Воин темной планеты

И что я должен делать, застряв на другом конце девяти галактик, далеко от родной планеты, а медик советует мне найти пару?

Следовать примеру Райкала и взять человека?

И что мне делать, когда вернусь на Китию? Я всегда думал, что большинство кордолианских женщин чувствительные, избалованные, за исключением присутствующей. Они не подходят для закаленного в боях солдата. Но вот что происходит, когда их так мало. Мы их опекаем.

И отправляемся к другой планете, чтобы сражаться с расами, которые угрожают нашему выживанию.

Зайара странно на меня смотрит. Как будто обеспокоена. Я поднимаюсь и на выходе подбираю свое оружие, когда тупая боль снова пульсирует в голове.

— Если кто-нибудь спросит, я охочусь на ксарджеков.

Чувствую внезапное желание кого-нибудь убить. Я возвращаюсь к куполу с растениями. Где одна сумасшедшая женщина взбирается под самый свод, не заботясь о своей безопасности.

Все мои солдаты на охоте, а я обещал ей охрану.

Не знаю, почему чувствую необходимость её охранять. Если она хочет ослушаться приказа и погибнуть, то это не моя проблема.

Но было что-то странно благородное в её настойчивости выполнить свой долг даже перед лицом опасности. Было что-то неотразимое в том, как она карабкалась по лестнице вверх, не боясь головокружительных высот.

Без страха.

Как по-кордолиански.

И в куполе с растениями я кое-что понял. Пьянящий запах, который уловил в коридоре, исходил не от растений и деревьев, а от женщины.

Под грязью и бесформенной одеждой человек странно привлекательна. Некоторые кордолианцы могут счесть её уродливой. Она не похожа на статную кордолианскую красавицу, но в ней есть что-то бесспорно женственное. У нее тонкие черты лица и бледная, безупречная кожа. Её глаза меняют цвет от сияющего коричневого до зеленого в зависимости от угла света.

И её запах, кажется, уменьшает мою головную боль.

Было бы обидно, если бы ксарджеки убили такое экзотическое, упрямое существо.

Полагаю, охранник — я. У меня есть свои эгоистичные причины. Я хочу увидеть её и узнать, является ли произведенный ею эффект моим воображением.

Вожделеть человека, низший вид? Невозможно.

Так почему меня тянет обратно в сад?

Пытаюсь объяснить себе логически. Ксарджеки любят влажные, заросшие среды обитания, что делает установку жизнеобеспечения идеальной средой для роста и размножения личинок.

Если ксарждеки там, я должен добраться туда быстрее, чем они успеют навредить женщине. До сих пор человек-ученая показывала мне, что она обладала мужеством, выполняя свой долг любой ценой. Она может странно выглядеть и слишком много говорить, но она храбрая.

Но против ксарджеков, даже которые находятся на стадии взросления, у нее нет шансов. Сомневаюсь, что она когда-либо держала в руках оружие.

Люди такие хрупкие. Их упорство в желании жить в этой отдаленной части вселенной поражает.

* * * * *

Эбби

Я доедаю последний кусочек своего драгоценного шоколада, медленно смакуя, пока он тает во рту. Затем беру перчатки и очки и забираюсь наверх. Панель управления показывает, что ещё два блока кислородных фильтров нуждаются в очистке.

Поднимаюсь по узкой лестнице и, к тому времени как добираюсь до вершины, тяжело дышу. Солнце почти село, отбрасывая тени сквозь растительность.

Поскольку наша орбита находится дальше от солнца, чем земная, у нас нарушен дневной цикл. Полагаю, сейчас на Земле день.

Я вглядываюсь в купол в поисках признаков движения. Но ничего не вижу сквозь густые кроны деревьев. Кордолианец, известный только как «генерал», сказал, что пошлет охранника.

Мне не нравится, что какой-то военный будет наблюдать за каждым моим шагом из-под деревьев.

Немного жутковато.

И защищать меня от чего? Раздражающий пришелец ничего мне не сказал. Что может быть опаснее самих кордолианцев? Я всё ещё немного потрясена, что они не пытались захватить нас и куда-нибудь отправить.

Я слышала по новостям, что эти ребята относятся к девяти галактикам как к своей личной игровой площадке.

