Отдых и восстановление

Она в сомнении покачала головой, но спорить не стала. Всё-таки помощница сеньоры из откровенно небогатого села очень хорошо знала, как бьют по кошельку обращения к целителям. У меня-то консорта-бакалейщика не было.

В общем, мне подоткнули моё роскошное гусиное одеяло и оставили дожидаться Марту с отваром липового цвета, а та притащила не только кувшин и плошку с мёдом, а к нему ещё и лепёшки («Да разве ж можно больному человеку голодом сидеть?»), а ещё творога с брусникой («Ну вот как ваша милость с земля’ной-то летом делали, поди и с брусникой не хуже будет, а она, брусника-то, при простуде полезная…» — заткнуть Марту, наверное, не сумел бы даже барон). Я, честно говоря, не возражала ни против лепёшек с мёдом, ни против творога с ягодами. И вообще, болеть, — а тем более притворяться больной, — когда вокруг тебя бегают с кружками и ложками, подтыкают одеяло и вообще заботятся, оказалось на удивление приятно. Это ведь не лечебница, в которой ты платишь за уход — люди по собственному желанию стараются тебе помочь. Прямо трогает до щекотания в носу. И пожалуй, я в самом деле поваляюсь денёк. Устрою себе небольшой отдых вроде того, который Бран в принудительном порядке прописал сире Катрионе.

С утра, ещё толком и не рассвело, явился Людо. Честно сказать, отношения наши стали заметно прохладнее после злополучного объяснения, вернувшись к тому самому «два шага назад, пожалуйста»: мы были доброжелательны, внимательны друг к другу, легко обменивались мелкими и не очень услугами, но доверять Людо как прежде я больше не могла, а что за отношения без доверия? Я его ни в чём не упрекала, разумеется, и ничего не требовала, однако Росс не мог не понимать, что склеенная чашка новой никогда не будет. Вот только что он мог сделать? В сущности, ему в Волчьей Пуще тоже выбирать было не из кого.

— Ты как? — спросил он, сдвинув подставку для светящегося шара на самый край столика у кровати и выгружая на него из корзины кукольные кастрюльки в пинту-другую объёмом.

— Притворяюсь больной, — честно ответила я.

Людо, разумеется, не поверил и полез трогать губами мой лоб. Губы из-под ледяного дождя со снегом пополам были холодными, и я закономерно показалась Людо если не горящей в жару, то по крайней мере лежащей в небольшой лихорадке.

— Всё бы тебе шутить, — упрекнул он. — Давай-ка поешь, тут Ян специально для тебя приготовил печёнку в сливках и куриное суфле. Я, пожалуй, скоро всерьёз начну его ревновать. И Веха тоже — тот ужасно расстроился, что не умеет пока ещё даже простой микстуры от кашля смешать.

— Да нет у меня кашля!

— Да? Ну, надеюсь, что завтра-послезавтра не появится. Он ведь обычно не сразу начинается.

— Ох, — я не знала, злиться мне или смеяться, — Людо… А-а, ладно. Давай сюда печёнку, — я села, привалившись спиной к подушкам. — А к чаю что?

— Слоёные пирожки с черносливом. Я сейчас схожу на здешнюю кухню и попрошу кипятка, чтобы чай заварить. А вообще-то, Дромар спрашивал, насколько это прилично — навещать больную девицу. Он может привести с собой какую-нибудь почтенную пожилую женщину, чтобы не было лишних разговоров.

Я обречённо помотала головой. Кажется, следовало ожидать в ближайшие день-два целой вереницы обеспокоенных посетителей. Это вместо того-то, чтобы валяться, лениться и читать о влиянии политики Империи Единого Севера на рост закупочных цен в северо-восточных регионах.

Впрочем, визиты были краткими, необременительными и очень полезными: Людо натащил вкусной еды, которую я без труда могла подогреть себе магией; Дромар принёс горелку и маленький чайник: «Вернёте в любое время, хотя бы даже в начале следующего лета»; а Аларика притащила чуть ли не полуведёрный кувшин брусничного морса, потому что мне было совершенно необходимо много пить, и лучше бы кислого.

Хм. И чего это я не додумалась заболеть ещё раньше? Сразу начинаешь чувствовать себя богатой тётушкой в окружении наследников. Даже лучше, потому что тем, кто навещал меня, больную бедняжку, я нужна была живой.

