Жена колониста (ЛП)

— Я, э — э, знаю.

— Ох. Хорошо. Она вернулась к нему и удивленно посмотрела на их соединенные руки.

Логично осознал он. Сначала он делал все возможное, чтобы избежать ее, и теперь не отпускает. Но, как ни странно, она не пыталась его заставить.

Казалось, что эти части тела принадлежат двум совершенно разным людям. Пальцы переплелись, ладони крепко сжались. Странно, как хорошо ее маленькая ладонь вписалась в его, как будто они делали это целую вечность. Он поднес ее руку к своему лицу. Под двумя короткими аккуратными ногтями лежал тонкий слой грязи. Интересно, может быть, принцесса не так уж совершенна. Чем же она занималась?

Двери лифта открылись, и они, держась за руки, направились к квартире. Было уже не далеко дом, милый дом. Когда дверь за ними закрылась, он выдохнул с огромным облегчением. Просто отпусти все это. Это заставило его застонать, тихо, устало и жалобно.

Он пережил еще одну службу.

Они стояли молча.

— Адам? — спросила она через некоторое время.

— Да.

— Ты в порядке? Луиза сняла туфли, положив руку на дверь, чтобы сохранить равновесие. Она снизилась примерно на три дюйма, больше не соответствуя его росту. Она сжала и разогнула пальцы, и издала тихий, счастливый звук. Это было мило. О том, чтобы попросить ее снова надеть сексуальные туфли, не могло быть и речи, каким бы тяжелым ни был его день.

— Я в порядке. Спасибо. Его взгляд вернулся к их соединенным рукам. Точнее, к ее ногтям. — Иди сюда.

— А?

Адам подвел ее к двухместному столику, где оставил свой перочинный нож.

— Не двигайся. Он щелкнул двухдюймовым лезвием и почувствовал, как она вздрогнула. Она дернула рукой, но он не отпустил ее. — У тебя грязь под ногтями.

Она широко раскрыла глаза. — Ох. Я собиралась ее убрать.

Даже при слабом освещении он видел, как она покраснела, и невольная улыбка расплылась по ее лицу. — Спасибо.

Она расслабила руку, и он склонился над ней и принялся за работу, осторожно убирая грязь из под ее коротких ногтей. Работал он, не спеша, потому что не хотел ошибиться и сделать ей больно, и, кроме того, он уже привык держать ее за руку. Поэтому он и не торопился. Это было приятно — странно, но приятно.

Его спасла жена. Внутри возникли теплые, смутные чувства.

Это занятие подразумевало, что они должны стоять рядом, а она стояла прямо там, рядом с ним. Цитрусовый запах ее шампуня или чего там еще витал вокруг них. Ее плечо коснулось его, и он замер, слишком сильно ощутив ее присутствие. Рука напряглась, он ждал, не повторится ли это снова. Ее дыхание согревало сбоку его шею. Едва ощущалось, удивительно, но ему нравилось всё это, очень.

— Чем ты занималась? — спросил он.

— Работала в садах.

— Правда? — удивленно спросил он. Но с другой стороны, откуда же еще у нее взялась грязь под ногтями? Принцесса занимается садоводством, поди разберись.

— Да.

— Хм.

— У них не хватает людей, поэтому я вызвалась добровольцем.

— Правда?

— Да. Вызвалась. Ее рука напряглась в его, и резкий, как удар хлыста, голос заставил всю непринужденность между ними испариться. Внезапно все снова стало чертовски ужасно, неловко и неприятно. Они были незнакомцами. — Ты не одобряешь?

— Нет. С чего бы это? О чем он только думала? Ничего из этого не выйдет. Адам бросил последний взгляд на ее пальцы и отпустил ее руку. — Всё доделал. Я собираюсь принять душ.

Она все испортила.

Луиза смотрела, как Адам скрылся в ванной. Рука, которую он держал, была прижата к ее груди. К ней так давно никто не прикасался, разве что случайно. Подобно охранникам, сопровождающим ее иногда, или окружному прокурору, успокаивающе сжимающему ее пальцы. В общем, несущественные социальные условности.

Прошло так много времени с тех пор, как она в последний раз ощущала присутствие мужчины. Почувствовала себя женщиной. Почувствовала невероятную вибрацию в теле, когда ее гормоны проснулись.

