Непрощённая

Часы показывали три часа одиннадцать минут. Это время Рейчел запомнила до конца своей жизни.

Девушку сбила с толку полутьма, так неожиданно сгустившаяся на улице. Готовить ужин было всё-таки слишком рано. Поэтому она сняла с раскалённых углей кастрюлю и подошла к одному из двух окон, украшавших фасад их домика. Эти окна, наряду с часами, были их подлинной гордостью, потому что в них были вставлены самые настоящие стёкла — в общей сложности восемнадцать кусков. Окна выходили на юг, на Реку Пляшущей Птицы, поэтому для того, чтобы бросить взгляд в восточном направлении и попытаться высмотреть там Бена, который, как надеялась Рейчел, должен был вот-вот возвратиться, ей пришлось повернуть голову и прижаться к холодному стеклу виском.

«Надеюсь, что он не забудет о моей просьбе и привезёт мне ткани на новое платье», — мечтательно прошептала она. Нет, Бен никогда не забывал о её просьбах. Однако мужчины были такими глупыми, когда дело касалось выбора подходящей материи для платья... Они совсем не умели этого делать, и практически всегда выбирали не то. «Но даже если это случится, я всё равно сошью из этой ткани платье и буду носить его — хоть несколько лет подряд — чтобы только Бен не чувствовал себя обиженным», — твёрдо решила девушка.

Она ещё раз выглянула в окно, надеясь увидеть там Бена во главе целой кавалькады из нанятых им новых работников. Но нет, никого видно не было. «Когда женщины ждут их, мужчины никогда обычно не приезжают, — пронеслось в голове у Рейчел. — Они приходят тогда, когда меньше всего их ожидаешь... или не ожидаешь совсем».

Но женщины всё равно ждали своих мужчин, что бы ни случилось, и Рейчел не была исключением... Поняв, что Бен в ближайшее время не появится, она решила посмотреть, не подъезжают ли к их домику два других брата — Кассиус и Энди. Но, чтобы увидеть их, смотреть надо было не через окно, а сквозь специальное отверстие в стене, выходившее на другую, северную сторону. Это отверстие было не чем иным, как бойницей, предназначенной специально для того, чтобы лучше отбиваться от врагов в случае, если они попытаются напасть на их дом. И если Кассиус мог вести огонь через эту бойницу, даже не вставая на цыпочки, а Бену вообще приходилось сгибаться и немного горбиться, чтобы приладиться к высоте отверстия, то Рейчел было необходимо вставать на деревянный ящик, чтобы её глаза оказались на одном уровне с этим отверстием — такой миниатюрной по сравнению со своими братьями она была.

Выглянув в него, она увидела раскинувшиеся перед ней бескрайние просторы прерии. Прерия вовсе не была ровной: её в разных направлениях пересекали холмы, взгорки и целые горные гряды, которые к северу становились всё выше и выше. При этом вид прерии обычно постоянно менялся, и в этом смысле она была похожа на море — эти изменения были бесконечными и буквально завораживали каждого, кто вглядывался в них. Летом покрывавшая просторы прерии трава выглядела, как пёстрый ковёр, который то и дело менял свой цвет, и был то зелёным, то коричневым, то голубоватым, то даже красным. А ветер заставлял траву колыхаться волнами, и тогда вся прерия действительно напоминала огромный океан, заполненный плещущейся водой.

Однако сейчас, когда везде царила зима, прерия выглядела мёртвой и безжизненной. Сколько Рейчел ни всматривалась в её просторы, она не могла увидеть здесь ничего живого. И тем не менее её братья должны были появиться откуда-то из этой безжизненной пустоты. Надо было лишь набраться терпения, чтобы разглядеть их.

По мере того как внутри комнаты сгущался полумрак, от всех углов по полу протягивались длинные тени, которые постепенно становились всё гуще. Одна большая тень легла на очаг с неярко тлевшими там поленьями, другая коснулась ног Рейчел, и она невольно вздрогнула, точно от озноба. Казалось, вся земля была пронизана нестерпимым холодом — холодом умирания всего живого, всего, что могло двигаться и шевелиться, но теперь, в этот пасмурный зимний день, всё вокруг было совершенно неподвижно и мертво. Рейчел внезапно ощутила, насколько они одиноки на этих бескрайних безлюдных пространствах прерии, это острое чувство отозвалось невольной болью в сердце.

