Дорогая эрцеллет, успокойся!

– Кэми, Ан, я просто хочу, чтобы его тарелку заменили. На этой – никому не нужная грязь.

– Прошу прощения, я не вижу ничего грязного, – как можно более деликатно произнёс Анмени. Эти слова мог сказать сам Санктуарий, но зачем, когда можно унизить её, заставив пререкаться с сервом? Это знал принц, это знал и Анмени. Бриану всегда бесило то, что какой бы ласковой и доброй она не была с этим сервом, он всё равно всегда вставал на сторону хозяина.

– Там этот ужасный соус, – пожаловалась Бриана. – Я же терпеть не могу его запаха. Я думала, вы знаете, дорогой Анмени.

Ещё два укола. Она назвала серва "дорогой", как никогда не обращалась к супругу. А ещё лишний раз подчеркнула, как тяжело ей было приготовить любимую еду принца, что увеличивало ценность, как труда, так и результата.

– Принц? – Анмени подошёл, но Алекс остановил его:

– Оставь, "дорогой Анмени", – выделил принц, чуть улыбнувшись.

И всё стало ужасно забавным.

"Выражение его лица не в пример редкое. Это как зачёт уколов у студентов академии. Он принял. Принял! Алексу на самом деле всё равно, что я не обращаюсь к нему банально любяще, а подумал другое… Это? А, быть может, он подумал вот так?.. Соберись, Бриана. Ты не можешь, не имеешь права улыбаться в ответ. Посмеёшься, когда всё будет кончено!"

– …что даже если аромат несчастного соуса и доносится до эрц-принцессы, то его перебил запах её еды, – продолжал говорить Алекс, мягко сияя. – Вы посмотрите – она же ест жареных жуков, которые пахнут гарью, гретым металлом и чёрт знает, чем ещё! Как? Я спрашиваю, как она может вообще есть что-то подобное?

– К твоему сведению, островитяне-люди тоже едят жуков, – негромко сообщил Кристиан, не отрывая взгляда от своей тарелки. – Чёрт. И я сегодня. Тоже. Как в мой туанше-бэлл попал… клоп?

– Свалился откуда-нибудь, – предположил Бенедикт.

– Большой какой, – покачала головой Сапфирта.

– Прикажете заменить? – обратился к герцогу Рэйли Кэмиркай. Младшие фиты тоже были известны тем, что ели насекомых, но так почти никогда не поступали чистокровные фиты. Так что Кэмиркай искренне хотел помочь и был вовсе не готов к тому, что Кристиан, махнув рукой подосланному за тарелкой серву, демонстративно насадит на вилку вяло шевелящегося жука и с удовольствием захрустит им, откровенно выжидательно глядя на своего предка Санктуария.

– Сладенький? – с интересом спросила Кристиана жена принца.

– Мне не хорошо, – помутнев глазами, признался Алекс, когда его наследник кивнул. – Поеду в Сердце Цитадели. Вернусь… когда вернусь.

Он ушёл, и всё оставшееся время в столовой царила атмосфера веселья.

Кристиан иногда вставал на сторону Брианы. Сегодня – потому что заметил, как она машинально прикрывает одной рукой другую. Там, где начали проступать бледно-сиреневые пятна. Санктуарий не слишком нежно хватал её за запястья и удерживал, чтобы не сбежала от разговора – ничего особенного, и потому объяснения не в пользу Брианы. Верно, пусть холостые наследники полагают самое ужасное.

В один момент, когда после "зачёта уколов" и лёгкой улыбки Алекса, Бриана собирала всё своё умение сохранять спокойствие, у неё было чувство, что если она не справится и улыбнётся в ответ, то всё развалится. Тогда он поймёт, что она уже остыла после ссоры, и скажет какую-нибудь глупость. Тогда она рассмеётся, и он обогнёт стол, чтобы стащить её со стула и поцеловать. Жаль. Ей бы этого хотелось. Поцелуи Алекса чаще всего просто так не заканчиваются. Жаль.

Но в общем Бриана достигла цели: принца нет в Три-Алле. Убедившись, что Кристиан ушёл в свой кабинет перебирать бумажки, а Бенедикт отправился в дворцовую часовню, без устали замаливать чужие грехи, Бриана и Сапфирта отправились в покои Алекса Санктуария. Очень тихо. Чтобы никто не заподозрил правды.

