Страница 28 из 41
Дмитриев рисует довольно жесткий распорядок дня: «Вставали мы по звонку в шестом часу; умывшись и одевшись, в шесть часов мы шли на репетиции, учили и повторяли уроки. В 7 часов по звонку шли… в столовую пить чай с тремя сухарями…» Затем следовала утренняя молитва, а после нее с 9 до 12 классы. В 12 часов – обед: «Для отличных был круглый стол посредине. Каждая комната обедала за особым столом под председательством своего надзирателя, который разливал горячее. За обедом нам не позволяли разговаривать…» «Кормили нас очень дурно. Утренний чай был какая-то жижа с молоком, а трех сухарей было мало: мы выходили из-за чая всегда голодные. Покупать съестное было строго воспрещено, но голод заставлял прибегать к обману». Затем с 2 до 6 продолжались занятия в классе: «В шесть часов, вместо чаю, раздавали нам куски белого хлеба. В семь мы шли опять в репетиции, потом в 9-м часу ужинали и слушали вечернюю молитву, а в десятом ложились спать». Жалуется он и на бытовые условия. Вспоминает, как «один раз нам не стало терпения от клопов»152.
Однако несмотря на критическое описание негативных сторон жизни, вызванное отчасти воспитательными идеями того времени, предписывавшими спартанские условия для достижения высоких результатов в обучении и воспитании, отчасти желчным характером самого мемуариста, в целом даже у такого взыскательного рассказчика картина обучения в пансионе выглядит вполне благоприятно. Широкая гуманитарная программа обучения, высокий, «университетский» уровень преподавания, гуманное обращение с учениками, свобода творчества, поощряемая руководством, – все это стало визитной карточкой этого учебного заведения. Не все могли позволить себе учебу в нем, нужны были средства и связи. Отец Ф. М. Достоевского мечтал отправить своих детей в пансион, который долгое время оставался образцовым учебным заведением, и оказался не в состоянии осуществить задуманное.
Говоря об учебных заведениях России, нельзя не вспомнить еще об уникальном учебном заведении, ставшем особенно знаменитым благодаря тому, что в его стенах вырос великий русский поэт А. С. Пушкин. Царскосельский лицей был открыт в 1811 г. (в 1844 г. был переведен в Петербург, где, переименованный в Александровский лицей, просуществовал до 1917 г.) как привилегированное учебное заведение и находился под особым покровительством императора. Несмотря на то что принимались в него дворянские дети в возрасте от 10 до 12 лет, а обучение продолжалось 6 лет, фактически это было высшее образование в рамках среднего – выпускники лицея принимались на государственную службу. В «Постановлении о Царскосельском лицее» отдельно оговаривалось, что «Лицей в правах и преимуществах своих совершенно равняется с российскими университетами…»153 Попасть в лицей было непросто. Поступающие должны были представить свидетельства о дворянском происхождении, иметь «несомненные удостоверения об отличной их нравственности», быть «совершенно здоровы». Кроме этого, они должны были показать хорошее знание следующих предметов, т. е. пройти через вступительные экзамены: «а) некоторое грамматическое познание российского и французского или немецкого языка; б) знание арифметики, по крайней мере до тройного правила; в) начальные основания географии и г) разделение древней истории по главным эпохам и периодам и некоторые сведения о знатнейших в древности народах»154.
Отбор действительно был строгим на всех стадиях. Известно, что для того, чтобы маленький Пушкин был допущен до экзаменов, потребовались все связи его семьи, дворянские корни его явно «не дотягивали» до нужного уровня.
Многие восхищаются тем, каких прекрасных выпускников дал первый выпуск лицея. Кроме Пушкина, достаточно назвать А. М. Горчакова, человека, достигшего вершин государственной службы, оказавшего заметное влияние на ход исторического развития России XIX в. и в то же время сохранившего верность лицейской дружбе. А ведь были еще в этом же выпуске декабрист И. И. Пущин, оставивший прекрасные записки о Пушкине и лицее, журналист и поэт А. А. Дельвиг, ставший известным мореплавателем адмирал российского флота Ф. Ф. Матюшкин, Н. А. Корсаков – композитор и поэт, безвременно погибший, сражаясь за независимость Италии, и многие другие.