И они общались. Действительно, по — настоящему разговаривали. Затем она открыла рот, сделала неверный вывод и оттолкнула его.

— Отличная работа.

Под ногтями у нее не было ни следа грязи. Какая прекрасная альтернатива, если работа в шахте надоест. Он был так осторожен, нежен. Между ними была некая нить, что — то тонкое, крепнущее в непосредственной близости.

И Адам был…ну, Адам был довольно привлекательным.

Оказалось, что ее муж на самом деле очень милый, когда не был только — только вышедшим из запоя. Его скулы и челюсть должны быть высечены на камне, каждая острая и совершенная линия. У него был высокий лоб и короткие темные волосы. На подбородке у него была небольшая ямочка, заметная, когда он не был покрыт трехдневной щетиной. Он даже пах приятно. Чем — то теплым и мужским и…

Луиза сжала бедра вместе и крепко прижала руку к груди.

Ее муж.

Дверь в ванную оставалась закрытой.

Разумеется.

Издалека доносился низкий гул работающего душа.

Неужели он запер дверь?

Она подошла ближе, любопытствуя. Она предусмотрительно остановила руку рядом со сканером, как и следовало ожидать. Она не должна. На самом деле, наверное, не стоит.

Но жизнь коротка, и никогда наверняка не знаешь.

Поэтому она вошла.

Ради супружеских уз. И чтобы извиниться, только ради приличия.

И действительно, в глубине души она хотела уловить нечаянную нить между ними. Она хотела понять, куда она ведет. Прошло так много времени с тех пор, как она в последний раз чувствовала что — то помимо страха и опасений.

Маленькая комната была заполнена паром, но она могла видеть его, так как душевой двери не было. Длинные, жесткие линии его тела были продемонстрированы в совершенстве, так как стоял он, прислонившись руками к стене душа и свесив голову между ними. Она пожалела, что у нее нет с собой коммуникатора, чтобы сделать снимок для потомков. Вода стучала ему по затылку, стекала по плечам и спине.

И заднице, которой стоит гордиться. Затем по крепким бедрам и длинным мускулистым ногам с темными волосами.

Что, черт возьми, он скажет, когда увидит ее тут?

Пути назад нет.

Она сжала руки и откашлялась. — Адам?

Его голова повернулась так быстро, что капли теплой воды попали ей на лицо. Он опустил руки и повернулся к ней лицом. Она старалась не смотреть вниз.

— Я просто хотела извиниться, — начала она и подошла ближе. Спереди ее платье уже пропиталось водой, а волосы прилипли к щекам. Здесь было очень жарко. А ее голый муж хмуро смотрел на нее. — Мне не следовало огрызаться на тебя.

Он ничего не сказал.

— Так что мне жаль.

— Это не могло подождать, пока я не закончу?

Злой или нет, но он был красив. Она придвинулась ближе, так близко, что ее ноги оказались в воде, а чулки промокли. — Мне стыдно.

— Вот как, — сказал он.

У него были ясные голубые глаза, и когда он смотрел на нее, то ее сердце начинало трепетать. Сумасшедшая маленькая вспышка электричества. Пальцы пощипывало. Ее веки начали трепетать, как крылья бабочки, ей неподвластные. О чем она только думала? Она зашла в душ к мужчине, и теперь отступать было некуда. Ее руки сжались в кулаки по бокам ее дурацкого, бесформенного подола.

Может быть, ей стоит уйти. Дать бедняге побыть наедине.

Нет, она должна знать, чем все это закончится.

Здесь. Решение принято.

Она ждала, но он больше ничего не сказал.

Один из них шевельнулся, но она не была уверена, кто именно. Спереди платье промокло насквозь. Они стояли лицом к лицу в луже воды. Неизвестность убивала ее. — И это все, что ты собираешься сказать? Ну?

Адам стоял там, горячий, мокрый, голый и смотрел на нее. — Что ты хочешь, чтобы я сказал, Луиза?

— Скажи мне уйти или еще что — нибудь. Я не знаю.

— Я не хочу, чтобы ты уходила.

— Ты же не хочешь, чтобы я осталась, — возразила она. — Ты провел последние два дня, избегая меня.

— Верно, — согласился он. Это было очевидно, но ее это задело. — Но так было до этого.