Фраппе с мятой

— Да как он смеет! — скомкав письмо и отшвырнув его подальше, она поднялась с дивана и направилась на кухню заварить чай.

Гермиона была в бешенстве. Как он посмел винить ее в том, что она смотрела на него?

— Как «ТАК» я смотрела на него? — спросила она Живоглота, который зашел за ней на кухню.

— Еще и винит меня! Малфой совсем обалдел! — скрестив руки на груди, возмущалась она. — И что с того, что я смотрела на него? Нельзя что ли? Мне было всего лишь ин… интересно…

И тут Грейнджер поняла. Да. Ей действительно было интересно. Ведь она обдумывала это сотни раз. Его перемена, его настроение, его пустота в глазах. Интересно было то, как он не смотрел ни на кого, ни с кем не общался. Ей было жаль его. В глубине души она скучала по старому Драко Малфою, который не показывал свои чувства, гордо ходил по коридорам школы, по его колким репликам и даже немножко по тому, как он надменно смотрел на всех словно на последнее дерьмо. Гермионе было стыдно признать, что без такого Драко Хогвартс был уже не тот. На войне потеряли многих, и она не хотела, чтобы те, кого она знала очень хорошо, потеряли самих себя…

— Мерлин! — она прикрыла рот понимая, что произошло. — Он потерял…

Девушка поняла, что чаем не отделаешься и налила себе бокал вина, подняла письмо и продолжила читать.

«Грейнджер, я потерял свою жизнь! Я потерял все…»

Он же дал ей этот ответ еще тогда, по телефону, когда она разговаривала с Амадеем. Он сказал, что потерял. И Гермиона это заметила, еще в школе, приняв «потерю» за депрессию. Поэтому он ей стал больше интересен. Ей было жаль. Не самого Драко, а ту его жизнь, что утекла как песок сквозь пальцы. Тогда Гермиона еще не знала, что ее зрительная «охота» была взаимной. Малфой тоже смотрел на нее. Она сама побудила его наблюдать за собой. Теперь его обвинения для нее стали понятны. Невольно показав свой интерес, она спровоцировала его и, в конце концов, сама стала объектом для наблюдения.

Каждый день, перечитывая письмо Драко, она проникалась им все больше. Начала понимать каждую строчку, каждое слово, каждую букву, что было написано пером.

Она поняла его мотивы.

Поняла и вновь испугалась.

Он влюблен.

Влюблен в ту, которую он ненавидел и презирал. Да, война все поставила вверх дном, но чтобы настолько?

Грейнджер заметила, что ее взгляд отражался от зеркала все чаще. Она смотрела на себя, как будто на другого человека. Считала ли она себя красивой? Нет, не считала.

А он считал.

И теперь, стоя у кровати и смотря на письмо, Гермиона была готова. Теперь — да. Она готова его выслушать.

«… дай мне шанс…»

Платье, что было сейчас надето на ней — словно вторая кожа. Весь вчерашний вечер они с Джинни потратили на выбор платья для Гермионы. Рыжая подруга стопками приносила вычурные и вульгарные наряды настолько не подходящие образу Гермионы, что Грейнджер решила заняться поиском сама. Ее взгляд упал на скромное платье в пол из тонкого шелка цвета пасмурного неба. Точно такого же, как его глаза. Оно было слегка свободным и волнами спускалось вниз. Закрытое декольте, открытые плечи и лопатки. Волосы были вытянуты магловским утюжком и уложены на бок. Немного косметики — и теперь Гермиона увидела в себе настоящую красавицу.

Гриффиндорка ничего не рассказала друзьям. Она посчитала, что это ее проблема, которую она должна решить сама. Проблема, с которой она столкнется этим вечером…

***

— Гермиона! — этот осипший голос девушка могла узнать где угодно. Войдя в зал, к ней навстречу несся рыжий ураган по имени Рон Уизли.

— Здравствуй, Рональд, — смущенно поздоровалась она, когда огромные ручищи прижали ее к себе.

— Ты чудесно выглядишь! — он смотрел на нее с неприкрытым восторгом. — Я так соскучился!

Вскоре к ним присоединилась семья Поттеров. Четверо друзей выглядели шикарно. У парней — черные смокинги, девушки — в красивых платьях. Джинни выбрала пышное, изумрудного цвета, что невероятным образом сочеталось с её цветом волос. Ребята заняли места у дальнего столика от сцены, спрятанные за огромными колоннами торжественного зала.

