда голос.
– Сэд, это ты?
Поставила книжку на место, на цыпочках двинулась в другой конец комнаты. Потом вспомнила, что я же тут хозяйка и спросила громким голосом: