На чердаке

— Кстати, истинными валенками можно кидаться только по вторникам? — уточнил Костик.

— Это обычные валенки, тупица. По-твоему, всё что угодно может стать магическим артефактом?

— Ну, по статусу валенки в моем списке примерно там же, где елочные игрушки, — пожал плечами Костик. — Почему бы и нет?

Серафим трагически прикрыл лицо ладонью и застонал.

— Да ладно тебе, Сим, — примирительно сказал Костик.

— Серафим, — сквозь зубы процедил искатель.

— Серафим, — легко согласился Костик. — Шестикрылый.

— Да почему шестикрылый-то?

— Ну, как у Пушкина: «Ко мне явился шестикрылый серафим».

— «И шестикрылый серафим на перепутье мне явился», бестолочь.

— Достаточно близко к тексту, — отмахнулся Костик.

Какое-то время Серафим просто стоял, бессильно опустив руки и глядя в сводчатый потолок. Потом глубоко вздохнул и сказал:

— Давай работать.

— Я давно говорю, — горячо поддержал его Костик, ныряя в старинный платяной шкаф.

Серафим едва успел поймать ученика за шиворот и вытащить обратно.

— Никогда не лезь в шкафы без подготовки, — свирепо прошипел он.

— А что там?

— Вот именно — этого никогда не знаешь, пока не проверишь.

— Ну так я и проверяю, — пожал плечами Костик, снова устремляясь к шкафу.

— Стоять!

Серафим сгреб Костика в охапку, усадил на сундук и велел:

— Сиди здесь и ничего не трогай. Просто наблюдай.

Сам он медленно подошел к шкафу, простучал его по всем граням, бормоча сковывающие заклинания, и только потом осторожно приоткрыл дверь, держа перед собой зеркальце. Со смесью облегчения и разочарования констатировал, что порталов в шкафу нет.

— Осторожнее, как бы бабушкина шуба тебя не покусала, — невинно заметил Костик, запустив руку в саквояж, примостившийся возле сундука.

— Да цыц ты, — отмахнулся Серафим, внимательно разглядывая поблескивающее зелеными искрами пальто. Неужели невидимка? Повезло…

Пока Серафим осматривал остальные вещи, пытаясь разглядеть в них зачатки истинности, Костик вынул из саквояжа карманные часы и покачал их на цепочке.

— Не может быть, — сказал Серафим, осторожно снимая с полки проеденную молью шляпу. — Пророческий котелок, почти совсем целый! Обычно они набираются сил медленно и наполовину состоят из дыр, некоторые при первом же использовании рассыпаются в труху. Этот, конечно, еще не дозрел, но… Ты что делаешь, балбесина?!

— Часы завел, — сообщил Костик, протягивая Серафиму раскрытую ладонь с лежащими на ней часами. — Представляешь, работают!

— Идиот! — простонал Серафим. — Конечно, они работают… Это же Христофоровы часы!..

— Да нет, это дедушкины часы, — поправил его Костик. — Его звали не Христофор, а…

— Умолкни, — велел Серафим.

Костик послушно захлопнул рот, и в тишине отчетливо затикали часы.

— Ну вот, поздравляю, — простонал Серафим, вцепившись в свои всклокоченные волосы, будто бы пытаясь вырвать их все разом. — Ты, конечно, не знаешь, что такое Христофоровы часы?

— Не-а, но что-то мне кажется, что ты сейчас расскажешь.

— Христофоровы часы владеют жизнью своего хозяина. Если вкратце, то ты умрешь, когда они остановятся.

— Ого, — с каким-то неуместным восторгом в глазах сказал Костик. — А когда они остановятся?

— Вот в этом всё дело, дурья ты башка. Христофоровы часы могут идти хоть несколько сотен лет, и за это время ты не умрешь естественной смертью. Хотя это тебе вообще вряд ли когда-нибудь грозило, — мрачно добавил Серафим. — Проблема в другом. Теперь придется надеяться, что часы исправны, беречь их, регулярно заводить… В общем, ты теперь раб часов. Поздравляю еще раз.

— То есть они теперь мои? — уточнил Костик, радостно разглядывая часы.

Серафим подошел к шкафу и стукнулся об него лбом.

— Эй, Серафим, не нервничай, это же не ты раб часов, — утешил его Костик.

— Вы.

— Ну, вы. Полегчало вам, учитель?

