Новогодняя жена

– Я согласен, – неожиданно отступил супруг. – Согласен помочь с вашим исследованием. Сядьте, Кристин. Объявим перемирие. На кону стоит нечто большее, чем наша взаимная неприязнь друг к другу.

Ему-то меня с чего невзлюбить? Я сюда не напрашивалась. Кого просил, того прислали. Стоп!

– Почему вы попросили у Обменжён меня? – спросила с лукавой улыбкой, когда граф перестал удерживать меня силой.

– Я не просил вас, а отослал Мадлен. Оставьте свои ограниченные умозаключения при себе.

Лучшая защита нападение, да? Не такая ты и ледышка, выходит. Там, внутри, за этим ледяным панцирем намека на аутизм сидит чуткая и ранимая душа, которой не хватает человеческого тепла? Что ж. Я не гордая. Мужчины редко уступают женщинам, не стану дергать тигра за хвост и испытывать пределы его терпения. Нельзя испытывать то, чего нет.

Села в кресло и предложила:

– Зачем играть в супругов, если вы можете всем сказать, что я из сервиса по обмену женами? У вас это не запрещено, я узнавала.

– Нет. Если король узнает, что я отослал Мадлен, возникнут вопросы.

– У меня уже возникли. Зачем вам другая жена?

Граф не хотел говорить, но не клещами же из него вытаскивать.

– Ваше сиятельство, разговор – это когда говорят двое. Если хотите, чтобы я вам помогла, рассказывайте, в чем дело. Желательно, с самого начала.

– Хорошо.

Граф поднялся. Не на ноги, а в воздух взмыл на своих лентах силы. Зрелище жуткое, словно призрака увидела. Я тоже подняась. Подплыв ближе, его сиятельство протянул мне ладонь:

– Позвольте представиться, леди. Граф Арман де Трувэ. Можете обращаться ко мне по имени, в силу нашей супружеской связи.

– Кристина Золотова. Можете не стесняясь звать меня Мадлен. Но наедине я бы предпочла слышать собственное имя, чтобы не забыть, как оно звучит.

Вложила ладонь в теплую руку графа и крепко пожала, но муж перехватил мои пальцы. Невольно задержала дыхание, когда кожи коснулись теплые губы. Я думала, мужчина такой же холодный, как и его сила, но нет. Прикосновения графа приятные и нежные, а сам он теплый. Живее всех живых. Пауза несколько затянулась. Я смущенно кашлянула, отняла свою ладонь и села на место, усиленно расправляя несуществующие складки на подоле. Что-то в жар бросило. И граф стоит в легком недоумении.

Спохватившись, он вернулся на свое кресло и смотрел на меня уже с большим дружелюбием. Не как бульдог на крысу, а как бульдог на двортерьера. Та же морда, только в профиль, как говорится…

– Итак, Арман, – улыбнулась, стесняясь поднять взгляд. Вот дура. Чего стесняться-то? Все тот же засранец передо мной! Холодный, бесчувственный и… Да кому я вру? Увидев новую сторону своего супруга, я уже не могу обвинять его ни в первом, ни во втором. Я вломилась в чужой дом со своими порядками. Это очевидно, что нам понадобится время привыкнуть друг к другу. У пар всегда так. Сначала конфетно-букетный период, потом притирка, взаимные упреки, обиды, бытовуха… И розовые облака иллюзий медленно тают. В один прекрасный момент ты понимаешь, что лежишь брюхом в самом настоящем болоте и остается с чистой совестью хрюкнуть.

– Кристин?

Отогнала депрессивные мысли. Когда жила с Игорем, мне казалось, что все как надо. Просто потому что у всех так, значит норма. Но оказавшись здесь, на Ирбисе, поняла, что хочу свободы. Что я тоже человек, личность! Что имею право не поднимать крышку унитаза!

– Я за унитазный феминизм!

– Что это значит? – нахмурился граф.

Подступающий маразм, вот что это значит.

– Простите, у меня настолько богатый внутренний мир, что порой я выпадаю из реальности, чтобы пообщаться с… – покрутила пальцем у виска. Да, я довольно самокритичный человек. – Итак. Вернемся к нашему делу. Почему мы должны играть в супругов?

– Разговор долгий. Выпьем кофе?

