Избранная демоном

Нас закутали в легкие простыни. Повинуясь приглашению женщины, мы вышли из комнатки и проследовали за ней по широкому коридору.

- Почему она называет нас «госпожи», - спросила я Джитану. - В то время, как мы - собственность Мулея, а она - свободная женщина?

Пери грустно улыбнулась и сжала мои пальцы.

- Это так, Рахаат, но этот Мулей, судя по всему, богатый торговец и его здесь чтят. С нами обращаются почтительно, чтобы доставить удовольствие нашему хозяину.  Видишь? Мы одни здесь. Готова поспорить, хозяйка сделала это специально, чтобы все внимание банщиц было приковано к нам.

Джитана оказалась права.

Нас провели в большое помещение с куполообразным верхом.

В лицо ударила волна ароматного пара. Нас с Джитаной разделили. Руководя девушками с помощью хлопков и прикрикиваний, хозяйка определила половину служанок для меня, половину - для Джитаны.

Сперва меня попросили зайти в пустую чашу. Выложенную мрамором и несколько раз окатили горячей водой из медных кувшинов.

Затем проводили в маленькую комнатку, выложенную мрамором, со ступенчатым деревянным ложем. Плеснув горячей воды на раскаленную печь и дождавшись облака пара меня принялись растирать какими-то листьями, пока тело не обякло и не стало, как ватное.

После этого вывели в общий зал, помогли взойти на высокую кушетку и принялись скрести кожу каменными скребками, попеременно омывая водой. Наконец, прекратили и пригласили проследовать в купель. Усевшись в лохань с горячей водой, я откинула голову назад и тотчас две девушки занялись волосами.

Их вымыли, несколько раз ополоснули, восклицая, что никогда не видели такого изумительного, рубинового цвета, а затем нанесли на волосы специальное масло. По словам девушек, оно должно увлажнить волосы после «этого ужасного путешествия через пустыню», сделать их здоровыми и блестящими. Наконец, волосы закололи на макушке, собрав в тяжелый пучок.

Тело ослабло, налилось легкостью и очень не хотелось вылезать из горячей лохани, но мне помогло сразу несколько рук.

На этот раз меня уложили на теплый мраморный постамент и приступили к массажу. Тот из мужчин, который назвался именем Гага и назвал себя странным названием «евнух» сам принялся меня массировать.

Когда по коже заскользили мужские руки, касаясь в самых интимных местах, я запротестовала и попыталась встать с кушетки. Меня снова уложили, и, увещевая, продолжили прикосновения.

Гага заверил, что его касания ничего не значат, но я не поняла, что он имеет ввиду. Но очень скоро расслабилась под его сильными, умелыми руками, в прикосновениях которых я не уловила ни страсти, ни похоти. Подивившись этому, я замолчала и вскоре уснула. Проснулась только, когда меня перевернули на спину и продолжили массировать переднюю часть тела.

В следующий раз я проснулась, когда тело обмазывали ароматной зеленой массой, в то время как одна из девушек легкими касаниями наносила на лицо специальное масло и умелыми движениями втирала его.

Сквозь сон я слышала, как сокрушается хозяйка, осматривая разбитую губу Джитаны и синяки на ее нежной коже. С изумлением поняла, что негодование Атаны связано не с сочувствием пери, а с собственным неудобством.

- Как мне привести это неземное личико в товарный вид! - сокрушалась Атана. - Газдэ Мулей, должно быть, считает меня волшебницей! Никогда не замечала за рачительным газдэ такой несдержанности, такой расточительности! Ведь он наказал привести вас в готовность к вечеру, и что прикажете мне делать?!

Услышав последнюю фразу, я вздрогнула. Усталость как рукой сняло.

Я попыталась узнать о предстоящем нам у девушек и евнухов, что усердствовали над моим лицом, телом и волосами, но те в ответ только цокали и качали головой, словно не понимают человеческую речь и просили повернуться то одним, то другим боком.

Вскоре я перестала пытаться добиться от банщиц внятного ответа, отдаваясь их умелым действиям. Меня снова мыли, растирали мягкими щетками, обмазывали красной глиной, массировали, смывали, опять мыли, растирали ароматными маслами… Я потеряла счет процедурам, и, наконец, заснула на одной из мягких кушеток, куда меня положили, и несколько девушек занялись ногтями на руках и ногах.

