Страница 9 из 10
- Эврисфей, Владыка, – чтоб его в Тартар… Воля богов ведь – чтобы десять подвигов. Ну, а я… послали – пришел.
Я худо считаю или плохо осведомлен о верхнем мире?
- Разве ты не совершил уже десять подвигов?
- Не засчитал мне два, - и по привычке поскреб бороду. – Сюда послал – получится девять.
А ведь хорошо послал. Богатая фантазия у Эврисфея. Попадет ко мне – поставлю казни придумывать.
- Что же он хочет из моего царства?
- Да привести ему надо… - Гелло заскулил за троном, остальные замерли. – Стража твоего приказал привести. Цербера. Владыка, не по своей воле – но уж как есть, так есть…
…до такой фантазии и мне далеко. Захотел, не умирая, увидеть стража моих врат? Что ж не Таната приказал притащить?
- Своих собак у него нет, что ли, - в тон мыслям хихикнул Гермес. Вроде, и незаметно хихикнул. А видно: стоит за плечами у Геракла воля Зевса. Благодари, Владыка, небеса, что Цербера попросили, а не жезл.
- Ну что ж, бери.
Алкид открыл рот, чтобы поблагодарить, согнулся в полупоклоне – мимоходом взвесив в руке любимую дубину. Напряглось левое плечо: как там лук, не заскучал?
Ну уж нет. Разговор шел о Цербере, а не о шкуре, костях… что там еще от него останется?
- Но я отдам его тебе лишь с условием, что ты укротишь моего стража голыми руками и отведешь его в Микены живым. Тебе придется оставить оружие, герой.
Нахмурился - слегка. Обвел серыми глазами бронзу стен, то ли что-то прикидывая, то ли сомневаясь, а может, ожидая еще каких-то указаний…
- Где можно палицу положить?
Как же у некоторых героев все просто.
Палица была оставлена здесь же, в зале, вместе с мечом, луком и стрелами – под присмотром Гермеса, который в случае чего должен был возвращать добро хозяину. Геракл, освободившись от оружия и спросив меня дополнительно, можно ли оставить при себе львиную шкуру, обвел зал еще одним взглядом: удивительно цепким и деловитым, человека, который знает, что сейчас начнется рутина… работа.
- Где собака? – как будто собрался гончую натаскивать…
- У врат, которые вы миновали, - я кивнул Гипносу. – Тебя проводят.
Геракл еще поблагодарил, смерил взглядом Гипноса, как бы припоминая что-то («я брат», - торопливо вставил бог сна) и той же ровной походкой потопал на выход.
- Медовые лепешки ты ему не приказал оставить, царь мой, - заметила Персефона.
Я кивнул.
- Потому что у него их нет.
Застонал Гермес, глядя на оружие, которое ему поручено было оберегать.
- Вот знал же, что что-то забуду!
Почти сразу же поднялась Геката: наверняка не могла пропустить такое зрелище. За ней убыла вся ее свита, потом Онир с Морфеем, Оркус, Ахерон с женой…
Остальные держались напряженно и ловили каждый звук в воздухе.
Ждать пришлось недолго: Гипнос провожал на славу.
Жуткий вой взрезал тьму моего мира, заставил пригнуться асфодели и затрепетать – тени. Вой перешел в почти такое же громкое рычание, а за рычаньем вслед катился бас, который, наверное, расслышали только я да еще жена:
- Кусаться, зар-раза?!
Потом клацнули челюсти, гавкнуло, бухнуло – явно спиной в скалу – и бас мощно заругался с фиванским акцентом, а остатки свиты кинулись на выход с намерением – не пропустить…
Гермес сощурился, ловя то, что для меня было полными звуками, а для него – отдаленным эхом…
- Нет, п-постой… - шипел голос сына Громовержца у моих врат. – Я т-тебе…огнем? Порву пасть…пасти! Ах ты…ну, я сейчас…
Психопомп сгреб палицу, меч и лук и рванул к алмазным вратам, бормоча, что такого не увидеть – это… это…
Персефона замерла на троне, барабаня пальцами по искусно сделанному в форме головы пса подлокотнику.
- Ты не пойдешь смотреть?
А это совместимо с достоинством владыки умерших? Который успел повидать Титаномахию, Тифона, гнев в глазах Зевса и утробу собственного отца? Смотреть, как какой-то полубог пытается голыми руками побороть порождение Тифона и Ехидны…
Порождение Тифона и Ехидны взвыло так, что бронза тронного зала откликнулась укоризненным гулом.
