Страница 1 из 7
========== 1 глава ==========
Любовь. Как часто мы думаем о любви? Когда мы маленькие, то все понятно и легко, а когда становимся старше — начинаем очень много думать, философствовать на эту тему, примерять на себя, желать её. Редко такие размышления приходят к какому-то конкретному ответу или пониманию. Точнее никогда. Существует ли она вообще, эта любовь? (Какое громкое слово…) Может наши предки всего лишь искали оправдание своим инстинктам, отвергая элементарные понятия в поисках смысла жизни? Это как легенды. Такие события вроде как были, когда-то давно, но пока они дошли до нас, время обкатало нехилый такой снежный ком из разного рода неправдивых подробностей, и вот мы в это верим.
И верим в любовь, которая изначально была скорее бесформенной дымкой, нежели смыслом жизни для многих. А сейчас… сейчас мы пишем стихи о ней, поем песни, играем спектакли, снимаем фильмы, рассказываем громкие истории и под малейшим предлогом кричим: «Это любовь!». Но существует ли она в первозданном своем бесформенном состоянии? Та любовь, ради которой живут и умирают, к которой сводится все наше существование? Вопрос, как всегда, остается открытым…
Ева не была из «долго размышляющих о любви», для её сложного мира она привыкла все упрощать, а любовь… Она любила друзей, своего ежа, свою жизнь и сейчас, шагая по любимому пасмурному городу, была влюблена в свои новые кеды.
— Когда я буду известной поэтессой, — заявила она под громкий смех подруги, — мои цитаты буду писать на стенах и бить с ними тату.
— Этого никогда не будет! — возразила Катя, весело пихая её в плечо.
— Подожди, — Ева остановилась, обиженная тем, что её перебивают. — Тогда я обстригу каре, перекрашусь в черный и буду ходить в черной вуали. Всегда.
Девушка многозначительно подняла вверх указательный палец, придавая тем самым значимости сказанному, но подруга в ответ лишь снова рассмеялась. Небо заволокло низкими тучами, и они, казалось, давили на плечи, нависая тяжелым присутствием. Город хмурился в вечерней прохладе, осматривал торопливых похожих из-под бровей-крылец. Девушки шли по Невскому, и пока люди старались поскорее убраться с улицы, предчувствуя надвигающуюся грозу, они громко смеялись и шутили, поедая мороженое. Слева на широкой дороге образовалась большая пробка из множества машин, которые то сигналили, то двигались вперед на победные пару сантиметров. Тот самый случай, когда пешком быстрее, чем на машине. Туристы и гости города вели себя довольно шумно, слоняясь повсюду с фотоаппаратами и в странных панамах, но шум здесь — привычное дело. Культурная столица, мать ее… Из культурных тут только блаженные старички, скрытные поэты и нищие.
Дружили эти уже взрослые девушки довольно давно, с самого детства, не смотря на все различия в характерах и отсутствия семьи у одной из них. Катерина познакомилась с беспризорной девочкой, когда потерялась в зоопарке. Ева влезла туда, не заплатив за билет, и в большой шапке летом выглядела довольно иронично. Большая дружба так и завязывается. Она ищет противоположности и соединяет их, сплетает жизни, судьбы, души этих людей. И остается наблюдать, как одна прячет в карманах бутерброды, чтобы отнести их подруге, а другая ворует кошельки, чтобы купить сладкого на прогулку.
— Так, приготовься, — неожиданно заявила Катерина, после нескольких минут задумчивого молчания.
— К чему? — Ева чуть не выронила мороженое из рук и, широко распахнув глаза, глянула туда, куда она указывала.
— Давай. Смелее. Увидела его?
— Нееет, — девушка умоляюще посмотрела на подругу, понимая, чего та хочет. — Давай хоть не сейчас? Я сама выберу время.
— Ну уж нет. Ты мне выбора не давала.
Катя развернула её в сторону дороги и подтолкнула вперед, хитро улыбаясь и готовясь к представлению. Издеваться над подругой она вовсе не хотела, хотя нет — хотела. Будет весело. Ева, сморщив нос, повернулась к подруге и обиженно показала ей язык. Мороженое казалось холоднее обычного в такую погоду, но она откусила пару больших кусочков, уверенно направляясь к выбранному объекту. Все эти игры когда-нибудь приведут их в полицейский участок, но рассуждать об этом сейчас не имело никакого смысла. Надо было действовать.
