Следуя донесениям

Гермиона быстро справилась с замешательством.

— Вы знаете английский?

— Да. Немного знаю, — это было и страшно, и абсурдно одновременно, верный ответ оказался слишком невероятным, чтобы прийти ей в голову. — Все, можем идти.

Колкая морось собралась в недолетающий до земли снег. Северус сжал в ладони холодную узкую ладошку и пошел вперед, будто просто прогуливался, а не сбегал, ощущая, как несуществующий крест прицела массирует затылок. Однообразные, уродливые дома – дух экономии и минимализма – тесно обступали каждую улицу, из водосточных труб вяло текли жидкие струйки, разбегающиеся по серой мостовой. Следуя негласному сговору низкого неба и мокрого снега, местные заперлись в тепле и уюте. Пустые мрачные лабиринты Кройцлангена наводили на мысли о крысиных бегах, только тяжесть вальтера костылем поддерживала захромавшее хладнокровие.

— Стоять! Предъявите документы!

Гермиона вцепилась в руку Северуса с горячим отчаяньем, он чувствовал отзвук боли от её коротких ногтей, панически скоблящих его запястье.

Один удар сердца на принятие решения. Бледный офицерик в мокрых очках, выскочивший из переулка, сам не ожидал, что на кого-то наткнется. Пограничная служба Швейцарии. Северус выцепил взглядом нашивки и цвет формы уже после того, как подрубленное ударом в гортань тело стало оседать на землю.

— Сюда! Сюда! — закричал человек, высунувшийся из окна.

Северус ухватил оцепеневшую Гермиону и повлек прочь. Мирные граждане Швейцарии затравят их, как диких зверей, за своих стражей порядка.

— Вы убили его? — она задыхалась от быстрого бега, стоило остановиться — и её скрутил кашель.

— Не исключено. Желаешь вернуться и проверить?

Гермиона испуганно затрясла головой, и Снейпу немедленно стало стыдно за свою острую язвительность, но место и время не располагали к принесению извинений. Густая стена вечнозеленого плюща, вскарабкавшегося до крыши по приставленной к дому лестнице, на время спрятала беглецов. Между изумрудной завесой и стеной было темно и зябко. Влага сочилась прямо по замшелому фасаду. Забившись в угол, Грейнджер расковыривала пальцем мох, Северус напряженно обдумывал дальнейшие действия. Офицера уже нашли, но заговорит он не раньше, чем через несколько дней. Вместо пограничника показания даст бдительный горожанин, кричавший из окна, и каждый патруль будет обращать внимание на подозрительную пару. Значит, время вышло.

По улице пронеслась четверка мотоциклистов. Ни знакомых лиц, ни высоких чинов, но наводящая ужас форма дознавателей СС заставляла особенно пристально думать об осторожности.

— Сможешь бежать?

— Да, если придется.

— Пошли.

Они выждали чуть больше минуты, до железной дороги оставалось рукой подать. Гонимый странным предчувствием, Северус шел быстро, почти бежал, наплевав, что так они сильнее привлекают к себе внимание редких прохожих. Громкий гудок паровоза заставил его запнуться.

— Нам надо попасть в поезд! Гермиона!

Грейнджер всегда отличалась феноменальной понятливостью и теперь побежала так, словно за спиной горела земля. В считанные минуты они достигли насыпи, и, взвалив Гермиону себе на плечо, Северус взобрался наверх, хватаясь за металлическую заглушку на двери товарняка. Один рывок — и Гермиона оказалась внутри. Оглушили болью натруженные жилы, судорогой свело лодыжку. Поезд только набирал ход, механический и неотвратимый, а Снейп просто бежал рядом, не находя в себе сил подтянуть тело в гостеприимно открытый проем.

— Профессор! — Гермиона перевернулась на живот и протянула обе свои тонюсенькие руки в его сторону. — Пожалуйста, профессор!

«Силенок не хватит, чтобы меня втащить», — он невольно улыбнулся появившейся мысли и в последнем усилии бросил тело вперед. Жесткая стальная рама ударила в живот, он бы мог соскользнуть, не справиться, но Гермиона уже тянула его вовнутрь, намертво ухватившись за грубую шерсть пальто. Северус вполз в вагон и остался лежать, только дверь задвинул обратно, чтобы нечаянно не попасться на глаза кому-то на платформе. Тихое хихиканье заставило его приподняться и вглядеться в полумрак, разбавленный мерклыми полосами света, пробивающимися через неплотно подогнанные друг к другу доски. Гермиона сидела на соломе между пустых ящиков и смеялась, размазывая по лицу слезы.

