Король шрамов

– Как прикажете, мой государь.

– Зоя, ты на самом деле так жестока? Он ни в чем не повинен. Единственное преступление этого человека – любовь к моей матери.

– Нет, преступление в том, что он уложил ее в постель.

Николай покачал головой. Пусть Зоя режет правду-матку, если хочет. Разумеется, ему уже не узнать, была ли любовь между его матерью и настоящим отцом, и все-таки Николай надеялся, что этих двоих связывало нечто большее, нежели похоть и сожаление о содеянном.

Он посмотрел на поднос с давно остывшим ужином, взял бокал с вином и осушил до дна.

– Однажды ты перейдешь грань, и я уже не буду столь великодушен.

– Если такой день наступит, можешь заковать меня в цепи и бросить в темницу. – Зоя подошла к Николаю, забрала у него бокал и поставила на стол. – Но эту ночь в цепях проведешь ты. – Она произнесла это почти с нежностью.

Николай вздохнул.

– После сегодняшних вечерних трудов – с радостью.

Он отпер спальню ключом. Слугам разрешалось делать уборку в этой комнате исключительно под присмотром Толи и Тамары и только один раз в неделю. Камердинера у Николая не было, своим туалетом он занимался самостоятельно.

Несмотря на то, что на ночь спальня превращалась для него в тюрьму, Николай относился к ней скорее как к святилищу – возможно, единственному месту во дворце, которое принадлежало ему по-настоящему. Стены здесь были выкрашены в глубокий синий цвет моря, а карту, что висела над камином, он забрал из каюты «Волка волн» – пиратского корабля, на котором бороздил океаны в бытность Штурмхондом, корсаром и капитаном этого судна. У окна на треноге стояла длинная подзорная труба. Смотреть через нее было особо не на что – лишь на звезды и дальние дома в верхней части города, – однако уже само наличие инструмента вызывало у Николая чувство покоя, будто он надеялся когда-нибудь взглянуть в окуляр подзорной трубы и увидеть вздымающиеся волны бескрайнего серого моря.

«Морская вода у нас в крови, – как-то сказал ему один из членов экипажа. – Мы сходим с ума, если задерживаемся на берегу надолго». Николай сходить с ума не собирался – по крайней мере, от пребывания на суше. Чья бы кровь ни текла в его жилах, он рожден для королевского трона и снова приведет свою страну к победе. Но сперва нужно пережить эту ночь.

Николай сел на краешек кровати, снял сапоги, надел на лодыжки железные кандалы и улегся в постель. Зоя ждала снаружи, и за это он был ей признателен. Заковывать себя в цепи самостоятельно – вроде бы мелочь, но она позволяла Николаю еще какое-то время сохранять над собой контроль. Зоя вошла только после того, как он закрепил наручник на левом запястье.

– Готово?

Николай кивнул. В подобные моменты ее жесткость помогала переносить эту ситуацию чуточку легче. Зоя никогда не делала ему поблажек и никогда бы не унизила своего короля жалостью.

Она защелкнула специальный замок, придуманный Давидом. С резким железным лязгом его тело перетянули три цепи – на уровне колен, живота и плеч. Когда просыпался зверь, силы ему было не занимать, так что рисковать не стоило. Николай помнил об этом и уже должен был бы привыкнуть к путам, однако в который раз испытал жгучее желание вырваться.

Как обычно, он сдержался и спокойно протянул Зое правое запястье.

– А какие планы на вечер у моего дорогого тюремщика? Собираешься на тайное свидание?

Наклонившись, чтобы замкнуть левый наручник и проверить надежность креплений, Зоя раздраженно фыркнула:

– Можно подумать, у меня есть на это время.

– Зоя, мне известно, что ты по ночам где-то гуляешь, – поддразнил Николай. Его разбирало любопытство, а еще просто хотелось отвлечься. – Тебя видели за пределами дворца, хотя куда именно ты ходишь, никто не знает.

– Я много где бываю, ваше величество. А если вы и дальше намерены совать нос в мою личную жизнь, то я знаю парочку мест, куда послать вас.

– Скрываешь своего ухажера? Стесняешься его? – Николай сжал пальцы, стараясь выровнять дыхание.