***
Максим нервно постукивал пальцами по рулю машины и то и дело поглядывал на часы. Он уже второй час стоял в пробке и никак не мог попасть домой. Опустив стекло, он запустил в салон автомобиля вечернюю прохладу и устало расслабил галстук, который душил его весь день. В городе зажигались огни, а солнце, прячась за тучами, уплывало, чтобы дарить свой свет другим. Санкт-Петербург погружался в прохладную ночь, а запах свежести и дождя придавал городу фильтр ностальгии по детству. Мужчина, разглядывая причудливые узоры на небе, медленно погружался в размышления о прошедшем дне и о том, что успел сделать и на что не хватило времени. Время, время, время… Постоянно его мало. Он вертится, как белка в колесе, ждет заслуженного перерыва, отдыха, но колесо лишь ускоряется и ускоряется. Если его остановить, то вся проделанная работа полетит в тартарары, и это заставляет нестись дальше, соответствовать самому себе и достигнутому статусу. Смирившись с мыслью, что ночевать ему придется здесь, мужчина закрыл глаза и откинулся на спинку сидения, но задремать ему не дали.
— Привет! — раздался веселый девичий голос у самого уха Максима, от чего он вздрогнул и недовольно повернул голову. Сильнее этот вечер испорчен быть не может, даже если бы это была цыганка, которая нагадает ему смерть.
Но на него смотрела довольно-таки милая девушка и, улыбаясь, ждала ответа на приветствие. Он сразу обратил внимание на ее глаза, которые были разного цвета. Один синий, другой зелёный. Редкое явление. Одета она была просто, но со вкусом. Длинные волосы, очень длинные, были заплетены в удобную косу с вплетением разноцветных лент. Седая прядь на левом виске Евы говорила о когда-то пережитом ею горе, но никак не подходила девушке таких юных лет. Он невольно задержал на этой пряди взгляд, но быстро вернулся к глазам. Неприлично обращать излишнее внимание на недостатки людей. Перебирая в голове варианты того, чего же она от него хочет, мужчина невольно мусолил губы.
— Добрый вечер, — наконец ответил он негромким бархатным голосом и приготовился отказать, едва услышит просьбу.
— Ты любишь шоколад? — оживленно спросила девушка, упираясь руками в колени и стараясь не выронить мороженое.
— Нет, я не ем сладкое, — Максиму не очень понравилось, что девочка обращается к нему на «ты», и он сильнее вжался в кресло, рассматривая эту невежливую.
Первые крупные капли дождя гулко ударили по крыше машины и принялись заливать пыльный асфальт, сопровождаясь яркой вспышкой молнии. Как же это было вовремя. Мужчина мысленно понадеялся, что дождь ее испугает, и Ева уйдет, но она лишь улыбнулась, глянув на небо.
— А я люблю, — девушка выпрямилась. — И я поспорила во-о-он с той девушкой, — она показала пальцем на стоящую на остановке подругу, — что именно ты пожертвуешь мне на шоколад.
— С какой стати…
— Пожалуйста, — перебила она его и умоляюще сложила руки, словно от этого зависела её жизнь. — Если я выиграю этот спор, то она прыгнет с парашютом.
Максиму абсолютно ни с кем не хотелось говорить, он так устал, что готов был уже уснуть в машине, но ему даже этого не дают. В его взгляде читалась вселенская ненависть ко всему живому, и девочка невольно затаила дыхание. Вдруг это бандит какой-то. Она нахмурила брови, копируя лицо собеседника и отгоняя представление о том, что на свой дорогой костюм он заработал убийствами таких приставучих, как она. Ужас какой…
— Мне все равно, — искренне ответил Максим и хотел было поднять стекло, но Ева, сама того не ожидая, положила руки на дверцу, не давая ему этого сделать. — Убери руки.
— А ты стихи любишь? — не унималась она, снова вытягивая уголки губ вверх.
Люди прятались по парадным, ресторанам, под огромными зонтами, и улица быстро пустела, даже Катерина куда-то убежала. И только Ева стояла у машины, готовая промокнуть. А ветер усиливался и тяжело качал деревья у самой дороги. Они гулко поскрипывали и роняли наземь листья, как старички теряют пышность волос. Но девушка не обращала внимания ни на ветер, ни на холод. Объект её внимания был ближе.