Партизанки

Однако состоявшийся разговор закончился для нас совершенно неожиданно.

— Полечка, за все, что ты сделала для отряда, за твое мужество и героизм огромная тебе благодарность! От командования, от бойцов, от всех нас, — сказал я. — Но теперь, когда у тебя на руках детишки Тины, мы не можем больше, не имеем права рисковать тобой. Слишком уж велика опасность. И как ни важна нам твоя помощь, малышам ты гораздо нужней. Не обойтись им без тебя!

— А кто же поведет разведку на Симоновичи?

— Есть у нас замена. Об этом не беспокойся.

Последовала минутная пауза, а затем, совершенно неожиданно для нас, глаза девушки наполнились слезами.

— Значит, и замену уже успели подобрать? Быстро это у вас. А как же я? Не нужна больше?

— Пойми нас правильно, Поля. Мы не можем, не имеем права рисковать тобой. Дети к тебе успели привыкнуть, и отнимать у них этого нельзя! Ни в коем случае!

— О девочках не беспокойтесь. Вокруг — славные, добрые люди: в беде они никого не оставят. А лишаться разведчицы отряду, думаю, не годится. Тем более что прикрытие у меня надежное и причин для тревоги пока никаких.

Прийти к общему мнению нам так и не удалось. А неделю спустя мы узнали, что Поля Жлобич, побывав в соседнем отряде Алексея Шашуры, договорилась с командованием о ведении разведки в направлении Симоновичей.

Однако крепкая товарищеская дружба Поли с нами на этом не прервалась. Девушка продолжала бывать у нас в гостях, тем более что в отряде имени Ворошилова политруком одной из партизанских рот был ее родной брат Владимир Жлобич. И каждый раз бойцы отряда встречали ее с теплотой и любовью, как сестру.

Но никто не знал, какая страшная участь ждет ее вскоре.

Осенняя ночь сорок второго. На резком, насквозь пронизывающем ветру одинокая девчушка упорно борется с волнами темно-свинцовой Птичи. Едва выбравшись на берег и торопливо отжав мокрую одежду, Поля бежит к Симоновичам.

Встревоженная София еще на пороге встречает сестру.

— Сегодня ночью гитлеровцы проведут крупную операцию, — с волнением в голосе шепчет она. — Каратели большими силами выступают в район Парщахи. Их много, очень много. Надо предупредить партизан!

Погруженная во мрак деревня, несмотря на поздний час, полнится сильным ревом прогреваемых автомобильных моторов. Большая колонна крытых армейских грузовиков вот-вот с зажженными фарами тронется в путь.

Медлить нельзя ни минуты! И Поля, не успев даже обсушить платье, бросилась к реке. Моросил мелкий холодный дождь. До Парщахи неблизко: больше пяти километров нехожеными болотами, оврагами.

До стоянки отряда наконец остается два километра. Вот и знакомое пересечение безлюдных лесных дорог: самое трудное уже позади.

Но здесь оказалась вражеская засада.

Под вечер, когда карательный отряд гитлеровцев, так и не обнаружив партизанского лагеря, снял засаду и ушел из лесу, группа разведчиков нашла в придорожном кювете обезображенный и уже холодный труп. С большим трудом партизаны опознали Полю Жлобич…

Той же осенью сорок второго года нашим разведчикам оказала помощь еще одна патриотка.

И вот перед командиром группы разведчиков нашего отряда Николаем Семенчуком стоит молодая, чуть больше двадцати лет, с приятным, открытым лицом женщина. Из Симоновичей ее привел партизанский связной Ваня Белоушко.

— Когда к деревне подошли фашисты, оборону там держал небольшой отряд красноармейцев, — рассказывала Ася Солнцева, вспоминая первые дни войны. — Сколько их было, точно не знаю. Только несколько часов подряд, почти до самого вечера, шел сильный бой. Наутро, когда все стихло, мы с подругами решились наконец выйти на улицу. На окраине Симоновичей, ближе к лесу, обнаружили тела наших бойцов, холодные уже… Рядом с ними лежало оружие: винтовки, обоймы, а чуть подальше, в окопе, — пулемет. Той же ночью красноармейцев тех мы похоронили. И в одну могилу вместе с бойцом закопали пулемет. — Девушка немного помолчала и, вопросительно взглянув на разведчиков, уверенно закончила: — Если он вам нужен, могу показать. Недалеко это.