Аккуратно, со всеми предосторожностями, мать и дочь открыли самый глубокий, пахнущий деревом и какой-то химией ящик в секретере и достали с его дна особую тетрадь, чтобы унести её в спальню Сапфирты и кое-что проверить. Большая часть страниц в ней покрыта неизвестного вида письменностью. Новых записей в ней давно не появлялось. Вот и в этот раз то же самое.

Спальню Брианы Алекс несколько раз разносил в пыль и щепу, так что хранить там что-то хоть сколько-нибудь важное впредь – гигантская глупость.

Крылатая и девочка-перевёртыш за позапрошлый год перерисовали всё. Все тетради. Принц Санктуарий, скорее всего, использовал незнакомый Бриане язык, но и способ записи даже отдалённо не был похож на тот, который когда-либо использовали на Клервинде. Расшифровать никак не выходило. Но недавно Бриана прочла в одной книге, что по каким-то крохотным точкам на полях можно сообразить, как сменяется направление письма. Стало быть, если проверить… может что-то и получится, хотя Бриана в это слабо верила. За два года не вышло разобраться в закономерностях.

Но разгадать, о чём иногда пишет муж, Бриане всё же нужно было непременно. Может быть, там содержится что-то научное или говорится строго о политике? Но, может быть, Алекс пишет о своих самых страстных любовницах (вдруг о нынешних?!) или о бурном прошлом. Принц Санктуарий принадлежит к внушающему страх и уважение ряду древнейших, а они никогда ничего не рассказывали о себе. О членах принсипата знали только то, что написано было в учебниках истории, старинных эпосах, нежнейших поэмах и некоторых слишком фантастических легендах.

Одна из сестёр по отцу, Шайна, между прочим, предположила в письме, что Бриана нашла личный дневник Алекса. И там написано всё: и предсказания, поведанные ясновидящим Сапфиром, и тайны Рэйна Росслея – повелителя дождя, и что-нибудь о способах разбогатеть, и о боевых приёмах, и… Вдруг там есть информация о том, когда вернётся Роджер Кардиф? Он пропал бесследно пятьдесят шесть лет тому назад из-за неразделённой любви, но вдруг за его исчезновением кроется что-то серьёзное и ясновидящий принц Сапфир Сильверстоун поведал об этом Алексу? Может быть, он назвал год, когда отец Брианы и Шайны вернётся? Или то место, где он сейчас? Сам Сапфир говорил, что характер Роджера, его влюбчивость и изменчивость сами по себе не позволяют предсказывать его возвращение домой. Он не врал – это было видно по глазам. Но и всей правды не говорил.

Позже Сапфирта отнесла тетрадь на место и отправилась спать, поскольку время уже должно быть позднее. Бриана же разместилась на чердаке, прямо на деревянном, хорошо выметенном полу возле пары старых сальных свечей и целой россыпи черновиков с вариантами расшифровок. Утомившись ломать голову и в одиночку, и нет, элементарно устав от бесплодной умственной работы, Бриана откинулась назад, а затем и вовсе легла на пол, вытянув ноги. Ближайшие к себе окна крылатая занавесила, чтобы не было видно света с улицы, но одно окно, то, что ближе к дворцовому подъезду, открыла так, чтобы точно услышать, когда Алекс вернётся домой. Через дальнее незанавешенное окошко увидела звёзды. Представила себе, как супруг находит её здесь, и вместо того, чтобы допрашивать её о том, что это она здесь делает… ну, похоже, что она очень хочет сына или дочь.

Еле слышно зажужжали моторы – электромеханический экипаж Санктуария плавно вернулся во двор Три-Алле. Бриана вскочила как подброшенная и кинулась собирать листки. Собрала, всунула их в щель между одним из сундуков и стеной, и побежала вниз.

Алекс уже был в её многострадальной спальне.

– Где была, чёрт бы тебя побрал? – с ходу завёлся он. Одно дело – терпеть, в общем-то, заслуженные упрёки, но совершенно другое – не обнаружить жену в постели среди ночи и увидеть её глазами древнейшего через призму опыта: взъерошенную, слегка нервничающую и что-то скрывающую.

– Я? – Бриана в который раз пожалела, что мужу-человеку достались способности крылатого, и он видит её ложь, потому сказала правду: – Я была на чердаке. Ждала тебя.

Он сощурил глаза и подошёл ближе:

– Почему именно там?