Зоя повернула голову, и свет лампы упал на полумесяц ее скулы, позолотил темные волны волос. Николай никогда не мог равнодушно смотреть на красоту Зои и в этот момент порадовался, что прикован к кровати: будь его руки свободны, они сами собой потянулись бы к девушке.

– Лежи смирно, – бросила она. – Ты хуже ребенка, перекормленного сладостями.

Как хорошо, что у нее такой острый язык!

– Зоя, почему бы тебе не остаться? Развлечешь меня занимательными рассказами о своем детстве. Твое ехидство очень успокаивает.

– Может, я лучше попрошу Толю развлечь тебя поэзией?

– Вот-вот, я как раз об этом. Какое остроумие, какая язвительность! Лучше любой колыбельной.

Когда щелкнул последний замок, рукав Зоиного кафтана соскользнул, обнажив широкий серебряный браслет, охватывавший запястье: обломки костей или чего-то, похожего на зубы, вплавленные в металл. Николай никогда не видел ее без этого браслета и даже не был уверен, снимается ли он вообще. Он кое-что знал об усилителях и даже помог Алине добыть чешую морского хлыста, второй из легендарных усилителей Морозова. Существовала, однако, целая вселенная, о которой он не имел ни малейшего представления.

– Скажи-ка мне вот что, Назяленская. Давид говорил, что выход за границы силы гришей чреват последствиями. Но разве усилитель не предназначен именно для этого? В чем тогда его отличие от парема?

Зоя задумчиво провела пальцами по металлу.

– Мне кажется, парем во многом схож со скверной. Подобно скверне, парем дает огромную силу, но цена этой силы чудовищна: воля гриша, а порой и жизнь. Усилители работают иначе. Животные, чьи части тела используются для усиления, – это редкие экземпляры, связанные с изначальным сотворением мира. Когда усилитель отдает свою жизнь, это есть жертва, необходимая Вселенной. Между гришом, чья рука наносит смертельный удар, и усилителем устанавливается нерушимая связь. Это и страшно, и красиво одновременно. В свою очередь, скверна…

– Иначе говоря, мерзость. Я в курсе. Хорошо еще, что я себя люблю.

– Все гриши питают тягу к мерзости, жаждут познать, на что способны за пределами допустимых границ.

– Даже ты?

Губы Зои дрогнули в улыбке.

– Особенно я. Сила – это щит. – Прежде чем Николай успел попросить пояснений, она добавила: – Но цена такой силы непомерно велика. Когда Дарклинг попытался создать собственные усилители, результатом стал Тенистый Каньон. – Зоя подняла руку, и браслет блеснул в свете лампы. – Мне достаточно этого.

– Близнецы носят усилители из акульих зубов, – вслух размышлял Николай, – Женя – из костей пустельги. Истории их появления я слышал не раз, а ты о своем не рассказывала никогда. Почему?

Зоя вопросительно изогнула бровь. Задумчивая девушка исчезла, на короля вновь смотрела суровая воительница.

– Сталь гришей нужно заслужить, ваше величество. Как и историю. – Она встала. – Полагаю, ты просто тянешь время.

– Ты меня раскусила. – Несмотря на Зоину маску холодности, Николаю было жаль, что она уходит. – Спокойной ночи, генерал.

– Спокойной ночи, гадкий король.

Он не станет упрашивать Зою остаться. Не в его натуре – умолять, а кроме того, это противоречит негласному уговору, заключенному между ними. Они не ищут друг у друга утешения; наоборот – заставляют держать строй, стиснуть зубы и шагать. Так что он больше не станет пытаться ее разговорить. Не признается, что ему страшно оставаться наедине с тварью, которая может им завладеть; не попросит Зою оставить лампу зажженной – сотворить это простое детское волшебство, чтобы прогнать тьму.

Когда она все же это сделала, Николай облегченно вздохнул.

7

Зоя

Когда Зоя встала с постели, небо еще не посветлело. Сперва она выполнит обычные утренние дела, а потом отправится в Большой дворец и расстегнет оковы Николая. С возвращения в столицу минула неделя, и, к радости Зои, монстр, поселившийся в теле короля, пока ни разу не проявлялся.