Страница 1 из 50
========== 1. Списки ==========
Гермиона задумчиво кусала кончик пера. Детская привычка, которую она уже давно переросла, вдруг снова стала актуальна. Впрочем, ни желаемой сосредоточенности, ни успокоения так и не приносила. Колпачки шариковых ручек были вкуснее.
На куске пергамента в качестве заголовка значилось «Дейл Дерри», от имени посередине листа спускалась неровная линия, явно проведенная от руки. Образовавшиеся столбцы были помечены знаками «плюс» и «минус». Сторонний наблюдатель мог бы решить, что она разбирает положительные и отрицательные стороны своего поклонника или объект интереса. Однако в случае с Гермионой вполне правдоподобной казалась версия с характеристикой литературного персонажа из тех редких художественных книжек, которые все же попадали ей в руки в перерывах между легким чтением об истории Хогвартса и учебников повышенной сложности. Книга конечно же была маггловской, так как волшебники никогда о такой не слышали, а также редкой, старой и наверняка очень скучной, потому что ее магглорожденные сверстники о ней не знали тоже. Она даже набросала в уме приблизительный сюжет какой-то очень трагической драмы на всякий случай, если спросят. Кто собирался спрашивать её об имени, написанном в личных бумагах, которые она не собиралась выносить за пределы комнаты префекта, было не совсем ясно. Но учитывая характер тщательно зашифрованной личности, никакие меры предосторожности Гермиона не считала чрезмерными. В конце концов, она неосознанно сохранила рефрен инициалов с настоящим именем, и это был вполне достаточный, практически гриффиндорский риск.
Гермиона смирно сидела за своим учебным столом, выпрямив спину и сосредоточенно вглядывалась в пергамент. Очень хотелось полистать справочник, но вспомогательной научной литературы по подростковой влюбленности в библиотеке не было. А та беллетристика, что встречалась, советовала ей сейчас томно вздыхать на кровати, прижимая к груди колдографию возлюбленного и мечтать о большой и чистой. Но у неё была только маленькая и странная. Или, честнее, настолько иррационально неправдоподобная, что практически пугающая. Впрочем, даже при логическом подходе часто получались абсурдные результаты, от неожиданных свойств зелий до законов природы, которые с первого взгляда не находили никакого объяснения. Гермиона твердо верила, что у всего есть первопричина.
Конечно, было и простое объяснение, практически аксиома. Она училась в закрытой школе и контактировала с ограниченным количеством людей. Если учесть разброс по возрасту и вычесть сверстников, которые не устраивали её по сотне причин, пожилых магов и тех, кого она по умолчанию записывала в категорию «друзья и друзья друзей», то выбор был невелик. На данный момент в списке значился один человек. Все это прекрасно подтверждал феномен Гилдероя Локхарта, который просто (не)удачно вписался в узкий круг условно доступных привлекательных лиц мужского пола замкнутой девочки-подростка в бурный период пубертата. Никакой магии любви, просто отсутствие альтернатив.
В идеальное, а, следовательно, маловероятное объяснение не вписывалось несколько пунктов. Во-первых, для безосновательной влюбленности непосредственный «доступ к телу» не обязателен. Гермиона могла влюбиться в актера, спортсмена, друга семьи или парня, которого однажды повстречала на летних каникулах дома. В конце концов, даже в Локхарата она втюрилась изначально дистанционно. Да и при текущем положении дел этот самый близкий контакт был скорее во вред, чем на пользу. Одно дело приписывать человеку всякую романтическую чепуху на расстоянии, а другое видеть и понимать, что это полный бред, и ты чувствуешь буквально вопреки. Во-вторых, легко влюбиться в красавчика, героя или хотя бы просто спортсмена — прости, Виктор! Даже у неё были примитивные биологические, эм, мотивы. Очевидно, можно почувствовать притяжение и к обычному, но романтичному и обходительному парню. Да хоть даже и неприкрытое восхищение незавидного поклонника может сыграть на самомнении. Она легко могла представить, что Невилл дарит ей цветы и ей это даже приятно. Но никто никогда в здравом уме не влюбляется в человека, который тебя искренне ненавидит, по натуре мелочен, злобен и совершенно точно некрасив, небогат и в целом отвратителен. В-третьих, есть же ещё и девушки, и вообще ксенофилия не порок, одни вейлы чего стоят… впрочем, останемся в рамках условий задачи.
