Неохотный вампир(ЛП)

Глава 17

Харпер уставился на стройную смертную женщину с короткими темными волосами и измученным сердитым лицом. Она дрожала, без сомнения, пытаясь побороть контроль, который Дрина взял над ней.

- Сью? - Сказал он наконец, его голос был таким же пустым, как и его мысли, когда он смотрел на Сьюзен Харпер. Он не видел женщину после смерти Дженни, и его мозгу было немного трудно принять, что сестра Дженни будет здесь вообще, не говоря уже о том, чтобы направить на него оружие.

- Почему я не могу нажать на курок? - прорычала она в бешенстве. - Я пытаюсь, но мой палец не двигаться.

Харпер посмотрел на Дрину.

- Я проснулась, когда она вошла в комнату, - тихо сказала Дрина. - Сначала я была полусонная и думала, что это Леонелиус, но потом я поняла, что она женщина и смертная, и она не собиралась идти к Стефани, а направлялась к тебе. Я ждала, чтобы увидеть, что она замышляет, но когда она направила пистолет на тебя…

Харпер кивнул, не нуждаясь в том, чтобы она сказала ему, что она взяла под контроль женщину достаточно, чтобы она никому не причиняла вреда, но оставила ей свободу думать и говорить. Он перевел взгляд на Сью; его взгляд скользнул от ее лица к пистолету и обратно, прежде чем он с недоумением спросил: - Почему?

- Потому что ты убил Дженни, - сказала она с горечью.

Харпер откинулся на стул, его старый друг вина скользил по нему, как призрак… Призрак Дженни. Если бы он был тем, кто контролировал Сью в этот момент, его контроль ослабел бы, и у него, несомненно, была бы дыра в голове. К счастью, Дрина не упустила эту новость, и, потратив немного времени на то, чтобы собраться с силами, он прочистил горло и тихо сказал: - Я никогда не хотел, чтобы это произошло, Сьюзен. Ты должна это знать. Я хотел провести свою жизнь с Дженни. Она была моей спутницей жизни. Я скорее убью себя, чем своего спутника.

- Она не была твоей спутницей жизни, - отрезала Сьюзен с отвращением. - Дженни даже не любила тебя. Она только терпела тебя, чтобы ты ее обратил. Она купилась на все твои обещания быть вечно молодой, красивой и здоровой… но ты убил ее.

Харпер вздрогнул, когда эти слова хлестнули его. Он не знал, что ранило его больше: предположение о том, что Дженни только использовала его, или напоминание о том, что она умерла из-за него. Сьюзен говорит, что он не нравился ей, совпало с тем, что сказал Тедди в ту ночь, когда он с Дриной прилетел из Торонто на вертолете, и он предположил, что это возможно. Они знали друг друга только неделю или около того, прежде чем она согласилась на обращение. И хотя он был бессмертен и принял ее как своего спутника жизни в тот момент, когда он не мог ее прочитать, она была смертна. Смертные не понимали важность того, чтобы быть спутником жизни, автоматически не распознавали его дар. Возможно, она просто пошла на это, чтобы позволить ему обратить ее. Но он был уверен, что в конце концов она поймет, что он был единственным, с кем она могла найти мир и страсть.

Харпер нахмурился, вспомнив, что не испытывал такой страсти с Дженни. Он объяснял это тем, что она держала его на расстоянии вытянутой руки, и все еще верил этому. Если бы она даже позволила ему поцеловать ее, они оба были бы поражены этим, он был уверен. Так же, как он и Дрина были постоянно изумлены этим.

Наконец он торжественно сказал: - Она была моей спутницей жизни, Сьюзен. Я не мог ее прочитать.

Сьюзен фыркнула. - Дженни подумала, что это опухоль мозга.

Харпер замер, его сердце, казалось, остановилось в его груди от слов. Дрина прорычала: - Опухоль мозга?

Не сводя глаз с Харпера, Сьюзен сверкнула неприятной улыбкой, которая говорила о том, что она наслаждается его потрясением и тревогой.

