Избранная демоном

- Я никогда не забуду того, что ты сделала для тэнгериев, принцесса Рахаат, - проговорила Джитана.

- А я никогда не забуду, что ты сделала для меня, принцесса Джитана, - ответила я, прежде, чем заснуть.

Глава 14

Нас разбудили на рассвете и, замотав в покрывала, увлекли в баню, которая расположилась рядом с домом Мулея. Пусть не такая роскошная, как та, где хозяйничала Атана, купальня понравилась нам изяществом исполнения и уютом.

Банщица Атана лично прибыла с несколькими помощницами, чтобы подготовить нас с Джитаной к торгам.

Нас снова мыли, массировали, натирали маслами и кремами, даже наложили немного краски на лица. Джитане чуть нарумянили щеки и подвели алой краской губы. Мне же черной, как уголь краской подвели глаза. Нам обеим густо насурьмили ресницы и покрыли кармином соски.

Госпожа Атана, евнухи, служанки, как наши, Аша и Ката, так и помощницы банщицы Атаны, громко цокали языками и возносили хвалу небесам, славя плоды своих рук и нашу красоту.

Я бросила взгляд в овальное зеркало на стене и обомлела. Вынуждена была признаться себе, что никогда не была так красива, как сейчас, когда меня готовили к торгам.

Угольная краска, что подвела глаза, подчеркнула их самым выгодным образом: широко распахнутые, немного раскосые, формой напоминающие оленью, выглядят невероятно привлекательно. Тяжелые насурьмленные ресницы делают взгляд глубоким и завораживающим, бросают тень на сапфировые глаза, отчего они выглядят затуманенными от страсти и невыразимо загадочными. Пухлые, чуть раскрытые в изумленье губы чуть тронули золотым блеском. Тело растерли маслом, а затем насухо вытерли и щедро посыпали золотой пудрой. Алая краска на сосках подчеркнула округлость и изящную форму грудей.

Тяжелые рубиновые волосы тщательно расчесывали, пока они не засияли, а потом собрали в тяжелый шар на затылке. Белые озорные рожки пробиваются сквозь гладкие рубиновые потоки и задорно торчат вверх.

Похожую прическу сделали и Джитане. Пери заглянула в зеркало из-за моего плеча и я невольно залюбовалась ей.

Золотистые рожки затерялись на фоне золота волос. На веки девушки положили голубую краску, что особым образом подчеркнуло небесный цвет ее глаз. Алые губы чувственно изогнуты, аккуратный носик задорно торчит вверх. Румянец на щеках придает Джитане стыдливый, невинный вид. Белоснежная, алебастровая кожа словно светится под слоем золотистой пыльцы, кажется, что девушка сияет, как богиня, сошедшая с Лика или фрески.

На бедрах нам затянули отрезки полупрозрачной ткани, короткие, до середины бедра с одной стороны и завязанные в узел на другой. Мне ожидаемо достался наряд белого цвета, расшитый розовым бисером и мелким речным жемчугом, а Джитане - сочного розового цвета с перламутровыми бусинами и жемчужинами.

Я закипела от возмущения, когда Гага закрепил на шее жемчужный ошейник и услышала, как Джитана скрежетнула зубами.

Мы с пери обменялись взглядами и сглотнули.

Грудь нам обеим прикрыли прозрачными полосками ткани, сверху набросили просторные туники, скрепленные на плечах золотыми нитями.

Лица прикрыли полупрозрачными вуалями, закрепив их шпильками для волос.

Наконец, сверху водрузили яшмаки, и, смиренно кланяясь, увлекли за собой к крытой повозке.

Нас с Джитаной усадили на мягкие сиденья, евнухи и служанки пошли за повозкой пешком, вместе с караулом из десяти стражников, что говорило зевакам на улицах о высоком статусе тех, кто находится в крытой повозке.

Судя по запахам специй, пряностей, фруктов, выделанной кожи, по гулу голосом, перекрикиваниям погонщиков, реву ишаков и верблюдов, мы объехали огромный базар. По звону цепей, женскому и детском плачу мы поняли, что подъехали к невольничьим рядам.

- Неужели нас выставят нагишом перед всеми? - прошептала я, приоткрывая полог.

