Страница 12 из 21
Тейлор производил больше, быстрее и с меньшими потерями. Он не был инженером по профессии, но был оптимизатором по натуре. Друг детства заметил, что еще будучи ребенком Тейлор гулял по городу и «старался обнаружить тот шаг, который покрывал бы наибольшее расстояние с наименьшими затратами энергии, или самый простой способ перепрыгнуть через забор, а также правильную длину и пропорции ходьбы». Этот склад ума, примененный к вопросам организации людей, создал самую влиятельную стратегию управления во всей истории.
В возрасте 17 лет Тейлор оставил Гарвард, чтобы работать на фабрике. Интеллектуально одаренный ребенок из хорошей семьи, он посещал школу-интернат в Академии Филлипса в Эксетере, где полностью посвятил себя учебе и стал первым учеником в классе. Перспективная карьера в сфере права и дорога по стопам отца были неизбежны, особенно после зачисления в университет уже в начале выпускного класса. Однако тогда его родители, которые слепо любили его, из-за случавшихся у него головных болей и ухудшающегося зрения посчитали, что он страдает от «излишней учебы». (А может, он просто был дальновидным?) Поэтому в конце 1874 г. он отчислился из интерната и вернулся в свой тихий дом в Пенсильвании. После нескольких месяцев безделья Тейлор заскучал по чему-то (чему угодно), что могло бы его занять. Он записался на обучение в небольшую компанию Enterprise Hydraulic Works, находившуюся в центре Филадельфии и занимавшуюся изготовлением паровых насосов и гидравлических устройств.
Здесь Тейлор буквально влюбился в эту постоянную суматоху, присущую производству. Он впервые узнал людей, которые зарабатывали деньги, работая руками. Он понял, как изготавливались все те хитрые приспособления, которыми был наполнен их дом, понял, какой была жизнь в производственному цеху, и даже пытался сквернословить (очень неуклюже и по любому поводу). Сфера, в которой он вращался, быстро свела на нет его успехи в изучении Цицерона и Джорджа Фокса, однако Тейлор мог сказать, что производство меняло мир. Позже он писал, что те шесть месяцев, которые он провел на производстве, представляли собой «наиболее ценную часть образования».
Тейлор был поражен контрастом между научной точностью машин в цеху и абсолютно антинаучными процессами, которые соединяли людей с этими прекрасными устройствами. Несмотря на то, что промышленная революция возвестила о приходе новой эры технологии, структуры управления, которые удерживали все, не изменились со времен ремесленников, небольших мастерских и гильдий: знания были по большей части общим правилом, они приобретались с помощью различных уловок, которые потихоньку нарабатывали начинающие ремесленники в ходе долгого процесса обучения. Ветеран-станочник писал, что «слесари обычно не очень-то делились нужной информацией. Однажды кто-то может дать тебе хороший совет, однако это скорее исключение, нежели правило».
Когда Тейлор пришел на работу в свой первый день, бригадир сунул ему под нос неразмеченную линейку, положил на нее палец и потребовал, чтобы Тейлор назвал ему точную длину. «Полезный трюк, – подумал Тейлор, – но почему бы просто не разметить линейку?» При формовке стального резца Тейлор научился нагревать металл и вбивать его в точку в форме бриллианта. Но почему именно эта форма? Этому не было никакого объяснения. «Это было традицией, – писал он. – У нее не было научного обоснования». У каждого работника была своя система заколачивания, плавления, закалки, рабочего времени, перекуров и т. д. И каждая из таких систем, по мнению того, кто их придумывал, была гораздо лучше, чем у коллег. Но, поскольку никто не мог сравнить результаты, каждый мог работать, веря в то, что именно его система лучшая. «Они не могли быть правы все, – думал Тейлор, – поскольку должен быть самый лучший способ»[3].
Хотя Тейлор утверждал, что стал «положительно оценивать и уважать обычную рабочую механику и восхищаться ею», у него также появилось интеллектуальное отвращение к небрежной интуитивной природе труда простых рабочих. Он пришел к выводу, что их протекционизм относительно отраслевых знаний делал невозможным раскрытие всего потенциала развития эффективности в их отрасли производства. Технологии уже ушли вперед, и управление в данном случае стало сдерживающим фактором.
