Страница 5 из 5
Сам драматург, в отличие от большинства интерпретаторов его творчества, главное обобщение строит не на «зиловщине», а на атмосфере, в которой все варятся, расширяя затем рамки бытового полотна в «Чулимске». Ведь практически все обозреватели признают, что друзья Зилова ничем не лучше его, если не хуже. Но признав такое, тут же об этом забывают и снова в поход на Зилова! Где-то весьма справедливо, хотя и мимоходом, коснутся общественных пороков – и вместо каких-либо выводов – опять за обличение Зилова! Почему-то мы, говоря, например, о «Грозе» А. Островского, основное внимание сосредоточиваем на разоблачении «тёмного царства», а не на критике, скажем, Тихона или Бориса, тоже своего рода лишних людей; да и Дикой с Кабанихой не под постоянным обличительным прицелом.
Марк Сергеев мудро объединил героев произведения в «одну гребёнку», подчеркнув их типичность: «Вампилов выволакивал из меня самого Зилова и Кузакова, Саяпина и Кушака». (М. Сергеев, «Вокруг «Утиной охоты»). Заметьте, не о «зиловщине» речь, и – никакого выделения Зилова из галереи непривлекательных типов.
Здесь необходимо заостриться на специфической особенности Вампилова-писателя, его умении видеть большое в малом, что воспринимается далеко не всеми и не сразу. Кто-то коллекционирует внешние, формальные факторы и стремится из них высосать какие-то выводы. Вот характерный пример. Борис Сушков пишет (Б. Сушков, «Александр Вампилов»):
«Житель провинции, выходец из самой что ни на есть её глубинки, получивший образование в провинциальном университете, Александр Вампилов писал о тех, кого хорошо знал – о людях провинции».
Из дальнейших рассуждений искусствоведа следует, что только провинция помогла Вампилову отыскать «сермяжную правду».
Будучи выпускником того же «провинциального университета», т. е. иркутского, тем не менее постараюсь внушить некоторым товарищам отнюдь не парадоксальную истину: Александр Вампилов ни в одной своей пьесе не «писал о людях провинции»!
Он писал о современной ему жизни, пытаясь на неё воздействовать художественным словом и не деля её по географическим признакам. Где происходит действие «Утиной охоты»? В некоем обезличенном населённом пункте. Мы, конечно, без труда узнаём Иркутск. Даже если это по меркам столичного снобизма – провинция, и пусть даже меня убедят, что действие происходит именно в заштатном городке – что это меняет?! Мы, что ли, после этого героев начнём воспринимать по-другому, в зависимости от их административно-территориальной принадлежности?!
Что касается неброского, мелкобытового антуража, приземлённого быта вампиловских полотен, то суть здесь не в географии, а в особенностях творческой натуры художника. Художественный почерк любого творца неповторим, как дактилоскопический рисунок его пальца. В творческой манере создателя неизбежно проявляются специфические черты его характера. В названных выше своих воспоминаниях о Вампилове-студенте я не мог не отразить таковой его особенности: «Во внешнем облике нашего однокашника было нечто такое, что выделяло его из толпы, несмотря на то что он всегда держался довольно скромно, говорил, как правило, негромким голосом, никак не стараясь обратить на себя внимание, и тем не менее его обращал – то ли своей нестандартной внешностью, то ли хитроватой, а может, загадочной улыбкой – явно «себе на уме». Будучи нешумным, он всегда был заряжен на шутку-прибаутку, подковырку. В то же время в каком-либо принципиальном споре так же негромко, но твёрдо высказывал своё мнение по любому вопросу, неуклонно его отстаивая, нередко со скрытой издёвкой в адрес оппонента. Тихое упрямство в словесной перепалке порой могло закончиться и не словесно…
Важно, что особенности личности Вампилова отразились на общем тоне его произведений. Внешняя неброскость, обыденность, чисто житейские ситуации, «простые советские люди» – и нигде ничего героического».
Всё это в полной мере мы можем наблюдать в «Утиной охоте», где идея колоссальной общественной значимости просматривается на весьма неказистом бытовом фоне. Как огромный световой поток может фокусироваться в одной точке, так и собирательный образ человеческого общества символически преломляется в крохотном кружке зиловского обрамления. Это подчёркивается полным отсутствием других лиц на сцене, даже в таком людном месте, как кафе (за исключением маленького Витьки, но это своего рода отражение Вити-старшего).
ВСЮ «КОМАНДУ» ОБЪЕДИНЯЕТ ОДНА ОБЩАЯ ДЕТАЛЬ: КАЖДЫЙ В ТОЙ ИЛИ ИНОЙ МЕРЕ СПОСОБЕН И ИДЁТ НА СДЕЛКУ С СОВЕСТЬЮ, С ПОДЛИННОЙ МОРАЛЬЮ, ЧУТЬ-ЧУТЬ ОТСТУПИВ В СТОРОНУ ОТ ИСТИННОЙ ПОРЯДОЧНОСТИ, ПОДМЕНИВ ЕЁ ВНЕШНИМИ «ПРИЛИЧИЯМИ», которые развенчивает «отщепенец» Зилов, демонстрируя тем самым, что ему не «всё безразлично» – вопреки его собственному заявлению.
Говоря о том, что «круг друзей» Вампилов рисует в форме слепка с нашего общества, я не хотел бы слышать патетически-риторические вопрошания, типа: разве тогда не было хороших, положительных людей? Были! Как были они во времена Гоголя, А. Островского, Щедрина… Однако «Мёртвые души», «Ревизор», «Гроза» или «Господа Головлёвы» навсегда остаются актуальными и никак не страдают от нехватки положительного героя. И то, что в ряд этих творений встала необычная для советской лакировки «Утиная охота», – главная заслуга Вампилова, опередившего последующих, разрешённых, правдолюбов.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.