Страница 126 из 140
- Воображаю, какая пьянка сейчас в Обители Мудрости... - Хальк поднял голову от пергаментов. - Что ж ты мне не сказал? Я бы сходил, поучаствовал, вспомнил студенческие времена.
- Тебе не нравится мое вино? - с наигранной обидой киммериец воззрился на барона Юсдаля. - Ты предпочитаешь дешевое прокисшее пиво?
- От пива я бы не отказался, - подал голос доселе молчавший Эйвинд. Роскошная тога на его плечах смотрелась скомканной простыней. - И вообще, государь, скажи спасибо Старику. Без него ничего не получилось бы.
Сам того не предполагая, Эйвинд послужил причиной тотчас зародившегося очень длинного яростного спора. Кем все-таки был тот осиянный солнечным светом призрак, благословивший кратким словом Конана на царство и оставивший отметину на его мече? Просперо, например, утверждал, что явился сам Митра; Ринга заявляла, будто всем нам в горячке боя просто померещилось, а Хальк, Эйвинд и Тотлант утверждали - с Высоких Небес снизошел дух прославленного основателя Аквилонии, дабы помочь новому королю, могущему основать династию, способную привести королевство к вершинам, не достигнутым прежде кхарийцами, валузийцами или даже атлантами.
- Конан, - меня взволновали эти противоречивые суждения и я решил выяснить все до конца, - помнишь, человек из солнечного луча поставил отметину на твой клинок? Ты кому-нибудь показывал ее? И вообще, что там изображено?
Варвар поднялся, подошел к стойке для оружия, где на деревянных полочках лежали мечи Паллантида, Просперо, Веллана и его собственный, двумя руками осторожно взялся за ножны и вытянул из них клинок на половину длины.
- Посмотрите сами, - сказал Конан. - По-моему, здесь нарисована какая-то птица...
- Птица в языках пламени! - воскликнул Хальк, бросаясь к киммерийцу и буквально впиваясь взглядом в серовато-синее лезвие меча. - Великие боги! Конан, почему ты мне раньше не сказал, и почему я, дурак, не догадался сразу осмотреть клинок!?
Я тоже подошел к Конану и воззрился на странный символ, глубоко выжженный на металле. Напоминающая орла птица с поднятыми головой и крыльями была коронована пятизубым венцом. Окружали изображение буйные струи огня, одновременно пожиравшие рисунок и испускаемые им. Известный геральдический символ феникса. Только что может означать феникс на мече?
- Символ святого Эпимитриуса! - разорялся Хальк, яростно жестикулируя. - Судя по легендам, на пустом саркофаге преподобного отца Аквилонского королевства тоже был нарисован феникс, возрождающийся из пламени! Этот меч теперь может быть таким же символом страны, как монарший венец или скипетр!
Конан озадаченно внимал.
- "...Сим топором я буду править", - насмешливо фыркнула Ринга, процитировав известный стишок Гая Петрониуса. - Конан, приезжай к нам в Бельверус, тебе подобный значок выгравируют за четверть солида в любой оружейной лавке. Не верю! Святые и боги редко снисходят на грешную твердь.
- Вот и неправда! - Эйвинд обиженно засопел, вмешиваясь в разговор. Я точно знаю, что приходил Старик, с которым я раззнакомился в подземелье Хозяина! Его голос, да и пришел он по моему зову. Старик еще тогда говорил: "Будет плохо - позови меня!"
- С детьми и блаженными не вступаю в споры принципиально, - прохладно ответила Ринга. - Я реалистка.
- Нет у вас ничего святого, госпожа графиня, - возмутились одновременно Хальк и Эйвинд. Библиотекарь, немного подумав, ошеломленно продолжил:
- Так что же получается? Эпимитриус тоже был пленен Хозяином Небесной горы несчетные годы назад? Или все-таки мы ошибаемся?
- Не знаю, - покачал головой варвар. - В этой истории осталось еще столько тайн, что мы не сумеем разрешить их и через десяток лет. Одни люди говорят, будто гробница Эпимитриуса расположена в одной из пещер Голмайры. Публио недавно в приступе благочестия заявил, что Эпимитриус похоронен едва ли не в подвалах замка... Ну, вы знаете, той старой части, что была возведена еще королем Гвайнардом.
- ...Еще есть мнение, что по особому благоволению богов Эпимитриус обрел бессмертие и поныне бродит по Аквилонским дорогам в образе нищего, помогающего бедным, - вставил Хальк и его тотчас дополнил Просперо:
- А в Пуантене я слышал легенду о том, что Эпимитриус был земным воплощением Митры, желавшего установить на земле справедливость...
- Я слышал другое, - проворчал Паллантид, - якобы преподобный отец королевства был великим полководцем и погиб в бою.
На некоторое время установилась тишина. Наконец, Конан широко улыбнулся и сказал:
- Не понимаю, о чем спорим? Явился к нам Эпимитриус или нет - есть ли в том разница? Одно знаю: Эйвинд позвал бога или полубога, для которого любая черная магия приблизительно то же самое, что для нас - лошадиный навоз. Однако на всякий случай я пошлю в главный храм Митры, к жрецу Валамиру, лучшего быка для жертвы и подарю жрецам пять тысяч сестерциев. Если боги не забывают о нас, смертных, то и нам не резон оскорблять богов невниманием.
- Пять тысяч!? - у Ринги глаза на лоб полезли. - Пять? Пять тысяч сестерциев для храмов и разжиревших служек в белых рясах? Ты с ума сошел! Что скажет Публио?
- Канцлер, очевидно, будет ругаться, - подтвердил Конан и очень похоже передразнил старика Публио: - "Но, Ваше величество, казна пуста! Недобор налогов, недоимки с крупных землевладельцев, купцы не оплачивают сборы!.." - варвар махнул рукой и сказал своим обычным голосом: - Есть у меня такое чувство, что без вмешательства богов эта история кончилась бы для всех нас очень плохо. Ринга, не жадничай. Деньги-то мои!
- С возрастом ты стал суеверен, - хмыкнула моя жена и тут же обернулась. В дверь постучали, а затем створка приоткрылась. Показалось, как всегда озабоченное и серьезное круглое лицо Хорсы - дворцового управителя.
- Разрешите, Ваше величество? - Хорса вопросительно посмотрел на Конана. Киммериец кивнул, приглашая его в комнату.
- Ну? - Конан исподлобья воззрился на Хорсу, зная, что тот обычно приносит неприятные новости. - Что случилось на этот раз?
- Государь, - с расстановкой начал Хорса, приняв величественный вид доподлинного управителя, от которого зависит обустроенная жизнь Тарантийского дворца, - изволили прибыть девица Мойа Махатан из Темры, а с нею - Бриан Майлдаф...