На помосте, напротив меня, стоит молодая женщина. Сведенные вместе брови, плотно сжатые губы, заплаканное лицо. Женщина обнажена. Должно быть торги окончены, потому что сразу несколько рук помогли взобраться на помост какому-то жирному меняле, с сумкой у пояса и свинячьими глазками.

Тот обошел покупку, причмокивая губами-пиявками.

Оттянул женщине губу, вынуждая раскрыть рот, принюхался к дыханию, довольно кивнул. Деловито ощупал каждую грудь, подергал за соски. Тело женщины пронзила судорога, когда жирная рука человек залезла ей между ног, раздвигая складки.

Толпа, наблюдавшая за этим восторженно взревела, когда пальцы менялы явили самое сокровенное, а человек с трудом, из-за своего раздутого живота, согнулся и принюхался.

Наконец он распрямился и удовлетворенно кивнул толпе. Стали раздаваться похабные шутки и замечания.

Человек кивнул залебезившему торговцы, отсыпал в его жадные руки монеты и сделал знак женщине следовать за ним. Она сошла с помоста, как была, босиком и обнаженная, и последовала за новым господином. По бокам женщины встали два стражника с невозмутимыми лицами.

- Какой ужас, - вырвалось у Джитаны, которая, оказывается, тоже наблюдала за ужасной сценой.

Я откинулась на спинку сиденья, онемев на какое-то время от увиденного.

- Неужели они и нас… также… поведут обнаженными по улицам, - дрогнувшим голосом проговорила Джитана, а у меня из груди вырвался горестный стон.

- Будем надеяться, что нас купит этот самый, Абу Амин, для гарема хана… А с ханскими наложницами обращаются почтительно.

- Будем надеяться, - прошептала Джитана.

Больше я не решалась откинуть полог, опасаясь за душевное состояние. Я понимала, еще одна-две таких сцены и я все испорчу. Закричу, заплачу, брошусь прочь… Конечно, меня поймают, может даже подвергнут бастинадо прямо на улице, может, голой погонят на помост…

- Эти люди способны на все, Джитана, - прошептала я. - на все…

- Хорошо, что мы вместе, Рахаат…

- Хорошо, что мы вместе, Джитана…

***

Нас подвезли к огромному шатру, проводили в небольшую дверцу внутрь. Оказавшись в небольшом помещении со своими евнухами и служанками, мы услышали приглушенные голоса и одобрительный гул толпы из-за тканевого полога.

- Это место ожидания, госпожа, - сказал мне Гага. - Нас пригласят. Мы пойдем последними, госпожа. Сначала госпожа Джитана, потом мы. Самые последние. Потому что вы с госпожой Джитаной самый ценный товар.

Мы с Джитаной расположились на низких кушетках, евнухи и служанки уселись прямо на циновки, покрывающие земляной пол.

Снаружи раздался восторженный гул, сквозь который прорезался чей-то жалобный плач. Затем чья-то быстрая, деловитая речь.

Тканевый полог откинулся и в огороженное помещение вошли трое. По одежде я распознала служанку и евнуха, между ними обнаженная человеческая девушка. Даже среди пери она считалась бы хорошенькой. Светлая, покрытая россыпью веснушек, кожа. Длинные локоны цвета начищенной бронзы. Девушка плакала, а служанка с евнухом обменивались довольными, многозначительными взглядами и подбадривали девушку.

- Ее купил один из самых богатых ростовщиков в городе! - сообщил нам с Джитаной Вагак, заметив, что мы заинтересовались странной троицей. - Глупая дева не поняла своего счастья!

Сердце сжалось от сочувствия к несчастной, я хотела сказать что-то утешающее, но служанка с евнухом повели себя странно.

Девушку поставили на колени, и служанка привлекла к себе ее голову, нагибая, затем зажала рыжую макушку между своих коленей. Девушка плакала и вырывалась, но ее служанка держала ей руки заломленными сзади. Евнух осмотрел оттопыренный обнаженный зад девушки, затем раскрыл небольшой саквояж и извлек из него дилдо внушительных размеров, целиком выполненный из нефрита.

- Что они делают?! - воскликнула я, рванувшись на помощь к несчастной девушке.

Сразу четверо рук удержало меня на месте.

- Сиди, госпожа, так надо, - наставительно сказал Гага. - Они не сделают ей ничего плохого. Просто девушка глупа и приходится применять силу.