Страница 15 из 35
Ниндзя скрылся во мраке гостиной, и Терри ничего не оставалось, как преследовать его, мрачно отметив, что играет на руку противнику; условия, сопутствующие сражению, не менее важны, чем само сражение. Но он обнаружил Элин мертвой, его сердце колотилось, кровь бурлила в жилах. «Да черт со всем этим! — опрометчиво решил Терри. — Я смогу победить его при любых условиях».
В гостиной, где по-прежнему звучал Манчини, он уловил движение боккена и немедленно устремился туда.
Но ниндзя уже был готов к атаке, и Терри пришлось поднять катана, чтобы блокировать удар. Такое положение совсем не располагало к защите, сильный удар пришелся прямо в незащищенную грудь. Словно взрывной волной его отбросило футов на пять. Грудь запылала огнем, боль прокатилась до самой челюсти. Он закашлялся.
Ниндзя снова атаковал. Терри инстинктивно поднял свой катана, хотя не был уверен в направлении удара; зрение отказывало ему.
Второй удар снова пришелся в грудь, и Терри отлетел назад, упав на одно колено. Катана в правой руке сразу потяжелел в несколько раз, дыхание сбилось, и он потерял ориентацию.
Третий удар обрушился на него, когда Терри, шатаясь, поднялся на ноги. На этот раз он уловил, что происходило, хотя и был отброшен к стене. Он услышал быстрее, чем почувствовал, треск, и ощутил, как повлажнела рубашка с левой стороны. Ребра, подумал Терри мрачно, его сознание было по-прежнему заполнено тем, что случилось с ним. Это смахивало на сон; реальность не могла быть столь фантастичной.
Следующий удар припечатал Терри к стене, катана выпал из его рук, сверкнув, как падающая звезда в небе. Он посмотрел вниз на свое тело и увидел осколки ребер, торчащие из прорванной плоти. Черная, как чернила, кровь хлестала ручьем.
Это было прямо из книги «Го Рин Но сё», тот самый классический удар, о котором писал Мусаси. Удар с левого плеча, наносящийся до тех пор, пока противник не будет мертв. Он хорошо знал его. Ниндзя тоже. Собственная жизнь мало беспокоила Терри теперь. Теперь, когда мертвая Элин лежала в соседней комнате. У него была одна цель — во что бы то ни стало убить это чудовище.
Терри с трудом двинулся вперед, тело отказывалось подчиниться. Заметив очередное движение ниндзя, Терри поднял перед собой руки, чтобы хоть как-то блокировать удар.
Это не дало никакого эффекта. Он снова отлетел к стене, крякнув от боли, его грудная клетка затрещала от последующих ударов чудовищной силы. Осколки костей пронзили тело, как шрапнель. Но мягкая музыка Манчиии по-прежнему звучала в ушах, напоминая ему Элин.
Кровь хлынула изо рта, когда он позвал ее слабым голосом.
— Элин, — прошептал он. — Я люблю тебя… — Голова Терри поникла, глаза закрылись.
Ниндзя замер неподвижной тенью, глядя на распростертое у стены тело безо всяких эмоций. Некоторое время он прислушивался к посторонним звукам, потом, удовлетворенный, развернулся и молча пересек комнату. Из-под дивана он достал сумку, расстегнул молнию и аккуратно положил туда свой боккен рядом с другим. Подхватив сумку, он не оглядываясь вышел из дома.
Позади него звучал Манчини, медленной и приятной мелодией оплакивая разбитую любовь. Глубокий вздох сорвался с губ Терри, выплеснув очередной поток крови. Он приподнял голову и слепо пополз в спальню, не понимая даже зачем, но твердо зная, что должен.
Дюйм за дюймом Терри подползал к телу Элин, где остановился, истекая кровью.
Перед его лицом болтался шнур, за который он потянул. Телефон свалился на левое плечо, добавив невыносимую боль его искалеченному телу. Трясущимся пальцем Терри медленно набрал семь цифр. Гудок в трубке прозвучал как отдаленный колокол.
Неожиданно ему показалось, что Элин очень далеко и что она нуждается в нем. Трубка выскользнула из его мокрых пальцев.
— Алло? — раздался в трубке мрачный голос Винсента. — Алло? Алло!
Но ему никто не ответил. Терри лежал, уткнувшись лицом в черные локоны Элин, его открытые глаза померкли, кровь струйкой стекала изо рта.