Внушительное помещение было украшено цветами четырех факультетов, что были задействованы во время битвы. Символика присутствовала во всем. На стене с колдографиями были размещены памятные строчки всем погибшим. Лица тех, кого уже не было с ними, улыбались с живых фотографий, напоминая о светлых днях мирного времени. У самого входа расположился столик с двумя гоблинами, которые принимали пожертвования в виде банковских чеков. Народ прибывал и зал начал окрашиваться новыми красками. Мужчины предпочитали строгие костюмы и парадные мантии, а вот женщины были кто во что горазд. Гермиона недовольно фыркнула, думая про себя, что многие пришли покрасоваться и «продать» себя, ведь сегодня здесь будет очень много богатых волшебников.

К ребятам присоединилась семья Долгопупсов, сестры Патил, а вскоре подошли жених и невеста Забини.

— Приветствую, — подняв бокал, поздоровался Блейз. — Как будто школьный выпускной.

— И тебе привет, Забини, — поздоровался Гарри. — Полумна, поздравляю вас с будущей свадьбой и… будущим ребенком, — после слов Поттера все начали поздравлять жениха и невесту.

— Надеюсь, ребенок будет похож на Полумну, — не выдержал Рон.

— Рональд! — перебила его Гермиона, бросив свирепый взгляд в его сторону.

— Ничего, Гермиона. Я надеюсь близнецы будут пополам похожими и на меня, и на Блейза, — улыбнулась Лавгуд.

Друзья в очередной раз принялись их поздравлять. Разговор вскоре начал переходить на другие темы — кто-то рассказывал новости с работы, сестры Патил делились сплетнями, Джинни интересовалась новостями квиддича у брата, а взгляд Гермионы блуждал по головам в зале. Она искала платину волос. Бал шел полным ходом. Министр произнес речь, а вскоре и Гарри вышел на сцену — покраснев, он читал свою речь с листка. В любой другой день Гермиона отругала бы лучшего друга за то, что он не выучил текст, но не сейчас. Она слушала вполуха. Старалась вникать в разговоры друзей и фальшиво улыбалась, но все ее мысли были сосредоточены на входных дверях в зал. Его не было.

Она нервничала.

Неужели он не придет? Вопрос мучил ее снова и снова.

Когда начали сыпать искрами вспышки фотоаппаратов, она извинилась перед друзьями и вышла на балкон. Ей совсем не хотелось мелькать на фотографиях.

Большой балкон, вид с которого выходил на огромное озеро и окружавший его парк, принес Гермионе облегчение. Вобрав в легкие воздух, она облокотилась руками на каменные перила. Плотно закрытые двери приглушали музыку, позволяя звукам природы взять верх. Солнце давно село. Вдалеке виднелись вспышки фейерверков, сверчки пели свои песни и легкий ветер развивал ее волосы.

Не успела она вновь начать думать о Малфое, как дверь за спиной открылась, на пару секунд впуская музыку, и тут же закрылась вновь. Гермиона интуитивно чувствовала его. Она была уверена, что это ОН.

Драко Малфой стоял позади нее.

========== 10 ==========

Огромный многовековой особняк, находящийся в пригороде Лондона и собравший в этот день сотни гостей для благотворительной акции, сотрясался от музыки, веселья и смеха. Только на балконе, выходящем на озеро, воздух можно было резать ножом. Между двумя молодыми людьми витало напряжение, которое можно было буквально почувствовать, если вздохнуть чуть глубже — в лёгких тут же осядет ощутимый накал.

Гермиона не оглядывалась, когда он зашёл, крепче сжимая каменные перила в попытке утихомирить своё бешено стучащее сердце. Оно пропустило удар, когда рядом с ней возник Драко, облокотившийся на камень.

Она нервничала. Её трясло от страха и от холода вечернего ветра. Девушка не хотела начинать говорить первой — гордость и обида ещё держали её на плаву. Минута длилась вечность, пока первые слова не сорвались с его уст.

— Ты потрясающе выглядишь, — слизеринец развернулся и упёрся спиной на перила.

Гермиона молчала, неотрывно смотря на тёмную гладь воды. Стальной взгляд прожигал её насквозь, согревая теплом и пробуждая чувства. Она медленно повернула голову на Драко, встречаясь с ним взглядом. Тёмные круги под глазами, уставший вид, осунувшееся лицо и почти мёртвый взгляд — было видно, что он мало спал и много думал.