— Разве найдешь теперь? — усомнился один из партизан. — Да и проржавел он, должно быть: сколько времени прошло!

— Что вы! Место я хорошо помню — метку там свою оставила. А перед тем как закопать, мы его в две шинели завернули. Так что целый он! Не сомневайтесь!

— Ну что же, надо рискнуть, — согласился Семенчук и, с благодарностью глядя на девушку, поинтересовался: — Только где же ты раньше была, дивчина? Война-то уже не первый месяц идет!

Ася улыбнулась:

— Думаете, так просто найти вас? Давно уже я партизанам помогать решила. Часто ночью, едва стемнеет, за деревню бегала: все надеялась вас встретить. Да не тут-то было! Спасибо Ване, — девушка кивнула в сторону Белоушко. — Кабы не он — не нашла бы!

Муж Аси, школьный учитель, в первые же дни войны ушел добровольцем на фронт. В конце июня в Симоновичи, где со своей свекровью осталась молодая женщина, преодолевая упорное сопротивление частей Красной Армии, вступили первые подразделения гитлеровских войск. Вместе с ними на долгие годы в дома к людям вторглись бесчинства и глумления, жестокий террор и смерть.

Но Ася твердо решила искать партизан. Наконец встретилась с ними.

За оружием пошли немедленно.

Все ближе и ближе окраина деревни. На ровном, без единого деревца поле укрыться негде: случись что — неминуемо полягут все. Семенчук, в который уже раз обернувшись на темнеющий далеко позади спасительный лес, поравнявшись с Асей, осторожно касается ее плеча:

— Так где же твои захоронения?

— Рядом. Уже почти пришли. Метров пятьдесят осталось…

— Пятьдесят? А тебе известно, что это за здание? — Николай кивнул вперед, в сторону, где смутно угадываются во мраке контуры массивного строения и куда сейчас направляются разведчики. — Почта это, понимаешь, почта! И одновременно — гарнизон оккупантов. Сколько пулеметов там теперь, я не знаю, но мы идем прямо на них!

Девушка спокойно ответила:

— Не забывайте, что я иду первой. И рискую не меньше вашего!

Вот наконец и бугорки могил. Вокруг темень, и Ася на ощупь, низко склонившись над землей, начинает искать свои метки. Могильных холмиков в этом месте немало, и найти тот, нужный, удается далеко не сразу.

Но вот и он. Партизаны медленно и осторожно начинают раскапывать землю. Через несколько минут маленькая саперная лопатка упирается во что-то твердое. Еще несколько усилий, и на поверхности появляется, весь в сырой глине, тяжелый и удлиненный сверток.

— Неужели и правда пулемет? — еще не веря, шепчет кто-то.

И почти сейчас же восторженно, но тихо ему отзываются:

— «Дегтярь»! С диском!

И действительно, в руках у бойцов появляется ручной пулемет.

Ася, радостно улыбаясь, принимает горячие, вполголоса благодарности разведчиков:

— Молодец дивчина! Спасибо! Вот это подарок!

Вскоре бойцы, бережно засыпав землей могилу, бесшумно двинулись в сторону леса.

С этого момента молодая женщина часто оказывала нам услуги. Так было и в июле сорок третьего. От знакомого, служившего в гарнизонной полиции, Ася узнала о предстоящей карательной экспедиции гитлеровцев в районе деревни Толстый Лес. Но ведь именно там несколько дней назад разбил временный лагерь молодежный отряд!

Ася выбежала из дома, и первое, что бросилось ей в глаза, — плотные, серо-зеленые шеренги вражеской колонны, размеренным шагом проходящей по улице деревни. Неужели опоздала? Дорога, которой воспользовались каратели, — самая короткая, и пробираться через леса и болота обходными путями не имеет смысла: на это уйдет слишком много времени!

После минутного раздумья Ася приняла, пожалуй, единственно правильное решение: идти вслед фашистской колонне и при первой же возможности обогнать ее. Сделать это нелегко, почти невозможно, однако иного выхода не было.

Когда каратели миновали окраину деревни и медленно втягивались в лес, разведчица осторожно шла за ними, а потом свернула с проселка и углубилась в чащу. Местность она знала хорошо, и это позволило ей без риска заблудиться, несколько километров бежать совсем рядом с дорогой, поначалу слыша время от времени бряцание оружия и негромкие команды гитлеровских офицеров.