Когда она впоследствии анализировала свои ощущения в тот день, она решила, что уже тогда её пронзило предчувствие чего-то нехорошего, что должно было произойти с ними. Рейчел решила, что она почувствовала это ещё тогда, когда день шёл на убыль, а за окном сгущались сумерки.

Она отошла от отверстия в стене и походила взад-вперёд по комнате. Затем вернулась к отверстию. Может быть, братья уже появились?

Но нет, Кассиуса и Энди видно не было. Зато Рейчел увидела что-то другое: какой-то непонятный предмет внезапно показался на верхушке невысокой гряды холмов, протянувшейся прямо перед их домиком. В высоту этот предмет был около трёх футов и был похож на обожжённый солнцем и обветренный камень. Но только Рейчел была готова биться об заклад, что раньше его никогда здесь не было. Она вновь внимательно присмотрелась к незнакомому предмету, затем опустила глаза, потом подняла их вновь... она даже покрутила головой, как сова, которая обычно делает так, когда присматривается к чему-то неведомому, и выдохнула:

— Что же это такое?

Голос Рейчел потонул в завываниях ветра.

Внезапно предмет стал двигаться, и Рейчел наконец поняла, что же находится прямо перед ней. Это был всадник на лошади. Он выглядел так странно потому, что гряда холмов скрывала из виду его лошадь и Рейчел могла видеть лишь верхнюю часть туловища всадника. Всадник тронул поводья, проехал вперёд, затем натянул поводья и встал. Потом он ещё немного проехал вперёд и снова встал.

Теперь Рейчел могла видеть его лошадь. Даже на таком большом расстоянии она ясно видела, в каком жалком состоянии находилось животное. Пожалуй, это была самая измождённая и заезженная кляча, какую ей только приходилось видеть в течение всей своей жизни. Всадник тоже выглядел довольно потрёпанным. Рейчел сумела разглядеть черты его лица и поняла, что это весьма немолодой человек. Выглядел он так же неважно, как и его лошадь.

Рейчел вдруг осознала, что, глядя на этого незнакомого всадника, испытывает безотчётный страх. Она не могла объяснить, откуда возникло это чувство и почему оно поселилось в ней, но оно было совершенно отчётливым, и от него некуда было деться. И больше всего она боялась, что этот страшный всадник вздумает подъехать поближе к их домику.

Но этого не случилось. Всадник вдруг просто взял и исчез. Исчез так внезапно, что Рейчел даже не поняла, когда и как это произошло. Она только что видела его и вдруг его не стало.

Девушка набросила на плечи полушубок и уже сделала шаг к двери, намереваясь оседлать свою лошадку и поехать посмотреть, что делает за грядой холмов этот страшный незнакомый всадник. Почему-то она была уверена, что ей обязательно нужно это сделать. Поравнявшись с дверью, она сорвала со стены ружьё марки «Шарп энд Хэнкинс», передёрнула затвор, намереваясь зарядить его. И вдруг застыла, внезапно осознав, что не сможет выйти из дома, чтобы посмотреть на этого страшного всадника. Ей вдруг стало ясно, что никакая сила в мире не заставит её добровольно сделать это. Безотчётный страх приковал её к месту. Она не могла сделать ни шагу.

В этот момент Рейчел услышала, что её мать встала с кровати и ходит за закрытой дверью спальни. Девушка как можно тише вернула ружейный затвор в исходное положение и повесила ружьё обратно на крючок.

В тот момент, когда Матильда Закари, зевая и потирая спросонья глаза, вышла из гостиной, Рейчел находилась перед очагом и делала вид, что помешивает там угли.

— Мне это действительно послышалось, или только показалось? — спросила мать.

Рейчел заколебалась, не зная, что ответить. Очень часто мать была такой рассеянной, что не слышала и половину того, что ей говорили. Но порой она также была очень внимательна и неожиданно замечала то, что, казалось бы, совсем не должна была заметить.

Так случилось и на этот раз.