Напиток, который принесли, вряд ли на самом деле кофе. Но мне понравился. Нечто среднее между какао, горячим шоколадом, цикорием и, собственно, кофе. Ароматный, терпкий со специями и ноткой цитруса, бодрит и поднимает настроение.

Граф рассказал обо всем. Во всяком случае, коротко обрисовал ситуацию.

Во-первых, обмен женами возможен, когда все участники желают перемен. Непреложное правило. Против воли никто никого в другой мир не зашвырнет. Недовольных клиентов якобы не было, и за всю историю существования сервиса я пока первая такая нашлась. Кто его создал? Необъяснимое, конечно же. Вообще, у них тут все, что нельзя объяснить, приписывают Необъяснимому. Удобно, что! Надо взять на вооружение.

Во-вторых, я по-прежнему говорю на родном языке. А они говорят на своем языке. Необъяснимое, заботливое наше, адаптирует мировосприятие таким образом, чтобы знакомые мне явления я понимала так, как они понимаются на Земле. Например, тот же самый кофе наверняка никакой не кофе, а, не знаю, цумба-юмба или еще что-нибудь такое. Но поскольку моему сознанию это непонятно, оно переводит название напитка как кофе. Отсюда и непонимание между нами. Некоторые выражения Необъяснимое, как переводчик Google, переводит дословно.

В-третьих, магия.

Вот тут мы разговаривали долго и, о чудо, даже ни разу друг друга не убили. На Ирбисе какая-то проблема, о которой Арман распространяться не пожелал, и маги вырождаются. В принципе, и Необъяснимое бы с ней, с магией, но мы же на Земле пытаемся спасти животных из Красной книги. Раз они есть, значит для чего-то нужны. Тут так же. Маги служат государству, поставлены на жесткий учет, их размножение тщательно отслеживается, а потенциально одаренные дети – вообще отдельная надежда на то, что удастся восстановить род магов. Всего на Ирбисе осталось не более пары сотен одаренных. Самые редкие – лекари и творцы, подобно графу де Трувэ. Он создает оренаров – магических существ. Считается, что после смерти своего хозяина такое существо способно впитать в себя силу хозяина и передать ее наследникам, даже если те не одарены магически. Оренары, как хранители, отдадут за хозяина жизнь. Как я поняла, это нечто среднее между фамильяром у ведьмы и волкодавом у людей. Для тебя он лучший друг, для других – смерть на ножках.

Так вот, Анахель – дитя двух одаренных родителей. Мадлен принадлежит к сфере созидателей, к стихии порядка и силе земли. Не особо поняла, хорошо это или плохо, но в совокупности с графом, Анахель должна быть очень одаренной девочкой и принадлежать тоже сфере созидателей, иметь стихию порядка и силу земли как мать, или эфира, как отец. Но что-то пошло не по плану и сил у девочки вовсе нет.

– Как так получилось? – отставила пустую кружку с местным кофе и подперла подбородок ладошкой. Граф интересно рассказывал, я словно сказку слушала.

– В том и вопрос. Дар раскрывается в ребенке годам к четырем, к шести его осваивают все одаренные. В девять лет, в день рождения мага, проходит испытание. Это день, когда Необъяснимое либо раскроет силу Анахель полностью, либо заберет ее. Последнее случается с магически одаренными детьми все чаще. Многие не проходят испытание и выгорают магически. Мы нанимали лучших наставников и учителей, с ней кто только не работал, но дар спит мертвым сном. Я даже побывал у прорицателей!

Таким тоном граф про прорицателей сказал, словно в чем-то постыдном признался. Обычно у нас таким тоном о лобковых вшах в анамнезе сообщают.

– И что они напрорицали?

– Сказали, что дело в нас с Мадлен. Что девочка одарена сильнее, чем мы думаем. Наставники не смогут раскрыть ее силу. Только некий дар сердца это сделает. Я объездил все библиотеки мира. Нигде и ничего не говорится о даре сердца.

Дар сердца. Что может быть проще?

– Арман. Прости, конечно, но мне кажется, все очевидно. Прорицатели имели в виду любовь. Мне неизвестна сила более созидательная, чем она.

Граф фыркнул и допил свой напиток.

– Не делайте так! Не закрывайтесь! Я пытаюсь вам помочь. Мне хватило нескольких минут наедине с Анахель, чтобы понять – это дитя обделено любовью. Мадлен кормила ее грудью?

– Как можно спрашивать о таком?