- У нее были головные боли, и время от времени ее зрение ухудшалось. У нее также были проблемы с концентрацией, и ее память страдала. Оказалось, у нее была опухоль. Они начали химиотерапию, чтобы попытаться уменьшить её до операции, но потом Дженни встретила тебя и решила, что ей больше не нужно никакого лечения. Она просто позволит тебе обратить ее и жить вечно.

- Харпер? - тихо сказала Дрина. - Опухоль мозга может помешать тебе читать ее.

- Она была моей спутницей жизни, Дри, - тихо сказал он. - Я ел. Мои аппетиты были пробуждены.

- Мы всегда можем есть, - мягко указала она. - Мы просто устали от этого и останавливаемся, потому что это беспокоит, а не потому, что мы не можем. - она сделала паузу, чтобы дать этому понять, а затем спросила - Была ли еда вкуснее, чем сейчас?

Харпер автоматически открыл рот, чтобы сказать «да», но подхватил себя и действительно подумал об этом. По правде говоря, он понял, что это не так. Все было хорошо, даже вкусное, но он ел только тогда, когда другие ели, и не начинал набивать себя, пока не заболел живот, или постоянно желал этого, как сейчас.

- И у тебя не было общих снов, - тихо указала она.

Харпер молча кивнул, думая, что это не просто отсутствие общих снов, а отсутствие страсти. Он очень хотел испытать это с Дженни, но не настолько, чтобы попытаться изменить ее мнение, когда она настояла, чтобы они подождали до того как она обратиться. Харпер только что отпустил это, думая, что все будет хорошо после того, как он обратит ее. Он, конечно, не был одержим этим, каким он был с тех пор, как Дрина прибыла сюда в Порт-Генри, его разум постоянно раздевал ее и делал с ней такие вещи, которые оставляли его наполовину в вертикальном положении, когда ее даже не было в проклятой комнате.

К тому времени, как Харпер фактически поцеловал Дрину возле этого ресторана в Торонто, он уже раздевался и занимался с ней любовью сто раз. Во время их похода за покупками он фантазировал о ней в каждой купленной ей паре красивых трусиков и лифчиков, и черное платье было не лучше.

Харпер заверил себя, что это были только аппетиты, которые пробудила Дженни, что они снова заявили о себе, теперь, когда его депрессия ослабла, но эти проклятые ботинки держали пока он готовился к поездке в город, а в Торонто она не ослабла ни на йоту. Когда она говорила о Египте, он представлял, как она оделась, как Клеопатра, мысленно сняла с себя одежду и положила ее на кровать с подушками, чтобы погрузить его тело в свое. Когда она рассказала ему о том, как она была гладиатором, его фантазия переключилась на то, чтобы восхищать ее посреди арены, когда толпа его подбадривала.

Так было с каждым откровением ее жизни. По его мнению, Харпер занимался любовью с Дриной как наложницей, герцогиней, пиратом и мадам еще до того, как он даже прикоснулся к ней. Но даже это не подготовило его к тому, что случилось, когда он наконец поцеловал ее там, возле ресторана. Страсть, которая взорвалась над ним, была непреодолимой, и он был совершенно уверен, что если бы официант не появился, он бы занялся с ней любовью, прямо там, прижавшись к стене.

Харпер не испытывал ничего подобного с Дженни. Он не представлял ее голой или одетой или что-то еще. В основном он думал о том, как они будут счастливы, когда ее обратят, и они смогут наслаждаться общим удовольствием и миром, которые предлагает друг для жизни.

- Харпер? - тихо сказала Дрина.

- Она не была моей спутницей жизни, - тихо признал он.

Когда она слабо вздохнула, он с любопытством оглянулся, заметив, что она выглядела облегченной, даже счастливой. Харперу понадобилось время, чтобы подумать, ревновала ли она Дженни, но ему не нужно было много думать. Он все еще мог вспомнить свою ярость при мысли о том, что она спустится вниз, чтобы дать швейцару «ночь его жизни». Он не отреагировал намного лучше на мысль о том, чтобы Маргарет нашла ей другого спутника жизни. Тем не менее, он криво улыбнулся и спросил: - Ты ревновала к Дженни?