Я пришла в себя от тихих стонов и причмокивания. Я увидела, что лежу на низком ложе, закутанная в мягкую простыню, в небольшой комнате. Рядом находится Джитана.

Не в силах сдержать стонов от удовольствия, девушка поглощает спелые дольки ароматных фруктов, что лежат на серебряных подносах на низком столике перед нами. Ароматное манго, нарезанная дольками дыня, папайя, апельсины, абрикосы и какие-то зеленоватые плоды. Кроме фруктов, на овальном блюде несколько видов пирожных с орехами, изюмом и миндалем, а также целая горка лепешек. В нескольких чашах жидкий янтарный мед и йогурт. В кувшинах - освежающий щербет, а над пузатым кофейником поднимается пар и в воздухе разносятся волны ароматного кофе.

- Проснулась, - мыча от удовольствия, проговорила Джитана, облизывая пальцы.

От вида и запахов съестного желудок заурчал, рот наполнился слюной.

Я быстро поднялась и подхватила с подноса половинку чищеного апельсина.

- Это, конечно, не дома, но учитывая, что нам приходилось есть во время путешествия, вполне сносно, мыча от удовольствия, проговорила Джитана. Свернув лепешку, она обмакнула ее в йогурт, положила маленькой ложечкой мед и, отправив все это в рот, довольно причмокнула.

- У тебя усы от йогурта, - сообщила я Джитане, и сама принялась за еду.

Когда первый голод был утолен, я налила себе кофе в крохотную чашечку, и, отхлебнув ароматный напиток, откинулась на подушки.

- Они хорошо постарались, - заметила я Джитане, осматривая ее. - Ни следа на коже…

- Местные банщицы знают толк, - хмыкнув, отметила Джитана и тоже налила себе кофе. - Когда хотят угодить богатому газдэ.

Я нахмурилась.

- Ты слышала? - спросила я. - Эта Атана говорила о том, что нас надлежит привести в порядок к вечеру.

- Должно быть, провалилась в сон, - озадаченно хмуря лоб, ответила светловолосая пери.

- Неужели, - прошептала я. - Неужели этим вечером… Я надеялась, Мулей даст нам отдохнуть с дороги.

Джитана хмыкнула.

- Мулей ненавидит нас, - сказала она. - Он лишился большей части дохода из-за того, что мы устроили побег. Он получит хорошие деньги за пряности и ткани, что привез в Аос, но он жаден. Жаден до дрожи. Кроме того, он лишился охранных кошек и половины стражников. Не надейся, что он будет добр к нам, Рахаат.

По спине пробежал холодок.

Есть расхотелось. К сердцу подступила тревога.

Вскоре пришли служанки с евнухами, унесли остатки еды и принесли одежду.

Нам помогли облачиться в длинные, чуть не до земли, рубахи из тонкой ткани, с разрезами по бокам, под которые полагались мягкие шальвары. Сверху мы надели жилеты, щедро расшитые золотой и серебряной нитью, и пояса с кистями. Волосы заплели в косы.

- Не понимаю, зачем так стараться, если сверху нас все равно закутают в эти отвратительный яшмаки, - проворчала Джитана.

Служанки тут же заявили, что так полагается, закутали в яшмаки нас и надели такие же, только из более грубой ткани, сами.

У ворот нас ждала та же стража, но повозка была новая. Маленькая, с двумя сиденьями, запряженная двумя странными лошадьми.

Джитана пояснила, что это мулы, когда мы уселись, а стража, которая пошла радом пешком, задернула полог.

- Лошадям не выжить в пустыне, - сказала Джитана. - Здесь либо верблюды. Либо мулы, они хорошо переносят жару, а копыта не утопают в песке во время длительных переходов.

Дом Мулея оказался небольшим, в три этажа, но довольно богатым по человеческим меркам.

Здесь и там была разноцветная плитка, золотая отделка, лепнина. Окна украшали изразцы.

Нас встретила пожилая темнокожая женщина в платке и проводила вместе с евнухами и служанками в левое крыло дома. Комната нам досталась с Джитаной одна на двоих, маленькая, но светлая. Что касается наших служанок, Аши и Каты, которых я постоянно путала, им и вовсе выделили каморку с крохотным окошком и одной кроватью на двоих. Но девушки, похоже, были рады и этому.