Крытый фургон

— Да, это так! Я по-прежнему считаю именно так! И я сделаю всё, чтобы ты стала моей, Молли!

Глаза Сэма Вудхалла жадно смотрели на прекрасную молодую женщину, сидевшую так близко от него. Он был готов заплатить любую цену, лишь бы только заполучить её.

— В таком случае всё можно считать улаженным, — сказала она.

— За исключением единственной вещи. Ты так и не призналась мне прямо и открыто, что любишь меня! — с кривой улыбкой заявил Вудхалл.

— Я хочу сделать это после того, как выйду замуж. Думаю, так склонны поступать все женщины, или нет? Невозможно считать правдой утверждение о том, что каждому мужчине предназначена только одна женщина — как и то, что каждой женщине предназначен лишь один мужчина. Это было бы глупо, не правда ли? Я полагаю, женщины всегда приспосабливаются к своим супругам. Ты так не считаешь?

Лицо Сэма вытянулось.

— Должен ли я понимать твои слова так, что ты выходить за меня замуж, предпочтя меня другому мужчине, и что ты теперь забудешь его?

— Разве ты не можешь позволить девушке хранить свои секреты, Сэм? Разве ты сам не станешь чувствовать себя счастливее, если будешь поступать подобным образом? Любовь? А что такое любовь? Говорят, что все чувства со временем угасают. Мне сказали, что в браке большую роль играет сходство интересов, нежели само это чувство. Мне сказали также, что женщина, которая выходит замуж, не закрывая ни на что глаза, окажется в конечном счёте более счастливой. Ты же сказал, что согласен взять меня в жёны на любых условиях.

— Ты ставишь мне очень жёсткие условия. Самые жёсткие, какие только можно поставить перед мужчиной.

— Не я добивалась этой свадьбы.

— Но сначала ты сама говорила, что любишь меня.

— Нет. Я говорила это только потому, что девушки вообще любят говорить о любви. Но я тебе на самом деле не лгала. Я ведь стараюсь быть совершенно правдивой перед тем, как выйти замуж. Потом, может быть, я уже не буду такой... Наверное, есть что-то особенное в способности женщины приспосабливаться и идти на компромиссы, ты не думаешь? Я не знаю... Мы должны быть так же счастливы, как и любая другая влюблённая пара. Но ни одна из них не может быть счастлива долго. Да, говорят, что любовь вообще весьма скоротечна. Но я всё-таки надеюсь, что это не так. Я вообще считаю, что брак менее прочен, чем настоящая любовь.

— Сколько тебе на самом деле лет, Молли?

— Всего лишь чуть больше девятнадцати, сэр.

— Ты умна не по возрасту, Молли.

— Да. Я стала более мудрой с тех пор, как мы начали это путешествие в Орегон.

Незадачливый жених погрузился в мрачное молчание. Он сидел так довольно долго. В нём копилась злоба и чувство ревности.

— Ты имеешь в виду, с тех пор, как ты познакомилась с этим предателем и вором Уильямом Бэнионом? Это так? Скажи мне, Молли!

— Да, это так. Теперь я знаю гораздо больше.

— И ты собираешься выйти за меня замуж, не любя меня. Но его ты любишь, не являясь его супругой. Это так?..

— Я никогда не выйду замуж за вора.

— Но ты его любишь?!

— Я думала, что люблю тебя.

— Но на самом деле ты любишь его! Любишь этого гадкого человека!..

Могши наконец повернулась к Сэму и посмотрела на него сквозь слёзы, застилавшие ей глаза:

— Сэм, если бы ты действительно любил меня, разве ты задавал бы мне такие вопросы? Почему ты не можешь быть просто нежным и мягким, чтобы в конце концов в моём сердце не осталось больше никакого места для иной любви, кроме чувств, которые я испытываю к тебе? Почему ты не способен понять, что женщина может любить не одного мужчину, а сразу нескольких? Разве брак — это не возможность для двоих людей полюбить друг друга? Если ты любишь меня, а не только себя самого, то поймёшь всё правильно. Если, конечно, ты действительно любишь меня...

— Если я люблю тебя, то я должен заставить тебя забыть Уильяма Бэниона.