Как ни странно, наши одетые в черное захватчики ещё не поработили нас.

Возможно, мы действительно не настолько важны. Возможно, с нас нечего взять.

Я перелезаю через перила, ступая на узкий металлический мост, который тянется по всей длине кислородной установки. Он скрипит и качается, но я восстанавливаю равновесие. Я не беспокоюсь. Я знаю эти проходы как свои пять пальцев и твердо стою на ногах.

Надеваю очки и перчатки и нахожу шланг, снимаю ведро и щетку с маленького крючка.

Затем приступаю к работе. Физические нагрузки — хорошо. Они помогают отвлечься от мыслей, тревожных мыслей, которые касаются сварливого инопланетного генерала, действующего так, словно он владеет этим местом.

Я решаю, что не люблю кордолианцев.

Тем не менее Джия была права. У них есть, эм, определенный магнетизм. Стоя перед генералом, я заметила несколько вещей.

Черты его лица эффектны: сильные и изящные, совершенно инопланетные и в то же время такие знакомые.

Его размеры впечатляли, и я была ошеломлена его пугающей силой. Он худощав и мускулист, я бы не прочь посмотреть, что находилось под бесшовной черной броней.

Его глаза были кроваво-красными, а взгляд — пронзительный.

Дерьмо. Не думай об этом, Эбби. Не могу поверить, что фантазирую о кордолианце. Стоит себе напомнить, что он жестокий убийца, завоеватель и ему плевать на слабых людей.

Когда сильно тру засохший участок грязи, слышу слабый стук.

Оглядываюсь, но ничего не вижу. Не могу определить, откуда он исходит.

Он повторяется, на этот раз громче. Я смотрю сквозь частички металла и стекла на поверхность внешнего купола.

Вот откуда исходит звук.

Снова повторяется. Настойчивее.

Что за черт? Подхожу ближе, пытаясь определить источник.

Кажется, он исходит снаружи купола. Но это невозможно. Ничто не может выжить в глубоком космосе. Не без установки жизнеобеспечения.

Может, звуки издает заблокированная водопроводная труба? Пожалуйста, пусть это будет она.

Постукивание стало медленнее, ритмичнее, систематичнее. Сильнее. Громче.

Я всматриваюсь в толстое непроницаемое стекло внешнего купола. Оно треснуло. Я замираю на месте.

Что происходит?

Поверхность, которая может выдержать невероятное давление, треснула.

Что-то пытается разбить стекло. Где этот охранник, когда он так нужен? Генерал говорил, что хотел защитить меня от чего-то.

Это то, что он имел в виду?

Трещины начитают расширяться и удлиняться на супертолстом стекле. Они быстро разрослись, словно морщины, так что я не могу ничего разглядеть через стекло.

Я начинаю пятиться, переход шатается под моими ногами.

Раздается мощный звук разрыва, напор воздуха, а затем вся стеклянная панель рушится. Я уворачиваюсь, когда повсюду падают осколки. Думаю, они зацепили мое лицо. Резкая боль вспыхивает на лбу и щеках. Я благодарна очкам и перчаткам.

Я подвергаюсь действию вакуума из-за бреши во внешней панели, и воздух начинает вырываться наружу вместе с осколками. Меня засасывает. Я хватаюсь за перила и тяну себя по мосту всё дальше и дальше от разлома.

Высасываемый воздух треплет мои волосы и оставляет порезы на лице. Уверена, я теряю кровь, но нет времени оценивать свои травмы. Я сильно кричу, пытаясь отползти от огромной дыры и не смея оглядываться.

И постепенно становится немного легче, давление уменьшается.

Я начинаю бежать, металлический мост звенит под ногами. Бегу, пока засасывающая сила не ослабевает, в итоге, я стою на вершине узкой лестницы, глядя вниз.

И проклинаю начальника станции Эмина за то, что он скупердяй и не смог установить долбаный лифт на воздушной подушке. И вот тогда я слышу это.

Звук. Низкочастотный пронзительный клекот. Словно его издает сверчок.

— Что это такое? — охаю в ужасе я.

Не стоит оглядываться назад. Не стоит оглядываться. Но я ничего не могу с собой поделать.