На своем следующем рабочем месте, в Midvale Steel Works, он был начальником цеха. Везде, куда ни глянуть, он видел слабину, которую можно было затянуть, смазку, которой можно использовать меньше, секунды, которые можно сэкономить на несовершенных процессах.
Убежденный в том, что люди могут делать больше, он поднял минимальную норму выработки. В ответ на это работники, которые считали его надменным выскочкой, остановили станки и вышли на забастовку. Тейлор же заставил их заплатить за ремонт, уменьшил им зарплату и уволил.
После двух лет борьбы, которую Тейлор позже назвал самой печальной в своей жизни, к нему пришло озарение: ему нужно было не заставлять их работать больше, а показать, как это можно сделать. Он с большим рвением стал изучать практики, которые с течением времени стали основными правилами. Он хотел найти тот «самый лучший способ» выточки стали, доказать, что его метод гораздо продуктивнее остальных, и затем сделать так, чтобы все пользовались именно им. Таким образом, начался период экспериментов, который изменил рабочую сферу на десятки лет.
Часовой механизм
Вооруженный ручкой, учетным журналом и секундомером, Тейлор стоял над душой у рабочих в цеху, замеряя время, за которое совершается каждое действие, поправлял их и замерял снова. Он нанял ассистента, чтобы тот записывал продолжительность каждого из вариантов любого действия. Стараясь производить свои эксперименты по оптимизации с использованием наиболее «научного» подхода из всех возможных, он следовал наиболее редукционистским импульсам классических механиков, прерывая работу для изучения самых незначительных мелочей. Он анализировал фабричный труд, используя те же интеллектуальные инструменты, что и Исаак Ньютон, чтобы подвергнуть деконструкции и понять силы, которые действуют в физическом мире. В случае с рабочими в Midvale это была серия определенных движений, которые он измерял, сравнивал, а затем перестраивал, рассчитывая, как наиболее быстро произвести каждое действие. Небольшие успехи в оптимизации каждой мелочи слились воедино, чтобы способствовать существенному увеличению эффективности.
ВОДИТЕЛЬ ЕЩЕ РАЗ ПРОИЗНЕС МОЛИТВУ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ НАЖАТЬ НА КНОПКУ ДЕТОНАТОРА.
Основываясь на своих открытиях, Тейлор сделал карточки с нормативными инструкциями: вместо того чтобы давать рабочим задачу «обработать колесо», рабочим давалась задача:
Поставить колесо на машину, готовую к повороту.
Подрезать торец передней кромки начерно.
Подрезать торец передней кромки начисто.
Расточить передний край начерно.
Расточить передний край начисто.
Для каждого из этих движений были свои временные пределы.
Хотя точка зрения «самого лучшего способа» применялась теперь повсеместно, в то же время методы, которыми пользовались рабочие, были частью его искусства: они могли изменяться, могли быть строго привязаны к тому или иному человеку, а также могли являться вопросом гордости. Люди, которые считали себя опытными рабочими, теперь стали винтиками в огромной машине, и для них это было сродни понижению статуса. Поэтому они вышли на забастовку и вскоре были уволены. В петиции против «унизительной» системы Тейлора рабочие писали, что «любой, над кем стоят с секундомером, должен отказываться от выполнения работы». К несчастью для работников, забастовка не возымела того эффекта, который могла бы возыметь несколькими годами ранее: система Тейлора (после того как была исследована, оценена и оформлена) сводила все к тому, что их рабочий опыт становился лишь простыми шагами, которые могли быть выполнены кем угодно. Он мог найти новых работников, которые стали бы сотрудничать с ним, и при сильном расширении производства, обусловленном применением его эффективной системы, он смог бы платить им больше. Тейлор не боялся увольнения рабочих; он увольнял любого, кто не мог более держать темп, который он рассчитал и который считался дневной нормой при нормальной работе.
3
«Самый лучший способ» является названием отличной и очень подробной биографии Тейлора, написанной Робертом Канигелом (откуда мы в основном и берем этот небольшой эпизод).