- А я обещал… что прищемлю… - удовлетворенно выдохнул голос Геракла. – Куда?! Стой, с-с-скотина!
- Ви-и-и-ии! - звук был каким угодно, но уж точно не собачьим.
Я сдался и поднял шлем, предлагая жене руку.
Мы почти успели.
Перед вратами на алмазных столпах витал дух восторга, смешанного с легким непониманием. Еще там витало дыхание – шумное, переходящее временами в сипение или хрип. Геракл и Цербер завязались в узел, образовав какой-то новый, не виданный моим миром вид чудовища, и теперь пялились друг на друга: четыре глаза против двух. Левая голова моего стража валялась без сознания. Дракон на хвосте, откашливая языки дыма, пытался вцепиться герою в ляжку, но как-то без запала – запал был основательно отбит…
Борода у Геракла слегка обгорела, а на львиной шкуре выделялись отметины мощных челюстей – кожа покойного брата оказалась Церберу не по зубам.
Одна львиная лапа еще и сейчас находилась в глотке у пса.
- Буф, - отрывисто и полузадушенно раздалось из свободной пасти.
- Сам такой, - отозвался герой, охаживая пса по голове кулаком. Взбугрились мышцы под львиной шкурой: он просто его душил, оказывается! Навалился, сдавил, сколько мог – и душил!
Средняя голова, не дожевав львиную лапу, упала рядом с левой, колени Цербера подогнулись…Какое-то время Алкид пытался выпутаться из узла их тел.
- Вроде как сделано, - сказал он и уселся на Цербера, вытирая потное лицо львиной лапой. – Кусачий… гад.
Все молчали. Даже Гермес, у которого слова находились всегда, стоял с разинутым ртом. Геката себе такого не позволила, но вот два ее призрачных тела…
Прошумели легкие крылья, и Гипнос, слегка рисуясь, спрыгнул на землю.
- А ты – уже? А я тебе веревку принес – не за загривок же ты его потянешь…И медовых лепешек. Кормить будешь. Дай ему, может, подобреет.
- Спасибо, - отдуваясь, проговорил Алкид. Взял лепешку, разорвал, половину отправил за щеку. Другую протянул дракону: - На, жри, чего там…
После тихой подсказки: «Не туда!» - с размаху загнал лепешку в правую пасть стража и осведомился угрожающе:
- Будем дружить?
Эреб и Нюкта! Мне показалось, голова закивала, давясь лакомством…
Голос Гермеса впервые на моей памяти прозвучал почти что робко:
- А он хоть встанет, чтобы идти?
Геракл, обвязывавший веревку вокруг второй шеи, окинул тушу Цербера тем же деловитым прищуром и махнул рукой:
- А если даже нет. Допру…
Уже когда мы вернулись во дворец, я услышал, как Геката говорила кому-то из свиты своих мормолик:
- Не знаю, куда его этот царек пошлет в следующий раз. Надеюсь, не в Тартар. Кто знает, что он оттуда принесет…
========== Возвращение Орфея ==========
Народ, у меня случилась нечаянная радость. Я все-таки дописала эту проклятую третью часть романа. “Аид, любимец Судьбы” закончен. Наконец-то. Соответственно, не могла не извиниться за долгое молчание, не сообщить о том, что я вернулась… и не выложить еще один кусочек, да)
Он стоял передо мной – герой из героев. Тот, которого Харон перевез, несмотря на то, что у него не было обола, – видно, по старой памяти. Тот, при приближении которого Цербер отплюнул очередную медовую лепешку и постарался зашиться поглубже в свою конуру у врат на алмазных столпах. Наверное, пес еще и уши лапами прикрыл – чтобы не терзала слух сладкая тоска кифары.
Герой, равного которому не было до сей поры в моей коллекции теней.
Бледное подобие самого себя – все с тем же некрасивым, но выразительным лицом, с глазами, в которых теперь ни тоски, ни безумного вдохновения – горькая пустота и покорность.
– Владыка…
Ну и что мне с тобой делать, кифаред Орфей, явившийся сюда после своей естественной, или, вернее сказать, неестественной кончины? Или вернее – что будешь делать ты? Схватишься со смертью еще раз, после того, как твоя нить уже была перерезана?
– Играть явился? Опять?