Серафим наконец отлепил лоб от шкафа, повернулся к Костику и сказал:

— Будешь заводить часы каждый день. Будешь беречь их. Не ронять, не мочить, в огонь не бросать, молотком не бить. И не терять. Всё ясно?

— Ясно, — кивнул Костик, рассеянно подбрасывая часы на ладони.

— И не подбрасывать!

— Зануда.

Серафим молча отобрал у Костика часы, подумал, сунул их ему в карман:

— Не забудь!

— Да не забуду, Сим… То есть Серафим. Учитель. Ваше величество.

— Ты труп, — покачал головой Серафим. — А мне придется искать новый чердак, потому что Симеон Андреевич меня вышвырнет.

— А мы ему не скажем, — с готовностью предложил Костик. — Зачем нам проблемы…

Серафим от перспективы заиметь с Костиком общий секрет поморщился, но потом вынужден был признать, что идея здравая.

— Ладно, возвращаемся к работе, — вздохнул он. — Сиди смирно, ничего не трогай.

— Не трогаю, — заверил его Костик, по-обезьяньи ловко карабкаясь по опорному столбу и перелезая на балку.

— Часы! — завопил Серафим и в последний момент поймал серебристый кругляшок, выпавший из кармана неугомонного Костика.

========== Пересмешники, торсы и зелья ==========

Маленький целлулоидный клоун завертелся на шарнирах, перезванивая крошечными колокольчиками на колпачке и рукавах. Серафим прислушался, пытаясь понять, что это за мелодия, и тут клоун запел, довольно точно подражая голосу Челентано:

— Serafino campanaro suona il rock, suona il rock…

— Хватит издеваться-то, — возмутился Серафим.

— Не нравится? — спросил Костик.

— Не нравится, — подтвердил Серафим. И хотел было велеть Костику убрать загребущие лапы от редкого и ценного пересмешника, но ученик уже зашептал что-то клоуну на ухо.

— Сим-сим, откройся! Сим-сим, отдайся! — противным глуховатым голосом запел клоун.

— Прекрати! — Серафим заткнул уши.

Костик с явным сожалением попросил пересмешника умолкнуть.

— А говорят, людям приятно слышать свое имя… Конечно, Серафино и Серафима — это не совсем то, но ведь достаточно близко, а? Я просто больше никаких подходящих песен не знаю.

— Да больше и не надо, я и так оглох, — сварливо отозвался Серафим.

— А обязательно говорить пересмешнику, что именно копировать? Может, он сам что-нибудь сочинит? — с надеждой спросил Костик.

— Оставь пересмешника в покое! Ты вообще не должен трогать артефакты, это понятно?

— Артефакты не трогать, с потолка не свисать, по чердаку не бегать, из окна на грушу не прыгать… Может, мне еще и не дышать? — ничуть не обидевшись, спросил Костик и залез на шкаф, зажав пересмешника под мышкой.

— И на шкаф не лезть, — добавил Серафим.

Костик, всё так же безмятежно улыбаясь, перелез со шкафа на комод и приобнял стоявший на нем анатомический торс.

— На комоде не сидеть, торсы не обнимать? — с готовностью спросил он, стоило Серафиму раскрыть рот.

— Вот конкретно этот не надо, ладно? — Серафим поспешно снял торс с комода.

— А что?

— А то, что это поглощающий торс. Он выворачивается наизнанку вокруг жертвы, как морская звезда.

— Вот! Я так и знал, что вам небезразличен. Спасение любимого ученика заботливым учителем, спешите видеть! — объявил Костик, встав на комод, как на подмостки.

— Да нужен ты мне сто лет, — отмахнулся Серафим, убирая торс за шкаф. — Просто торс одну душу почти семь месяцев переваривает. Не хватало еще переводить артефакт на тебя.

— Ну, признайтесь, где-то в глубине души вы меня любите, — не отставал Костик.

— Да вот что-то нет.

— Ну, хоть немножко, а?

— Да отвяжись ты, бацилла!

Серафим сердито всплеснул руками и принялся выстраивать в ряд крошечные флаконы, найденные на трюмо. Некоторые походили на потенциальные вместилища заблудших снов, но нужно было проверить их на наличие дефектов.

— Вопрос, — объявил Костик.

— Ну, что еще?!

— Круглый стеклянный плафон — это сфера или часть лампы?

Серафим обернулся, чтобы увидеть, как Костик балансирует на комоде, удерживая на вытянутой руке пыльный плафон и старательно жмурясь. Пересмешник ехидно поглядывал на Серафима и как будто собирался что-то сказать.