Прекрасное образование, которое давал лицей, было, прежде всего, результатом тяжелого труда. Надо отметить, что программа обучения была составлена на очень высоком уровне, однако известно много случаев, когда превосходные планы оставались лишь на бумаге. В данном случае их удалось воплотить в жизнь.
Все обучение делилось на две части, по три года каждая. Начальный курс состоял из следующих дисциплин:
а) грамматическое учение языков: российского, латинского, французского, немецкого;
б) науки нравственные: первоначальные основания Закона Божия и философии нравственно. Первоначальные основания логики;
в) науки математические и физические: арифметика, начиная с тройного правила; геометрия; часть алгебры; тригонометрия прямолинейная; начала физики;
г) науки исторические: история российская, история иностранная, география, хронология;
д) первоначальные основания изящных письмен: избранные места из лучших писателей с разбором оных. Правила риторики;
е) изящные искусства и гимнастические упражнения: чистописание, рисование, танцевание, фехтование, верховая езда, плавание.
Курс окончательный содержал примерно тот же набор, только на более высоком уровне преподавания155.
Для того чтобы овладеть всеми этими науками и фактически получить высшее образование в два раза быстрее, чем обычным путем, надо было много трудиться. Учебный год продолжался с 1 августа до 1 июля, на каникулы отводился один месяц. Распорядок дня выглядел следующим образом: в 6 часов утра, одевшись, ученики шли на молитву, после которой некоторое время повторяли уроки. С 8 до 9 часов были классные занятия, в 10 – завтрак и прогулка. Затем с 11 до 12 опять классы. В 12 – прогулка и повторение уроков. В 1 час – обед. В 2 часа – чистописание и рисование. С 3 до 5 часов – классы. В 5 – отдых, полдник, прогулка и гимнастические упражнения. В 8 часов – ужин, прогулка и повторение уроков. В 10 часов – сон. Вот уж действительно выдерживался принцип, «чтоб воспитанники никогда не были праздны».
Особое внимание уделялось в лицее преподаванию иностранных языков. На них отводилось не меньше четырех часов в день. Кроме того, в свободное время ученики были обязаны говорить между собой через день на французском и немецком языках, за чем внимательно следили воспитатели.
Порядки были строгие, учащимся запрещалось покидать лицей, кроме как в праздники. Впрочем, Пущин замечает по этому поводу, что «на этом основании, вероятно, Лицей и был так устроен, что по возможности были соединены все удобства домашнего быта с требованиями общественного учебного заведения»156. Хотя и наказания не были редкостью. Так об истории с «гоголем-моголем», который лицеисты дружно распивали однажды вечером, было доложено лично министру, и возмездие пришло очень быстро. Провинившиеся должны были две недели стоять на коленях во время утренней и вечерней молитв, их сместили за последние места за столом, где сидели по поведению, а также обещали занести в черную книгу, чтобы учесть во время выпуска, что, впрочем, выполнено не было.
Интересно, что помимо заметных образовательных успехов лицею удалось достичь того, к чему стремилось всякое подобного рода учебное заведение – создать особое братство, связать своих учеников, независимо от их положения, взглядов, последующей карьеры, узами прочной дружбы, которой все они сохранили верность на долгие годы. Это также была своего рода педагогическая победа устроителей этого исключительного учебного заведения. Хорошо известны знаменитые строки Пушкина, посвященные лицейскому братству, может быть, слишком хорошо, чтобы осознать всю силу чувств, заложенную в них: «Друзья мои, прекрасен наш союз! / Он как душа неразделим и вечен – / Неколебим, свободен и беспечен / Срастался он под сенью дружных муз. / Куда бы нас ни бросила судьбина, / И счастие куда б ни повело, / Все те же мы: нам целый мир чужбина; Отечество нам Царское Село».
152
Там же. С. 71, 72, 73.
153
Постановление о Царскосельском лицее. Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. 2-е изд. СПб. Т. I. С. 633.
154
Там же. С. 633–634.
155
Там же. С. 635–642.
156
Пущин И. И. Записки о Пушкине. Письма. Серия литературных мемуаров. М., 1988. С. 39.