========== Глава шестнадцатая, в которой героиня получает ещё одно предложение ==========

Меллер вернулся недели за три до Солнцеворота, оставив Мадлену на праздники в Озёрном. Сира Катриона поворчала, что из девчонки делают горожанку, которая потом свалит заботу о своём владении на управителя, но вообще-то женщина с тремя маленькими детьми не так уж сильно расстраивалась об отсутствии четвёртого. Да и добрые знакомые в столице графства никому никогда не мешали, а отношения, которые завелись в столь нежном возрасте, частенько продолжаются всю жизнь, окрашенные ностальгическими чувствами: «Мне от этой бестолочи никакой пользы, но мы же с детства знакомы».

А Меллер в первый же вечер вручил мне заверенное печатью Дома Ильфердин извещение о погашении части долга. Мы только-только вышли из-за стола, но он всё равно сразу же набрал воды в чайник и полез в шкаф за заваркой. Опять, видимо, собирался просидеть за счетами и накладными допоздна.

— Вы бы отдохнули хоть денёк, — сказала я, привычным щелчком разжигая горелку (Меллер перед отъездом разрешил мне брать всё, что найду в его шкафу, и я охотно попользовалась и заваркой, и марципановыми шариками к чаю — впрочем, взамен купив засахаренных орешков). — Хотя бы с дороги.

— В праздники буду отдыхать, — отмахнулся он. — Неделю подряд, за весь год.

— Вы это считаете отдыхом? — фыркнула я. — Принимать гостей, ездить в гости, делать подарки половине Волчьей Пущи… О! Кстати, о подарках. Господин Меллер, вместо подарка или в качестве него отпустите меня на недельку? Вроде бы я слышала про приют для ветеранов при обители Дочерей Аррунга. У меня тут целый сундук шерстяных чулок, платков и рукавиц набрался — я бы отвезла их в качестве пожертвования.

— Обязательно сами хотите съездить? — уточнил он. — Или доверите главе обоза, когда он двинется обратно в Озёрный?

— Сама, — вздохнула я. — Я тут уже мхом обрастаю, надо хотя бы до Захолмья съездить. Заодно проверю, как моя спина перенесёт такую поездку.

— С Феликсом посоветуйтесь сначала, — предостерёг Меллер.

— Да, конечно.

— Хорошо, — подозрительно легко согласился он. — Туда поедете с обозом, вернётесь в почтовой карете. Отработаете эту неделю после, или мне просто удержать часть оплаты?

— Отработаю, конечно, — я даже фыркнула слегка. Я не Клементина, мой контракт — не повод сбежать из дому, от заботливого отца подальше, а способ действительно заработать.

Меллер усмехнулся, достал из несгораемого шкафа толстую прошитую и опечатанную книгу и простую картонную папку с завязками.

— У меня к вам непристойное предложение, сира Вероника, — сказал он, подавая мне сперва книгу учёта выплаченного жалования, чтобы я в ней расписалась за полгода разом, а потом — папку, в которой лежали несколько листов самого официального вида бумаги с королевским гербом. Да-да, заверенные у нотариуса оригиналы моих рунных цепочек, те самые, что требовались Дромару для начала производства магических светильников.

— Вы уговорили Людо на тройничок? — с невинным видом поинтересовалась я, вынув из папки патенты, чтобы полюбоваться ими.

Меллер засмеялся.

— То есть, — уточнил он, — уговаривать, если что, нужно будет его, а ваше согласие можно считать заранее полученным?

— Как только закончится мой контракт, — подтвердила я со смешком. — Или вы готовы пересмотреть свои взгляды на отношения с наёмными работниками?

— Нет, — он даже головой помотал. — Ни в коем случае. Но что касается вашего долга и вашего контракта…

— Нет.

— Может быть, всё-таки выслушаете сперва?

— А смысл? Я и так знаю, что вы мне предложите.

— Долговой контракт на три года по завершении этого, — почти перебил Меллер. — Я подсчитал, что если выплачу ваш долг полностью сейчас, без набегающих процентов, вам вполне по силам будет расплатиться за три года, а не за пять-шесть. — Я нахмурилась, но промолчала, давая ему закончить. — Условия, правда, будут пожёстче, чем в нынешнем контракте, — предупредил он. — Для новой крепости мне понадобятся десятки ламп, и я хочу, чтобы хоть часть из них была магической. — Он указал на светильники, перекочевавшие на книжный шкаф, чтобы освободить место на столе. — Как мастер Дромар выразился, без дыма, копоти и опасности пожара. Особенно в тех местах, что будут находиться довольно глубоко под землёй… или внутри скалы, не знаю, как сказать точнее. Словом, там, где могут быть проблемы с доступом свежего воздуха.