Подробный анализ может раскрыть более глубокие корни проблемы и в результате привести к настоящему решению, а не объяснению уровня «потому что». Гермиона занесла перо и в нерешительности остановилась над столбцом с плюсом. Это должно быть просто. Она сощурилась и прикусила губу. На пергаменте расплывалась клякса. Сарказм считается за положительное качество? С какой-то стороны, наверное, да, но, если ты и являешься объектом насмешек… Вдруг её осенило — профессионализм. Пусть он наверняка очень консервативен, но звания говорят сами за себя. Она аккуратно вывела «академический ум» и без особого энтузиазма добавила «чувство юмора» строчкой ниже. Какая она, оказывается, непритязательная. Разве она не должна восхищаться его выразительным профилем, бархатным голосом и искусными руками? Руки, как руки — на пальцах следы травм и мозоли, что с его работой неудивительно, наверняка сильные и жесткие, а ещё — Гермиона поставила бы на это несколько сиклей — холодные. Как у хирургов, почему-то всплыла в голове неуместная маггловская ассоциация. Она представила, как мужчина ощупывает ей коленки и ребра, а потом проверяет изгибы позвоночника на отклонения, и почувствовала только стыд и брезгливость. Что уж говорить об остальном! И профили, и анфасы его не дотягивали даже до отметки «приемлемо», а голос ассоциировался только с потоком гадостей, так что ей не удавалось оценить его беспристрастно и по достоинству.
В колонке с минусами можно было уже написать целый список. Но Гермиона сделала над собой усилие и рассмотрела пункты подробнее. Многие якобы недостатки она регулярно терпела от своих друзей, чтобы так лицемерно приписывать их как нечто совершенно отталкивающее другому человеку. Впрочем, «грубость», «несдержанность», «предвзятость» — очевидно. Да, Гарри и Рон, особенно Рон, тоже позволяли себе лишнего, и пусть она их прощала, но они были мальчиками-подростками и её друзьями. Он же был учителем, старшим и определенно выходил за рамки допустимого, пусть эти границы и были обозначены только в голове Гермионы. Она тут единственная судья.
Ей хотелось вписать уже более откровенное «хам», но, перечеркнув все вышеперечисленное, она остановилась на демократичном «тяжелом характере». Как-то касаться внешности Гермиона не хотела. Она и сама в мисс Хогвартс не метила, если не сказать точнее. Может «неряшливость»? Шутки над сальными волосами и общим нездоровым видом уже набили оскомину, но, в целом, вряд ли его можно было определить как пренебрегающим гигиеной. Одежда всегда была чистой и отутюженной, Гермиона подавила желание представить шкаф, набитый одинаковыми мантиями с тысячей и одной пуговицей, он был выбрит и относительно ухожен… ногти подстрижены, к чему ещё полагается придираться? Она вдруг поняла, что от него абсолютно ничем не пахло. Конечно, физически близко они оказывались только на уроках, да и то когда он сам неожиданно подкрадывался к ней, пугая до чертиков, а там было много мешающих факторов — целый класс других людей, испарения от котлов, аромат, а то и откровенная вонь ингредиентов, но ничего такого, что она бы могла определить, как его запах. Никаких тебе лосьонов после бритья или чего-нибудь мужественного и мускусного, с нотками трав и апельсинов или чем ещё ей полагалось восхищаться. Наверное, и амортенция у неё ничем не пахнет. Гермиона криво усмехнулась и уставилась на все ещё пустующую строчку.
Раздался тихий писк оповещения. Одним движением она вырубила напоминалку и сунула пергамент в стопку подобных ему личных записок, посвященных, впрочем, гораздо более разумным вещам. Обед с легкой душой пропущен, но на урок опаздывать было никак нельзя. Захватив уже собранную сумку и запечатывая на ходу дверь, Гермиона вылетела сразу в общий коридор. Искать Гарри и Рона в гостиной факультета было бессмысленно. В иное время она сидела бы вместе с ними в обеденном зале, но пятница окончательно истощила её стремление к общению даже с этими двумя. Особенно с этими двумя. Гарри грезил Малфоем, и она испытала бы облегчение, если бы тут был романтический подтекст. Рон, похоже, пытался взрастить в себе альфа-самца или, по крайней мере, обогнать всех в гонке за потерей девственности. Гермиона всерьез подозревала, что негласное соревнование в мужской части общежития было вполне реальным.