— Мисс Грейнджер?

Обращение осталось без ответа. Ее била истерическая дрожь.

— Гермиона!

Она вдруг резко прекратила смеяться, будто кто выключил, легко перетекла на четвереньки, оказываясь с Северусом лицом к лицу, и благодарно прильнула губами к его щеке.

— Я испугалась, что вы останетесь там.

Едва различимый шепот жарко пощекотал его ухо. Северус вздрогнул, по телу как кипятком плеснули. Локомотив дал еще один гудок и замершее время снова понеслось вперед. Гермиона отползла обратно в облюбованный угол, а Северус нашел в себе силы встать и переместиться в удобную для обороны позицию, на случай если поезд все-таки остановят. Он то и дело дотрагивался до щеки, пытаясь снова ощутить беглый поцелуй, прочувствовать, чем это легкое касание было для неё, достаточно ли выбрита кожа и не слишком ли шелушится после длинной зимы. Гермиона выглядела счастливой и пьяной, одной рукой она теребила шарф, второй вкапывалась в солому.

— Теперь, гляжу, вам совсем не страшно, мисс?

Поезд все набирал ход, вагон умиротворяюще покачивало. Северус пересел ближе, чтобы Гермиона расслышала его за грохотом колес.

— Страшно! Мне ужасно страшно, герр Снелл. Я беспрестанно думаю, что нас поймают, думаю о родителях. Но сейчас все мне кажется преодолимым!

Северус понимающе кивнул. Много лет назад он тоже умел так чувствовать. Окрыляющую радость, всесильность от пустяковых побед. Молодость порывиста, глупа и наивна. Отвратительна, в общем-то. И родители… Что сказать этому юному существу? Солгать, скормив красивую сказку, что они покинули страну и сбежали, скажем, в Австралию, или наотмашь ударить правдой? Но Гермиона не спрашивала, хотя он мог ответить, и больше не улыбалась, будто умела читать мысли. Сидела тихая и смотрела серьезно своими невозможными в пол-лица глазищами.

— Вы замерзнете, возьмите моё пальто.

— Да, но тогда замерзнете вы, и меня некому будет спасать.

Снейп хмыкнул, ему всегда нравилась способность этой девочки шутить остро и вместе с тем не зло.

— Если опасаетесь за моё здоровье, садитесь ближе.

Гермиона доверчиво придвинулась, почти не раздумывая. Северус потянулся поправить её взъерошенные волосы, но передумал, до того, как коснулся приставшей ко лбу пряди. После пережитых злоключений он знал, что если даст себе волю, то не сможет остановиться.

— Кажется, мы можем оказаться в Люцерне совсем скоро. Какую роль вы мне уготовили?

Иногда Снейпа раздражала её молчаливая черта избегать очевидно неудобных вопросов. Из-за этого он чувствовал себя неловко, будто обманом заманивал жертву в ловушку. Сейчас Северус готов был пожертвовать чем-то существенным, дабы не отвечать, и держал паузу, надеясь смутить, сбить с толку, протянуть их мирное, почти нежное сосуществование до Люцерны, чтобы и там, посчитав себя недостойным, терзаться от неукротимого желания и нагибать смешливых доступных девочек, ищущих легких денег. Он откинулся затылком на деревянный ящик, недвусмысленно показывая, что разговор не состоится, и прижал ладонью карман, где лежали плотно свернутые копии занимательных документов – пропуск на родину и объяснение поспешного отхода. Было бы глупо считать себя единственным агентом в стане врага, но последние месяцы их число стремительно сокращалось. Глава внешней разведки Германии — Канарис — в феврале был заключен в Флоссенбюрге*, не без оснований Северус полагал, что за прямое сотрудничество с Ми-6. Немецкая осмотрительность на фоне поражений переросла в паранойю, летели не погоны, но головы. В таких условиях информация, способная помочь в расшифровке фашистских стенограмм, оправдывала если не все, то почти все. По его просьбе для юной гражданки Британии найдут лишнее место в самолете.