Музыка в гостиной смолкла.
4
Серые дома Манхэттена купались в вечернем июльском солнце. Стояла духота, Николас чувствовал, как припекает солнце, даже через тонкую ткань рубашки.
Мысли Николаса занимал звонок, который раздался прошлой ночью, Винсент был ужасно расстроен. Терри и Элин — убиты. Невозможно представить. Никто не мог прокрасться в апартаменты Терри незамеченным, так, чтобы тот не узнал об этом; его нельзя было застать врасплох. Но как тогда? Голос Винсента звучал безжизненно, и когда Николас начал его расспрашивать, он только и смог вновь назвать место встречи на Седьмой Авеню после прибытия дневного поезда.
В безоблачном небе по-прежнему ярко светило солнце. Мокрая рубашка Николаса прилипла к телу. Пальцами он пригладил волосы, сожалея, что не подстригся, тогда не было бы так жарко.
Встретить его должен был не сам Винсент, а детектив лейтенант Крокер. Лью Крокер.
Из плотного потока машин вынырнул длинный черный лимузин и остановился у тротуара напротив Николаса. Стекла автомобиля были затонированы и это мешало как следует рассмотреть сидящих внутри. Задняя дверца открылась, из машины высунулась фигура и кивнула ему.
— Садитесь, мистер Линер, — послышался низкий голос.
Пока Николас колебался, распахнулась передняя дверца, и загорелый мужчина в темно-синем костюме пригласил его в лимузин. Дверцы мягко закрылись, и шикарный автомобиль медленно влился в поток машин.
Внутри было просторно и тихо, хотя за окном шумел большой город. Сиденья были обтянуты серым вельветом, как в дорогом барс, мощный двигатель шумел едва слышно.
В лимузине сидело трое: шофер, рядом с ним человек в темно-синем костюме, а на заднем сиденье развалился высокий, массивного телосложения мужчина, одетый в дорогой светлый костюм. Николас заметил, что под костюмом не было и грамма жира, у этого человека чувствовались стальные мускулы и широкая кость. А большая голова и выдающаяся вперед массивная челюсть придавали ему довольно агрессивный вид.
— Хотите выпить? — Здоровяк сказал это командным голосом, и мужчина в темно-синем костюме с готовностью повернулся к ним.
— Баккарди с лимоном, если можно. — Тут же синий костюм открыл маленький бар, расположенный прямо перед ним. Николас услышал, как в стакан упал лед. Он был спокоен, хотя до сих пор не имел понятия, кто эти люди, надеясь вывести их на разговор.
— Не очень-то вы похожи на свою фотографию, — сказал здоровяк тоном, не терпящим возражений.
Николас отхлебнул баккарди и нашел его недурным. Проглотив его, он сказал:
— Вы знаете обо мне больше, чем я о вас.
Здоровяк пожал плечами.
— Так и должно быть.
— Это ваша точка зрения.
— Существует только одна точка зрения, мистер Линер.
— И много вы знаете обо мне? — спросил Николас. Он был почти уверен теперь, — лицо здоровяка было ему знакомо.
Здоровяк повернулся и холодно взглянул на Николаса.
— Достаточно, чтобы захотеть поговорить с вами с глазу на глаз.
Это было то, что нужно.
— Сначала я не узнал вас, — сказал Николас. — Я никогда не видел вас без бороды.
Здоровяк улыбнулся и потер свои гладко выбритые щеки.
— Действительно, я изменился. — Затем с его лица исчезло всякое добродушие, оно стало словно высеченным из гранита, перемена была поразительной. — Зачем вам моя дочь, мистер Линер? — Его голос раздался, словно щелчок кнута.
— А что мужчина хочет обычно от женщины? — сказал Николас. — Только это, мистер Томкин. Ничего больше.
— Это не смешно, — сказал Томкин. Тон его голоса снова быстро и резко изменился, напомнив хамелеона, меняющего свой окрас. Теперь в нем чувствовалась сталь. — В любом случае, Юстина не обычная женщина. Она моя дочь.
— Так же вы, наверное, обращались и с Крисом в Сан-Франциско? — спросил Николас.
Томкин отвернулся к окну.
— Моя дочь, должно быть, полюбила вас. Она не была ни с одним мужчиной более нескольких дней. — После некоторого раздумья Томкин добавил: — У нее есть проблемы.