— Я обещаю тебе, что я никогда не увижу его больше после того, как выйду замуж за тебя. А потом он может исчезнуть... может вообще умереть. Но одновременно я обещаю тебе ещё одно. — Нервы Молли были напряжены до предела, и она говорила Вудхаллу то, что давно накопилось в её сердце и являлось чистой правдой. — Если каким-нибудь образом я когда-то узнаю, что Уильям Бэнион — совсем другой человек, а не тот, каким ты говоришь о нём, то я встану на колени и поползу к нему. В таком случае я буду знать, что наш брак с тобой был самой большой и трагической ошибкой.

— Отлично, дорогая! Пусть это утешает тебя. Но, к сожалению для майора Бэниона, официальный приговор суда военного трибунала и позорное отчисление из рядов армии являются совершенно точными, неопровержимыми фактами, которые никому не возможно отрицать или подвергать сомнению.

— Да, дела обстоят подобным образом. Вот почему...

— Что ты имеешь в виду, Молли, говоря «вот почему»?

— Вот почему я собираюсь выйти замуж именно за тебя, Сэм. Это произойдёт через девять дней в районе Индепенденс-Рок. Если только мы оба будем к тому времени живы. И я всегда собираюсь быть честной с тобой, и хочу просить Господа о том, чтобы он наделил тебя такими силами и качествами, которые позволили бы мне забыть любого другого мужчину в мире, кроме моего... моего... — Но она так и не смогла заставить себя произнести слово «супруга».

— Твоего супруга!

Сэм Вудхалл произнёс это слово вместо Молли. Это был тот момент, когда его решимость стать хорошим мужем для этой девчонки достигла своего пика.

Жаркое летнее солнце ослепительно пылало в бездонном голубом небе. Под колёсами фургонов в воздух высоко поднималась белёсая пыль. Мухи роились в воздухе. Скрин колее, щёлканье кнутов, кашель глотавших пыль переселенцев слились в одну монотонную какофонию звуков.

— Ты не можешь поцеловать меня, Молли?

Сэм произнёс это не со своей обычной напористой властностью, не как уверенный в себе, законный супруг, но со странной робостью, которую Молли не могла не оценить.

— Нет, Сэм, только после свадьбы. И я думаю, тебе лучше оставить меня в покое вплоть до того момента. После... О, пожалуйста, будь добр со мной! Я стараюсь быть честной — стираюсь так сильно, как только может стараться делать это женщина! Если бы это было не так, мне вообще не сгнило бы выходить замуж.

Нс дожидаясь его согласия, она туго натянула вожжи. Сэм спрыгнул на землю и исчез в столбе пыли, поднимаемой колёсами передних повозок.

Глава 28. СОРВАННАЯ СВАДЬБА

После отъезда каравана из Ларами, майор Бэнион прождал целых два дня, прежде чем тронуться вслед за ним. Он больше не хотел иметь ничего общего с той группой переселенцев. Теперь Бэниона больше всего беспокоили две вещи — недостаток травы для скота в районе дороги на Орегон и опасность со стороны враждебно настроенных индейцев. Опытные люди говорили ему, что в настоящее время индейцы племени аранахов охотятся в районе реки Свитуотер и могут принести немало неприятностей. Говорили, что краснокожие из племени «черноногих» также готовятся выйти на тропу войны против белых и что к ним могут присоединиться баннаки. Поговаривали, что даже «вороны» могут напасть на караваны переселенцев. И это — не считая враждебно настроенных сиу и чейенов. Всё это свидетельствовало о том, что индейские племена на время забыли о вражде между собой и решили объединиться, чтобы попытаться преградить дорогу переселяющимся на Дикий Запад бледнолицым.

Бэнион изложил все эти соображения своим людям. Но они лишь посмеялись над ним и над теми опасностями, которые он обрисовал. В их жилах текла кровь потомков первопроходцев, завоевателей новых земель, и потому они подняли Бэниона на смех. Разве они не били индейцев сиу десятки раз? Скорее это они сами нанесут индейцам непоправимый урон, нежели те сумеют потревожить их. Разве их отцы не распахивали новые земли, держа в одной руке плуг, а в другой — ружьё? Индейцы? Да пусть только попробуют сунуться к ним!